Игра законом - Роман Симоненков

Второй откинул в угол очнувшегося от нокдауна Дугиню и нажал на оружейный курок. Осечка!

– Одумайся, сопляк! – тихо вздохнул Корчагин. Для него время притормозило свою поступь. Сам он находился вне времени и вне пространства. Он был всюду и нигде. Следующий выстрел случился. Глебу не казалось, он на самом деле видел медленно отделяющуюся от газоотвода гильзу и россыпь картечи. Пригнувшись, он как пружина прыгнул влево и живо представил себе содержимое обреза. Стрелять сегодня из него больше не будут. Бугаю почудилось, что руки бывшего детектива стали длиннее, выхватывая ружьё. Потом они спокойно нашли карманы, и взгляд стал пронизывающе холодным. Из глаз двухметрового детины по сторонам разбегался испуг, смешанный с наивной растерянностью. Охотник осознал, что борется не с человеком. Интуитивно почувствовал близость стихии, которая его вот-вот размажет в порошок. Пощады не просил, просто упал на колени и стал молиться. В образе выступило что-то из детства. Видимо, для избалованного подонка всё представлялось забавной игрой.

– Встань, гниль, – подняв руки к солнцу, сказал Глеб. – Богам должно больше угодно видеть тянувшимися к ним ввысь, а не ползающими на коленях рабами по сенцам и храмам. Тараканы.

Ох, как же хотелось добить это большое мелкое насекомое. Мутные поросячьи глаза пьющего человека ничего не выражали. Организм юноши был предельно загружен, а энергетика сильно ослаблена. Выход энергии через глаза практически закрыт. Его энергетику можно было сравнить с дырявым ведром. Водка служила для него чистым энергетическим кредитом, который каждое утро приходилось отдавать с процентами. Дугиню выбрали в качестве банкира, который в один прекрасный момент не захотел перекредитовывать негодяев.

– Пошли вон, – гаркнул детектив, подавая руку Дугине. Испытавший болевой шок юноша жалко подвывал, а высокий увалень попятился к двери, не поднимая глаз. Он практически не заметил, как раненная лайка прорезала икроножную мышцу, не заметив толстых резиновых сапог.

Чудом ли два железных шарика картечи не задели костей и внутренних органов Сухоны? Об этом сейчас никто не думал. Знахарь пропал и появился вновь с баночкой жёлтой жидкости.

– Моча лучший природный дезинфектант, хотя на собаке и так всё затянет быстро…

Перевязанную Сухону уложили подле печи, но лепета настырно возвращалась к дверному коврику.

– А ты говоришь – один! – очень ласково прошептал Дугиня, склоняясь перед белоснежным котом. – Вот моя семья. Запомни, собака и кошка – защитники людей и с давних времен живут рядом, собака защищает в мире явном, а кошка в мире потустороннем, или, как пращуры говорили, в мире навьем. Не просто так некоторые животные могут жить рядом с человеком, а некоторые нет. Во всей вселенной, а наша планета её клетка, повелевает закон или порядок. В нем нет ничего хаотичного. Это в обществе людей царит хаос. Этот социальный хаос создали на Земле искусственно, через законы, которые навязывают людям. Если животное приручить нельзя, значит, человеку это животное не нужно. Научись слушать природу, она имеет, как и мы, органы чувств, просто у человека они одни, у рыб другие, у насекомых третьи, а у растений свои.

– Хорошо, что так всё закончилось…

– Боюсь, дорогой, это не конец, – прохрипел Дугиня, – там среди них был сыночек полицая местного. Коли вру, так дай Бог хоть печкой подавиться.

– Я его узнал. Посмотрим ещё… Не вернутся, отец, пока из ума не выживут… Я вижу, – произнёс Глеб, глядя на старый магнитофон Электроника 312. Сколько эмоций и позитива принёс в детстве его душе точно такой же подарок дедушки на день рождения. Магнитофон остался, как и окружающий мир, а куда же делись эмоции? Новое общество, зазеркалье, уже не считало этот предмет стоящим, заменив его тысячами других минутных радостей.

