Ганнибал. Враг Рима - Бен Кейн

Ганнон почувствовал, что больше не может скрывать радость, и, набрав грязных тарелок, отправился на кухню. Никто не заметил этого, кроме Аврелии. Но выйдя за дверь, юный карфагенянин понял, что желание услышать побольше сильнее опасений, и остановился, прислушиваясь.

— Я всегда надеялся, что удастся избежать еще одной войны с Карфагеном, — мрачно добавил Фабриций, выставив подбородок. — Но они не оставили нам выбора. Оскорбив непростительным образом тебя и твоих товарищей, а в особенности — консулов.

— Совершенно верно, — громогласно заявил Марциал. — Этих мерзавцев следует проучить, и получше, чем в прошлый раз.

Флакка обрадовала их реакция.

— Хорошо, — пробормотал он. — Почему бы вам не отправиться со мной в Рим? Надо будет решить кучу дел, и нам потребуются люди, имеющие опыт борьбы с Карфагеном.

— Это будет честью для меня, — просто ответил Фабриций.

— И для меня, — поддержал друга Марциал, но тут на его цветущем лице воцарилось смущение, и он постучал пальцами по правой ноге. — Вот только это. Старая рана, еще с Сицилии. Сейчас я с трудом могу пройти четверть мили, не остановившись, чтобы отдохнуть.

— Ты уже с лихвой исполнил свой долг перед Римом, — произнес Флакк, пытаясь подбодрить ветерана. — Думаю, мне следует взять с собой лишь Фабриция.

Не помня себя, Квинт вскочил:

— Я тоже хочу воевать!

Спустя мгновение то же самое вскричал Гай.

Флакк покровительственно улыбнулся им.

— Настоящие вояки вы оба, да? Но, боюсь, еще молоды. Эту войну надо выиграть быстро, и для этого лучше всего подходят ветераны.

— Мне семнадцать, — тут же возразил Квинт. — Как и Гаю.

Лицо Флакка помрачнело.

— Не забывай, с кем говоришь, — отрезал он.

— Квинт! Сядь! — приказал Фабриций. — И ты тоже, Гай.

Оба юноши неохотно подчинились, и Фабриций повернулся к Флакку.

— Извини. Просто они еще молоды и очень горячи, вот и всё.

— Ничего страшного. Их время еще придет, — спокойно ответил Флакк, бросая на Квинта быстрый злобный взгляд.

Это произошло так быстро, что никто и не заметил. Квинт задумался, не ошибся ли он, но спустя мгновение заметил кое-что еще. Аврелия, извинившись, встала, сказав, что идет спать. Флакк проводил ее взглядом, которым могла бы смотреть на мышь змея. Квинт моргнул, пытаясь собраться с мыслями. Вина уже было выпито немало. Когда он снова посмотрел на Флакка, лицо гостя было вполне благожелательно. «Наверное, мне показалось», — решил Квинт. С огорчением он увидел, что трое старших подвинулись ближе друг к другу и принялись говорить вполголоса. Атия дернула головой в его сторону, недвусмысленно давая знак, что ему следует уйти. Разочарованный, Квинт вышел вместе с Гаем во внутренний дворик.

Их появление спугнуло Ганнона. Прячась от Аврелии, он только что вышел из-за украшенной статуи и с виноватым видом пошел на кухню.

— Что он тут делает, во имя Гадеса? — хмуро спросил Гай.

Позднее Квинт так и не мог понять, случилось ли это из-за выпитого вина или от возмущения, в котором он пребывал, узнав об обращении с римским посольством. В любом случае ему хотелось на ком-то сорвать злость.

— Какая разница? — отрезал он. — Он гугга. Пускай идет.

Тут же он пожалел о сказанном и пошел было в сторону Ганнона, но Гай, смеясь, потянул его к каменной скамье у фонтана.

— Давай поговорим, — предложил он заплетающимся от выпитого языком.

Но Квинт стал на месте, и лишь темнота скрыла досаду на его лице.

С окаменевшим от сдерживаемого гнева лицом Ганнон шел не оборачиваясь. Прошел десяток шагов, отделявших его от кухни, и со стуком поставил тарелки в мойку. Вот тебе и дружба с римлянином, с горечью подумал он. Аврелия ему симпатизирует, в этом он был уверен, но всем остальным веры нет. Особенно Квинту. Гнев, который наполнил голоса благородных римлян после рассказа Флакка, вполне объясним и понятен, но теперь Ганнон оказался в совершенно новой ситуации. Теперь он — настоящий враг. Его радость по поводу произошедшего придется тщательно скрывать. А тут, в тесноте дома, это будет сложно. Ганнон медленно выдохнул. Важное решение пришло только что, само собой. Ему надо бежать. И быстрее. Но куда? В Карфаген или в Иберию? И есть ли хоть какой-то шанс найти Суниатона прежде, чем он сбежит?

