Башни земли Ад - Владимир Свержин

— …Таким образом, вы, сами того не ведая, нарушили священные права братства мастеров клинка святого Марка, — разносилось по пустырю. — Только нам во всех землях Империи дозволено выступать кампеонами в судебных поединках, учить владению оружием особ не рыцарского звания, а также наниматься в личную охрану любого, кто пожелает ее иметь в землях Империи. Как нарушивший наши священные права, вы должны будете принять бой со всеми моими лейтенантами, а затем, если будете живы, то и со мной — капитаном братства святого Марка. Поскольку вы, как выяснилось, чужестранец, в знак снисхождения вам будет дозволено сражаться с каждым из нас по очереди. Итак: меч и щит, длинный меч, кинжал, алебарда. С чего предпочитаете начать?

— Господа, я нарушу ваше уединение. — Мишель Дюнуар появился из-под арки.

— Кто вы такой? Убирайтесь прочь.

— Если вы столь рьяно гоните меня, то вам совсем не обязательно знать, кто я такой, — подходя ближе, заявил барон де Катенвиль. — Мой учитель страшно утомился после боя и не может принять ваше любезное приглашение. Но я с радостью заменю его.

— Благодарю, но… — удивленно начал храбрый богемец.

— Что вы, учитель! Отдыхайте, — не давая рыцарю договорить, перебил его Мишель. — Я так долго искал вас. Джованна просила кланяться и передала вам это.

Дюнуар протянул Яну Жижке вышитый портрет.

— Отдыхайте. Если мне понадобится ваша помощь, я непременно вас призову.

— Убирайтесь, незнакомец! Если вам дорога ваша жизнь — уносите ноги, пока не поздно. Только безумный осмелится самолично кинуть нам вызов. Вы надеетесь, что ваша сила поможет одолеть? Не тешьте себя пустыми упованиями.

— Слишком много разговоров. Кто первый? — Оружие мелькнуло в руках мастеров клинка.

— Нечто подобное я и предполагал. — Дюнуар вложил два пальца в рот и оглушительно свистнул. В тот же миг на гребне стены появилось три десятка людей вовсе не монашеского вида с арбалетами в руках.

— Забыл сказать, я и впрямь чертовски дорожу своей жизнью. Чего и вам желаю. Сражаться будете по очереди. Хотя лучше бы почтенным господам согласиться обсудить некоторые животрепещущие вопросы, не сопровождая беседу звоном оружия.

Мастер длинного меча ринулся в атаку первым. По своим габаритам он ближе всего стоял к Мишелю Дюнуару. Четырехфутовый клинок со свистом рассекал воздух там, где только что находился барон де Катенвиль. Но тот постоянно ускользал и оказывался где-нибудь сбоку от нападавшего. Мастер клинка перехватывал меч под ложный гард, старался нанести колющий удар, атаковать топорками крестовины, булавой яблока-противовеса, но «ученик заезжего мастера» уходил из-под удара, как заговоренный.

— Эй! — В самое ухо противника крикнул Дюнуар, заставляя его обернуться и в тот же момент, точно хлыстом, нанося ему удар двумя сложенными пальцами по глазам. Мастер рухнул на колени, закрывая лицо руками и забывая обо всем на свете.

— Следующий!

Ровно через минуту мастер боя на алебардах описал дугу в воздухе, подброшенный ногой Мишеля, и тот, перекатившись через стену, воткнул отнятую алебарду в землю возле головы поверженного соперника.

— Господа! — вновь принимая позицию готовности, заговорил барон де Катенвиль. — Можем продолжить наше содержательное развлечение, а можем вернуться к вопросу, который я желал бы обсудить, пока вы живы, а не произнести в качестве эпитафии над свежими могилами.

На лице капитана братства святого Марка отразился настороженный интерес:

— Нам следует посоветоваться.

— Не смею мешать. Я тоже с радостью воспользуюсь паузой, чтобы обнять учителя.

Откланявшись, Дюнуар бросился к Яну Жижке.

— Кто вы такой? — пытаясь выбраться из медвежьих объятий, поинтересовался тот. — И почему зовете меня учителем?

— По сути, я должен величать вас маршалом. Но, согласитесь, нелепо называть так человека, который только что нанялся учить воинской премудрости купеческих племянников.

— Это что, какая-то глупая шутка?

— Вовсе нет. — Дюнуар протянул Яну пергамент. — Ознакомьтесь, это верительная грамота великого князя Витовта, подтверждающая мои слова. Это я вас искал в Ополье. И, потрудись вы явиться к королю Владиславу, нам бы сегодня не пришлось демонстрировать здесь свое искусство.

— Потрудись я доверять королям, моя голова была бы уже давным-давно с телом поврозь.

— И все же, прошу вас, не убегайте больше. Поверьте, это не пустая блажь Витовта.

Между тем мастера клинка закончили военный совет, и капитан братства святого Марка объявил:

— Вы можете говорить, но если предмет вашей речи будет сочтен нами досужим, а уж тем паче оскорбительным, бой возобновится. Причем вновь с каждым из пяти.

— Согласен, — улыбнулся барон. — Итак, почтеннейший капитан, почтеннейшие лейтенанты. Вы — лучшие бойцы империи, истинные мастера оружия, спаянные воедино тайным уставом и дисциплиной столь же нерушимой, сколь нерушима сталь ваших клинков.

— А то! — не без удовольствия подтвердил капитан.

— Вы стоите у трона земных владык ближе любого советника. Вам доверяют жизнь венценосные повелители этого мира, будь то люди светские или духовные.

— И это верно.

— Вы отстаиваете интересы, защищаете своим искусством честь и выгоду земных владык.

— Точно.

— То же можно отнести и ко всем прочим братьям вашего благородного сообщества. Но ведь, вне всяких сомнений, вам понятно, что за столь многое вы получаете слишком мало.

Дюнуар вытащил из сумы несколько золотых кругляшей и, не оглядываясь, бросил их через плечо в сторону ограды. Люди Вигбольда стремглав бросились на добычу.

— Посмотрите, никто из них не обладает вашим искусством, не имеет и толики вашего опыта, не удостоен столь высокого доверия, но в единый миг способен заработать не меньше вашего.

— К чему ты ведешь, незнакомец?

— Я говорю правду?

— Да, ты говоришь правду, но что с того?

— Если новичку дать щит, сердце его успокаивается. Ему кажется, что теперь он в безопасности, ему ничего не угрожает. Ведь есть щит, который примет все удары. То же происходит и со многими властителями. Они успокоились и пребывают в праздности. Даже не глядя, что творится за щитом. А стоило бы. Поскольку наступает страшное время, когда полчища, исторгнутые тартарейскими безднами, подобно новому Аттиле, ворвутся в замки и города ваши, вытопчут посевы и сожгут леса. Железный Хромец вышел из края неведомого, и от поступи его уже содрогаются ближние земли. Баязид Молниеносный, сокрушитель христианского воинства, склонился перед ним, и Мануил, василевс Константинополя, положил корону к его ногам. Сарацинские владыки бегут поклониться трону его. Ибо там, где идет Железный Хромец, смерть едва поспевает махать косой, выполняя его приказ.