Подари мне себя до боли (СИ) - Пачиновна Аля
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Такого вроде не припомню! — друг снова протяжно зевнул. — Было дело, я как-то убежал, но то было не после, а до… — Виталик заржал как конь. — А чё ты интересуешься? Моронский? От тебя, что ли, кто дёру дал? Эта? С которой ты обжимался вчера?
— Виталик… я хотел бы отнестись к этому с той же долей юмора! — Макс пожалел, что не прикусил вовремя язык. Кенту только повод дай, он год будет подкалывать.
— Ну, неужели ёбнула карма? Рикошетом в героя-любовника! Да ты не раскисай, бро. Одно из двух: ей либо очень понравилось, либо очень НЕ понравилось. В обоих случаях она просто не нашла в себе смелости сказать тебе правду в глаза. Молодец, чё, тактичная. Или очень скромная. В наше время это большая редкость.
Виталик снова загоготал.
— Ага… скромная… — задумчиво пробубнил Моронский, глядя как в чашку тонкой струйкой бежит эспрессо. — Короче, к трём жду, не опаздывай.
***
На немой вопрос Веры Александровны Соня только рукой махнула.
— Знаю, мама, все знаю, но давай мы потом поговорим? — Соня разулась и пошла в свою комнату.
— Соня, — мама не отставала. — Ты, конечно, уже взрослая девочка. В праве сама решать, где тебе проводить ночи, но давай ты хотя бы предупреждать будешь, чтобы я не волновалась.
Она ещё не видела, что Соня пришла домой без топа и трусов!
— Это больше не повторится…
Что конкретно не повторится — было вполне понятно. Ночь с Моронским и, как источник проблем — Сонино легкомысленное поведение. Больше она себе разбазаривать трусы не позволит.
Но вот, что интересно. Чем выше всходило июньское солнце, тем тише становился голос совести. И если поначалу Соня пыталась корить себя, где-то даже ругать, то сейчас было… не то, чтобы все равно, но, скажем так, не смертельно. По сути, ведь ничего такого ужасного не произошло. Ну переспала она с ним. Подумаешь. Случайные связи на то и случайные, что никого ни к чему не обязывают. И не каждый хороший секс должен стать началом отношений. А уж с Моронским об отношениях и вовсе не могло быть речи. Какие отношения? Это смешно! «Ха-ха» три раза.
Соню удивляла даже не столько постановка вопроса, а то, что он в принципе возник. Отношения с Моронским — это как пытаться поймать юбкой ветер. Он эту юбку… сорвёт и полетит дальше, задирая другие подолы, запутывая волосы и мысли. И это только тот Моронский, с которым Соня переспала. Макс — ветер, хаос. А есть ещё Моронский — хозяин «Порока», темный, властный, тяжелый. А ещё есть загадочный «Мор», которого знают и явно уважают представители криминального мира. И сколько ещё всяких разных «моронских» заключено в мужчине, который заставлял Сонино влажное ТАМ трепетать, дрожать, скручиваться, сжиматься и пылать?
И на отношения со всеми этими «моронскими» ни у одного человека не хватит никаких физических, моральных и вообще жизненных сил.
Стоп! Их вообще, никто и не предлагает!
Вот даже интересно, что у него за родители, что это за семья? Почему он такой? Вроде, вырос в полноценной, благополучной семье. Почему он тот, кто он есть? Как им стал?
Очень много вопросов. И все без ответа. Пока размышляла, Соня успела принять душ, произвести обычные свои уходовые манипуляции, обнаружить на шее и груди характерные синяки, не оставляющие сомнений в их происхождении.
Лечь и уснуть.
Проснулась она от дзынька телефона. Нелька сыпала вопросами:
«Как дела?»
«Как все прошло?»
«Стесняюсь спросить, ты куда пропала?»
«Орлова, ты что, Вадику на свидании мозг выклевала?»
«Что нужно было сделать на первом свидании, чтобы он заблокировал меня?»
«Ну, то есть, тебя…»
Бооожеее! Корнеева — это наказание какое-то. А вот не будет Соня ей отвечать, пусть помучается. Такой прекрасный день она не будет тратить на инициатора в Сониной жизни полного пиздецА!
Лучше она сейчас включит классную музыку в наушниках. Пойдёт, танцуя, на кухню, сварит кофе. И даже шоколадку съест.
