Тайна наследницы - Борис Бабкин

– А сын как же? Дай мне с ним уехать! – упав на колени, взмолилась Анна. – Никто знать не будет, чей он внук. Он фамилию поменяет…

– Хрен те! – прорычал Дед. – Мишаня последний из фамилии моей! Нету более никого, тока от него мой род продолжиться может. Знаешь, почему у брата не было никого? Ему в девятнадцать лет шатун когтями мужское хозяйство вырвал. Он выжил, первое время все покончить с собой желал. Но потом вроде смирился. А погиб из-за своего двоюродного внука. Ищут Мишку, ты понимаешь, дурища, али нет?! – орал он. – Потому как нет у меня места, куда больнее вдарить можно. Я смерти не боюсь, только Бога молю, чтоб дал возможность Мишку вырастить. Ну пока он для жизни такой не созреет. Счас вид, ипть чего делается. Бьют и убивают кого ни попадя. И сами менты, вона, вовсю пуляют. Любого счас похоронить запросто можно. Никто и не спросит…

– Отдайте мне Мишу, – стоя на коленях, поклонилась Анна. – Ведь у вас не вырастет он хорошим человеком. При живой матери без нее растет… Отдайте мне сына, Афанасий Прокофьевич.

– Гляди-ка ты, – усмехнулся он. – И по имени-отчеству вспомнила. А что ты Мишке дать сможешь? – Схватив ее за волосы, подтянул к себе. – Ты ж ни специальности, ни образования не имеешь. Что ты ему дать-то сможешь? – И брезгливо оттолкнул.

Анна бросилась к стене, на которой висела двустволка.

– Патроны в патронташе, – подсказал Дед. Она достала два патрона с жаканами. Закрыла стволы и взвела курки. – Зазря жакан вставила, – качнул он головой. – Промахнуться можешь. Картечь серьезнее. Штук пять войдет – и больно, и умереть можно. Перебьет артерию какую, и привет. Токо вот ты о чем не подумала, – усмехнулся он, наливая себе в стакан молока. – Ну прибьешь ты меня сейчас, а далее что? Где Мишка, ты понятия не имеешь. И к тому же в тюрьму тебя посадят. Лет восемь дадут. Да и парни мои жить тебе не дадут. Не потому, что я по жизни отец им родной. Может, они меня более, чем ты, ненавидят. Но я деньги большие плачу и потому нужен. Опять же здешняя милиция их не трогает. Снова заслуга моя. А ты не тяни, – снова налив молока, кивнул он. – Чем дольше думать будешь, тем тяжелее убить. Точно говорю. Вот у тебя и слезы появилися, и страх, что посадят. Ну и меня ты, понятное дело, страшишься: изобьет ведь. Да пальцем не трону! Может, и права ты. Хреново, наверное, пацану без родителей. И дед его бандит. Но я ведь о нем думаю. Вот ты бабенка видная, но замуж никто не зовет. Почему? Меня боятся.

Анна заплакала, опустила ружье и села на пол.

– Да не реви ты, – вздохнул Дед. – Слезами тут делу не помочь. Ты мне вот что скажи. Ежели меня убьют, что ты делать станешь?

– Сына, Мишку, искать, – плача, ответила она.

– И где ж ты его искать-то мыслишь?

– Буду твоих мужиков опрашивать, кто-нибудь да скажет…

– Навряд ли, – с грустью сказал Дед. – Ежели меня не станет, разбегутся все в разные стороны и, конечно, каждый попытается кусок пожирнее ухватить. Кровушки немало прольется. – Он надолго замолчал. – В общем вот что, – решительно заговорил он снова. – Как токо меня прибьют, тебе сразу привезут адрес сына. Никому, слышишь, никому не говори, где вы будете. Там есть дом, машины и деньги. Магазин, который записан на твое имя. Конечно, не миллионы выходят, но хватит на жизнь тебе и сыну. Мой счет на твое имя переведут. Так что не мучь себя, а просто погоди трохи. Как токо эта канитель с Долиной закончится, сына я отдам. Уедешь, может, кого настоящего найдешь. Слово мое верное, ты это знаешь. Как токо с наследницей все понятно станет, поедешь к Мишке. Гостинцев ему от деда привезешь. Точнее от дедушки.

Он поднялся и подошел к сидевшей на полу Анне. Она, вздрогнув, сжалась.

– Ну вот те нате, – усмехнулся Дед и, кряхтя, опустился рядом, попросил: – Принеси кагорчику, что так просто сидеть. А ведь ты меня действительно пристрелить хотела! – неожиданно захохотал он. – И знаешь, я впервые испугался. Думаю, сейчас дура-баба пальнет – и все, конец мне. И мысля дурацкая в голове – больно, когда убивают, али нет. Неси кагорчику-то, – слегка толкнул он ее локтем. Она с мокрыми глазами испуганно и удивленно смотрела на него. – Где кагор-то, говорю, едри твою мамашку?

Анна, поднимаясь, уронила ружье. Дед поймал и осторожно спустил курки.

– А вы не сердитесь? – тихо спросила она.

