Ганнибал. Враг Рима - Бен Кейн

— Очевидно, она и хозяин ожидают прибытия важного гостя, — заметил Юлий напыщенно. — Гая Минуция Флакка.

— Кто это, во имя Гадеса? — спросил один из поваров.

Юлий неодобрительно поглядел на него.

— Один из старших в семье Минуциев, брат бывшего консула.

— Значит, хрен самодовольный, — пробормотал повар.

Юлий не обратил внимания на смешки, последовавшие за этими словами.

— А еще он член посольства, которое только что вернулось из Карфагена, — заявил он с таким видом, будто этот вопрос был хоть как-то для него важен.

У Ганнона все сжалось внутри.

— Правда? Ты уверен?

Юлий поджал губы.

— Именно это сказала хозяйка, а я внимательно отношусь к ее словам, — отрезал он. — А теперь принимайтесь за работу.

Сердце Ганнона колотилось о ребра, словно птица в клетке. Он вышел к хранилищам. Расскажет ли гость Фабриция о том, что видел? Ганнон взмолился богам, чтобы рассказал. Пройдя мимо входа в баню, он увидел Квинта, который раздевался. Хорошо ему, с горечью подумал Ганнон. Он сам не мылся в горячей воде с тех пор, как покинул Карфаген.

Не зная о чувствах, испытываемых Ганноном, Квинт наслаждался моментом. Желая выглядеть за ужином как можно лучше, он тщательно вымылся, а потом раб стал делать ему массаж. Сонный, он уже представлял себе, как Флакк расскажет все, что произошло в Карфагене, и едва услышал, как к нему в комнату вошел Фабриций.

— Этот визит чрезвычайно важен, сам знаешь.

— Да, отец, — ответил Квинт, открывая глаза. — И мы примем участие в войне, если она начнется.

Фабриций едва улыбнулся.

— Это и так понятно. Когда Рим зовет, мы идем.

Сложив руки за спиной, он принялся молча ходить из конца в конец.

Движение стригиля по коже начало раздражать Квинта, и он дал знак рабу, чтобы тот прекратил.

— Что такое? — спросил Квинт.

— Дело в Аврелии, — сообщил Фабриций.

— Значит, ты все-таки договорился и выдаешь ее замуж? — с горечью спросил Квинт, глянув на отца.

— Пока этот вопрос еще не решен окончательно, — ответил Фабриций. — Но Флакку понравилось то, что он услышал об Аврелии, когда я встречался некоторое время назад с ним в столице. А теперь он хочет сам увидеть ее, во всей красе.

Квинт скривился, поражаясь своей наивности. Зачем бы еще высокопоставленный политик посетил семью всадников, стоящих настолько ниже его по статусу?

— Хватит, — жестко сказал Фабриций. — Ты знал, что когда-нибудь это случится. Сие идет на благо семьи. Флакк еще не стар, а его семья влиятельна и имеет хорошие связи. При поддержке Минуциев Фабриции тоже смогут себя показать. — Он поглядел на сына. — Я имею в виду Рим. Понимаешь, о чем я говорю?

Квинт вздохнул.

— Аврелия еще не знает?

— Нет, — ответил Фабриций, и теперь уже на его лице появилась озабоченность. — Я подумал, что надо сначала поговорить с тобой.

— Втянуть меня в это?

— Не стоит так со мной разговаривать. У тебя в этом тоже есть выгода, — резко оборвал его отец.

В груди Квинта загорелся огонь воодушевления, и он тут же выругал себя за это. Он видел, как Аврелия влюблена в Ганнона. Безрассудное увлечение, но он ничего не мог с этим поделать. А теперь еще и это…

— Что заставило тебя выбрать Флакка?

— Я пытался что-то устроить все последние два года, — ответил Фабриций. — Искал человека, который подойдет нашей семье и Аврелии. Это дело хитрое, но, думаю, Флакк — тот, кто нам нужен. В любом случае он должен был проезжать мимо по дороге из Карфагена. Все, что я сделал, — устроил, чтобы он получил приглашение сразу же, как сойдет с корабля.

Квинт удивился расчетливости отца. Без сомнения, и мать принимала в этом участие, подумал он.

— Сколько ему?

— Тридцать пять или около того, — сообщил Фабриций. — Куда лучше тех старых козлов, которые сами хотели с ней встретиться. Надеюсь, она это оценит.

Он помолчал.

— И последнее.

Квинт поднял взгляд.

— Ничего не спрашивай о том, что было в Карфагене, — предостерег его отец. — Это все еще государственная тайна. Если Флакк сам решит что-нибудь рассказать, да будет так. Если нет, не наше дело спрашивать.

Сказав это, он ушел.

Квинт откинулся на теплую каменную плиту, но расслабленное состояние пропало. Ему хотелось пойти к Аврелии и поговорить с ней сразу же, как отец закончил разговор. Что ей сказать, Квинт понятия не имел. В мрачном настроении он принялся одеваться. Проще всего беспрепятственно поглядеть на вход в комнату Аврелии будет из угла таблинума. Квинт пошел в просторный зал. Он пробыл там совсем недолго, когда вошел Ганнон, неся поднос с посудой.