Даже, несмотря на то, что уже первый час дня и к этому времени уже раз десять можно было обнаружить пропажу! И позвонить, или написать. Хотя бы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Но телефон раздражал своим молчанием. И это только доказывало, что Соня все сделала правильно. Молодец. Хорошо, что не осталась. Так, вроде получается, что это она не слабость проявила, а снизошла. Позволила. А потом, нет, не сбежала позорно, а, как у гордой, свободной кошки, у неё просто появилась срочные дела… в пять утра. Да, она убежала без трусов и топа. Ну, так дела-то — срочные!
Вот и всё. Соня, конечно, никогда не забудет эту ночь. В ближайшие дней семь — точно! Пока синяки на шее не пройдут!
Но как бы не храбрилась она, не пыталась убедить себя, что провела игру безупречно: ушла без трусов, но с гордо поднятой головой! Даже маленькие девочки знают, что игрушка не может играть хозяином.
И в этом была вся прелесть этой ночи и вся её грусть! Она отдалась ему, полностью доверилась. Растворилась. Расплавилась. Отбросила все сомнения, уверенная, что он всё сделает так, как надо. Как правильно. Как может только он…
Вот так и гибнут наивные мотыльки, бессознательно летящие к открытому огню.
Потому что теперь, все последующие ночи она будет сравнивать с этой.
Ночь, когда она стала сексуальной, желанной, красивой… она запомнит на всю жизнь, обведёт дату в кружочек и будет праздновать в одиночестве, каждый год заводя по коту по кличке Макс.
Ладно, шутка. Никаких котов. Он дал ей — поверженной, подавленной, покорённой парадоксальное чувство превосходства, собственной уникальности. Как он её назвал? «Охуительная тёлка»? Умереть — не встать!
Тогда она сейчас допьёт кофе, приведёт себя в порядок, наденет новое своё летнее платье и босоножки и поедет… да, поедет! на своём новом Порше по магазинам покупать себе новое красивое белье!
***
— Там конкурент поработал. Я хотел оценить качество и пытался определить, кто именно. Грудь — это лицо женщины. А для меня ещё и профессиональный интерес.
— Виталик, скажи честно, тебе в детстве мамка сиську не давала? — Моронский расслаблено сидел в пассажирском сидении Лэнд Ровера Виталика и крутил в руках чёрную Трежер. Хозяин авто не разрешал курить в салоне. Пожалуй, это было единственным обстоятельством в жизни Моронского, которому он подчинялся.
— Чё-то я не припомню, когда это я в психоаналитики нанимал бро, от которого тёлки, как тараканы разбегаются?
Они переглянулись и заржали хором.
— Скажи лучше, Виталик, как неординарно потратить на девушку лавэ? Но чтоб с пользой?
— Ты, Моронский — просто ода практицизму! Женщина — это такой бизнес-проект, в который ты вкладываешь, вкладываешь, вкладываешь и только потоооом, может быть, получаешь прибыль. Или хотя бы выходишь в ноль.
— Когда ты лыс и толстоват — да!
Виталик метнул в друга колючим взглядом.
— А я не про денежные вложения! Но, так и быть, дам тебе адресок. Мы там на новые буфера чехлы подбираем.
— Чего?
— Бутик элитного, эксклюзивного белья, — пояснил Виталик. — Приводишь, туда девушку, на которую готов потратить до хера бабла. Садишься. Закуриваешь. Напитки пьёшь за счёт заведения. А они, тем временем, даму сердца упаковывают в такие комплекты, ты даже в пубертате такого себе не представлял! Целое шоу.
— И?
— Что «и»? Расплачиваешься. Забираешь девушку, едешь с ней домой, в отель, куда хочешь. Всё. Беспроигрышный вариант. А главное — всем, на что потратился, сможешь пользоваться. Гарантировано. Ты глянь, какая тёлка!
Моронский машинально повернул голову в ту сторону, куда показывал Виталик. К зебре подходила высокая девушка. Брюнетка. Моронский даже очки темные снял, чтобы получше рассмотреть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Надо же! Куда это мы так вырядились? Макса как кипятком обдало.
Соня, в красном легком, коротком платье в белый мелкий цветочек, в белых туфлях на каблуках, не глядя под ноги, спустилась с бордюра на переход. Волосы собраны в небрежный пучок из которого ветер выбил пряди. В ушах наушники. В руках телефон. Она что-то с интересом разглядывала на его экране и жевала жвачку. Поравнявшись с капотом машины Виталика, девушка, на мгновение притормозила, все так же, внимательно глядя в экран, и надула из жвачки пузырь. У Моронского мгновенно потяжелело в штанах. Ещё немного и Макс завоет, как тот волк из старого американского мультфильма.