– Не-а, – качнул он головой. – Конечно, делать так боле не след, но я понял, что ради сына ты на что угодно пойдешь. Просто поверь, не могу я сейчас сказать тебе, где он. Брат не от инфаркта помер. Пристрелили его. Это я велел про инфаркт говорить. Но как с наследницей вопрос ясен станет, поедешь к сыну. Слово даю свое. Да неси ты кагор! – заорал он. – Прям тут и выпьем.

Биробиджан

Услышав звонок, Соломон Рудольфович сам открыл дверь. На пороге стоял наряд милиции.

– К вам позавчера приехали четверо мужчин, – сказал старший лейтенант. – Мы бы хотели проверить их документа и узнать, кто они и откуда.

– Так я удовлетворю ваш интерес, господа милиционеры, – улыбнулся хозяин. – Действительно, у меня были гости. Как раз позавчера. Знакомые охотники. Они привезли мне куропаток, убитых на охоте. Могу вам показать. – Соломон пригласил милиционеров войти. – Заодно убедитесь, что в моем доме я, Сара и горничная Кристина. И более, заверяю вас, никого.

Милиционеры вошли.

«Это кто ж такой наблюдательный?» – подумал он, взглянув на окна соседнего дома.

Когда милиционеры ни с чем ушли, этот же вопрос, но уже вслух, повторил Геракл, первым выбравшийся из подпола. При этом заметил:

– A y вас там, кстати, отлично.

– Этот дом строил мой дед, – пояснил Соломон. – Он был уверен, что война с Китаем неизбежна, вот и устроил скрытое бомбоубежище.

Судя по всему, это мало интересовало гостей.

– Позволю вам напомнить, – сказал Геракл, – мы солдаты и прибыли для выполнения задания…

– Вы наемники, – жестко поправил его Соломон. – И будете ждать, когда мне будет удобно, чтобы вы сделали свою работу.

– И как долго ждать? – раздраженно спросил Садист.

– Ты что-нибудь слышал о Деде? – едва сдержавшись, заговорил Соломон. – Уверен, что нет. Поступим вот как. Сегодня вас Кристина выведет потайным ходом в город. В каком-нибудь баре присядьте рядом с отмечающими что-нибудь старателями. Желательно, русскими. Заверяю вас, вы обязательно услышите о Деде и поймете, кто наш противник. Он господин части тайги Хабаровского края и Якутии. Его люди и на Колыме вес имеют.

Москва

– Да все я понял, – улыбнулся Малыш, – растолкую Деду. Про наследницу он тоже наверняка спросит, что отвечать?

– А черт его знает, – почесал затылок Князь. – Все, что говорили, фуфлом оказалось. Тумина сначала написала, что могила дочери Аляски есть, потом опровержение дала и уехала. Ее пришить хотели. И с фээсбэшниками она толковала. А перед этим какая-то баба у нее была, они там дрались. Потом девчонка нарисовалась. Кто, не знаем. Охранники говорят, и баба, и девчонка баксами платили. Потом стрелков мертвых у аэропорта Внуково нашли. Марецкий кому-то в Штаты фотку Туминой выслал. Любовь у них намечается. – Он усмехнулся. – Только зря Капитан старается, бортанет она его. Поклонников у нее вагон и пара автобусов. За ней такие тузы ухлестывают… Ладно. Самолет у тебя через два часа. Давай кати.

– Как, кстати, мадам Антонова? – спросил Малыш.

Князь пожал плечами.

– Не знаю, что у них произошло, но Вика переехала к дяде, ну к менту этому. Уже три дня у него.

Антонов в который раз пытался поговорить с племянницей.

– Ну, чего ты молчишь? – постучав в дверь комнаты, спросил он. – Что у вас там произошло? Надька тоже не желает говорить. Вика!

Подошла жена.

– Со мной тоже о матери не хочет говорить.

– Может, ты чего знаешь? – покосился на нее Андрей.

– Если б знала, – вздохнула Оля, – сказала бы. Мой тебе совет – поезжай к Надежде и выпытай у нее все. Случилось что-то серьезное. Вика собирается лететь в Хабаровский край, к Сиротину.

– Что? – поразился полковник.

– Езжай, поговори как брат с сестрой.

– Придется.

Полковник, тихо ругнувшись, ушел на кухню.

– Вика, – позвала Ольга. – Ты есть будешь?

– Да, – ответила девушка. – А дядя Андрей…

– Он на кухне. Злой! Твоей мамане, чувствую, достанется. Сейчас я принесу поесть.

– Не понимаю, что случилось, – раздраженно говорил Песковатский-отец. – Почему группа молчит, ничего не докладывает?

– Я сам ничего не понимаю, – недовольно признал сын. – Группа одна из лучших. Тут вообще много странного. Брат Деда умирает от инфаркта, падая, ударяется виском о какой-то штырь. Врачи поставили диагноз – инфаркт. Получается, что Прокофьича напугали и он умер от инфаркта. Но почему они ничего не взяли, как было приказано?

– Скорее всего, группа нарвалась на людей Деда, и ее положили. Это территория таежных бандитов.

– Отец, – удивленно посмотрел на него сын, – ты так спокоен… Что-то произошло, чего я не знаю?