Глава 10

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

На следующее утро у Квинта снова случилось похмелье, и он очень смутно помнил, какое выражение заметил давеча на лице у Флакка. Но это все равно не давало ему покоя, и он принялся разыскивать отца. Выяснилось, что Фабриций закрылся с Флакком в своем кабинете. Мужчины поспешно составляли документы, касающиеся замужества Аврелии, и раздраженно поглядели на юношу, отвлекшего их от дела. Квинт еле слышно попросил отца на пару слов. Поначалу Фабриций отмахнулся, но увидев, что сын чем-то обеспокоен, решил сменить гнев на милость.

— Потом скажешь, — сказал он.

Квинт с мрачным видом закрыл дверь. Ему есть о чем подумать. Он жестоко оскорбил Ганнона, и теперь ему было стыдно. Положение карфагенянина означало, что Квинт может обращаться с ним как ему заблагорассудится, но тут ситуация была иной. «Он спас мне жизнь. Мы друзья, — подумал Квинт. — Я должен перед ним извиниться». Но в реальности это было задачей не менее сложной, чем попытаться поговорить с отцом. Квинт без труда нашел Ганнона, но карфагенянин сделал вид, что не слышит, когда молодой хозяин его окликнул, и всячески избегал смотреть ему в глаза. Квинт не хотел устраивать представления, не говоря уже о том, что вокруг царила такая суета, что было невозможно даже найти укромный уголок, чтобы поговорить. Решение Фабриция отправиться вместе с Флакком в Рим, а следовательно, на войну означало спешные приготовления. Всем домовым рабам нашлось дело. Собирали одежду, вещи, одеяла, полировали доспехи и точили оружие.

В отчаянии Квинт принялся разыскивать Аврелию. Он не знал, следует ли упоминать при ней Флакка. Все, что у него было, — два мимолетных взгляда, которые он, вроде бы, заметил, уже выпив изрядное количество вина. Он решил поглядеть сначала, в каком настроении Аврелия, прежде чем что-то ей сообщать. Последнее, чего желал Квинт, так это вывести сестру из себя, когда она хоть как-то смирилась со своей судьбой.

Но, к его удивлению, сестра была в превосходном настроении.

— Он такой симпатичный, — созналась она. — И совсем не старый. Думаю, мы будем очень счастливы.

Отбросив сомнения, Квинт кивнул и улыбнулся.

— Он показался мне немного самодовольным, но что можно ожидать от человека его положения? Его преданность Риму вне всяких сомнений, а это главное.

Аврелия вдруг погрустнела.

— Мне вчера вечером было так жалко Ганнона. Ужасные слова, которыми они называли его народ безо всякой необходимости… Ты с ним не разговаривал?

— Нет, — быстро ответил Квинт, отворачиваясь.

Аврелия сразу же что-то уловила женским чутьем.

— Что случилось? — требовательно спросила она.

— Ничего, — буркнул Квинт. — Похмелье, вот и все.

— Ты поругался с Ганноном? — спросила она, глядя ему в глаза.

— Нет. Да. Не знаю.

Аврелия приподняла брови, и Квинт понял, что она не отстанет, пока он все не расскажет.

— Когда я ушел вместе с Гаем, Ганнон, похоже, стоял за дверью и подслушивал.

— Что ж удивительного? Мы же говорили о войне между нашим народом и его, — едко подметила Аврелия. — Вообще, какая разница? Он же там был, когда Флакк рассказывал самое главное.

— Знаю, — пробормотал Квинт. — Но все равно это выглядело подозрительно. Гай хотел привязаться к нему, но я сказал ему, чтобы он не беспокоился. И сказал, что Ганнон всего лишь гугга.

Аврелия прикрыла рот рукой.

— Квинт! Как ты мог?

Юноша опустил голову.

— Я хотел извиниться, сразу же… но Гаю хотелось поболтать, — начал он жалобно оправдываться. — Я не мог просто так уйти.

— Надеюсь, хоть утром ты извинился, — жестко спросила Аврелия.

Квинт с трудом мог терпеть самоуверенность сестры. Будто ее предстоящее замужество сразу прибавило ей лет пять возраста.

— Я устал, — сказал он. — Кроме того, вокруг такая суета, что негде найти укромное место, чтобы с ним поговорить.

Аврелия поджала губы.

— Отец через несколько часов уедет. Тогда времени будет предостаточно.

— Не беспокойся, я сделаю это, — уверил ее наконец Квинт и посмотрел ей прямо в глаза.

А еще у него появился повод по-новому оценить Флакка. Брачное соглашение было подписано, и черноволосый политик внезапно оказался в роли его будущего зятя.

— Несомненно, эта война с Карфагеном быстро окончится — может, даже быстрее, чем ты успеешь закончить обучение на военной службе, — заявил Флакк, обнимая Квинта за плечи. — Не бойся. Будут и другие войны, где ты сможешь покрыть себя славой. Неприятности с галлами на северной границе были и будут всегда. Как и с иллирийцами. Да и Филиппу Македонскому особой веры нет. Отважный молодой командир, такой как ты, сможет продвинуться очень далеко. Может даже стать трибуном.