Увидев Квинта, тот улыбнулся.

— Ждешь предстоящего ужина?

«Сам-то я жду», — с ликованием подумал он.

— Не очень-то, — кисло ответил Квинт.

— Почему же? — приподняв брови, спросил Ганнон. — К вам нечасто приезжают гости.

Квинт вдруг с удивлением понял, что его нетерпение, связанное с тем, что может рассказать Флакк, как-то смазалось из-за его дружбы с Ганноном.

— Сложно объяснить, — смущенно пробормотал он.

В этот момент из комнаты Аврелии быстро вышел Фабриций, громко захлопнув за собой дверь. Его лицо окаменело от гнева.

Разговор пришлось прервать. Ганнону оставалось лишь наблюдать за тем, как Квинт пошел в комнату сестры. Самому карфагенянину Аврелия была очень симпатична. С одной стороны, он не понимал, что происходит, с другой — ему уже было все равно. Наконец-то Карфаген снова начал войну с Римом. И ему хотелось хоть как-то в ней поучаствовать.

Квинт застал Аврелию лежащей на постели. Ее тело сотрясалось от рыданий. Он поспешно подошел и опустился на колени рядом с ней.

— Все будет хорошо, — прошептал он, протягивая руку, чтобы погладить ее по волосам. — Похоже, что Флакк все-таки хороший человек.

Аврелия зарыдала с новой силой, и Квинт тихо выругался. Хуже, чем произнести имя этого человека, придумать он не мог. Не зная, что и делать, юноша принялся гладить плечи Аврелии, пытаясь ее утешить. Так продолжалось долго, в полном молчании. Наконец сестра перевернулась на спину. Ее щеки были в красных пятнах, а глаза опухли от слез.

— Наверное, я сейчас ужасно выгляжу, — произнесла она.

— Ты все так же прекрасна, — ответил Квинт, криво улыбнувшись.

— Лжец, — выпалила Аврелия и высунула язык.

— Сходи в термы, полегчает, — предложил Квинт, постаравшись сделать веселое лицо. — Не хочешь?

Аврелия не приняла его правил игры.

— Что же мне делать? — жалобно прошептала она.

— Когда-то это должно было случиться, — сказал Квинт. — Почему бы тебе не дать ему повод для сомнений? Кроме того, если он тебе совсем не понравится, вряд ли отец силой заставит тебя выйти замуж.

— Думаю, нет… — с сомнением произнесла Аврелия и на мгновение задумалась. — Знаю, что должна сделать так, как скажет отец. Но так тяжело, особенно потому, что… — Она умолкла, и ее глаза снова наполнились слезами.

Квинт поднес палец к ее губам.

— Даже и не говори, — прошептал он. — Ты не сможешь этого сделать.

Квинт не желал, чтобы так хорошо охраняемая ими двоими тайна была высказана вслух.

Сделав огромное усилие, Аврелия успокоилась и решительно кивнула.

— Да уж, тогда лучше приготовиться. Вечером я должна хорошо выглядеть.

Квинт с нежностью обнял сестру.

— Ты сильна духом, — прошептал он.

Не только мужчинам свойственна отвага, подумал он. И она проявляется не только на поле боя и на охоте. Аврелия только что показала, что у нее этого качества с избытком.

Флакк прибыл во второй половине дня, в сопровождении большой группы воинов и рабов. Его тут же препроводили в лучшую комнату для гостей, чтобы отдохнул с дороги. Помимо личной прислуги, большая часть сопровождающих осталась вне дома, их разместили снаружи. Ганнон был занят на кухне и некоторое время не имел возможности наблюдать за происходящим. Спустя час кто-то громко провозгласил, что прибыли Марциал и Гай. Фабриций радушно встретил их и повел в зал, где, согласно традиции, их угостили мульсумом, разбавленным вином с медом. Это сделала Элира, а Ганнон с нетерпением ждал на кухне. Когда стемнело, он прошел по периметру внутреннего двора, зажигая бронзовые масляные светильники, висевшие на каждой колонне. Когда он был в дальнем от таблинума углу, то почувствовал, что сзади кто-то идет. Обернувшись, он мельком увидел симпатичного мужчину в тоге, с густыми черными волосами и крупным носом. Флакк поспешно шел обратно в таблинум. Вскоре пришли Квинт и его сестра, в самой лучшей одежде. Ганнон еще ни разу не видел, чтобы Аврелия красилась, и, к его удивлению, увиденное ему понравилось.

Наконец, когда ужин был готов, Ганнон получил возможность зайти вместе с другими рабами. Ему предстояло находиться здесь на протяжении всей трапезы, подавая еду, убирая тарелки и, самое главное, имея возможность слушать все разговоры. Он встал наготове у ложа, находившегося по левую руку, где возлежали Фабриций, Марциал и Гай. Флакка, как почетного гостя, разместили на центральном ложе, а на том, что справа, устроились Атия, Квинт и Аврелия. Лицо девушки было спокойным и невозмутимым.