– Ты как попал сюда, богатырь? – нашёлся хозяин дома. – Чай, не просто так сюда забрёл, беда какая приключилась, ай хворь?

– Я из тюрьмы сбежал… Или, точнее, слетел, – почему-то сразу честно признался Корчагин.

– Я не стану расспрашивать, коль захочешь, потом сам расскажешь…

– Уходить мне следует, – подумав, брякнул Жига, – ты сам-то как? Не сильно досталось?

– Я в порядке, хоть за плуг вставай. А вот ты как-то не шибко здраво смотришься…

И в самом деле, Глеб чувствовал сильный озноб, пробивающий зыбкой дрожью всё тело. Тянуло ко сну, то ли от пережитого потрясения, то ли от небольшой простуды. Видимо, слишком долго пролежал на холодной земле.

– Потяготу и ломоту чувствуешь, странник? – суетился совсем пришедший в себя хозяин.

– Есть такое, – застонал Жига.

Дугиня сбегал под овраг за ключевой водой, положил в неё горячие угли, которые ещё недавно теплились красными огоньками в протопленной русской печи. Щепотка печной золы покрыла поверхность ведра тонким слоем серой плёнки. Знахарь трижды подул на воду, помешал её остриём ножа и зашептал над водой: «Безбрежная гладь чистого водного истока, священная плоть Земли, светлое вечное пламя, повелитель ветров и бескрайнего неба даруйте молодцу силу и власть покорить любой недуг…»

Далее сознание Глеба удалилось от избы и попало в мир многочисленных вариантов дальнейшего развития событий, которые щедро предлагал на выбор никогда не дремлющий ум. Ещё он видел слово. Оно было наделено властительной силой, за которой признавалось великое могущество. Слово не могло заставить крутиться землю или разгонять тучи, зато оно через внутренний мир заявляло о том, что умеет влиять на материальный мир и чувственное восприятие людей.

Брызги воды из ведра вернули Глеба обратно. Старик смочил ему грудь, руки, ноги, спину и дал выпить полный стакан.

– Заговоры не приемлют никаких придумок и отсебячины, – будто бы сам с собой приговаривал Дугиня. – Это не шутки. Как монументы древнего магического слова, они несут в себе страшнейшую силу, к которой обращаться без крайней нужды не следует. Беды не оберешься тогда. Поэтому настоящие заговоры это тайны истинных ведующих людей, хранящих издревле эти словесные формулы. Слово это святыня, изменив словесные формулы заклятие теряет силу.

В устах мудреца стихии становились живыми существами, и в этом Глеб узнавал отголоски глубочайшей древности, когда чувствительность людская господствовала над мыслию.

– Ты у матери всё перенял? – полусонным голосом спросил Жига, – она врачевала меня несколько раз.

– У матушки, да у баушки. В допетровские времена обряды, изотерические практики, магия и колдовство были достоянием всех классов общества. Несмотря на своё образование, высшие сословия в духовном и нравственном развитии не отличались от крестьян. Старинные обычаи соблюдались и во дворце, и в боярских домах, и в избах простолюдинов. Лишь в последние 300 лет эти вещи стали составлять исключительную принадлежность простонародья. И так от пращуров к прадедам и дедам дошло до меня знание и некоторые умения. Когда знаешь суть вещей, они перестают быть магическими в полном смысле этого слова.

Дугиня достал из сундука косоворотку и совсем новые штаны.

– Ты не смотри так. Одежда должна быть удобная, чистая и из натуральных волокон, а остальное бесовщина. Порой человек месяц горбатится, чтобы костюм купить не простой, а с какими-нибудь двумя буквами. Не гипноз ли это? Не всеобщий дурман? Достаточно просто проснуться, включить спящий разум, и вся эта барахолка, по меньшей мере, вызовет смех. А всё опять же потому, что знания вековые утратили, что носить и когда для пользы телес наших и духа.

– Спасибо, я всё это очень хорошо понимаю…

– Вещи, в которых ты болел, лучше не одевать покамест, – набивая пакет одеждой, вымолвил хозяин дома, – вот водой ключевой их вымою, холодом ночным выдолблю, жаром печки иссушу, в благовоньях подержу, вот тогда и оденешь.

Организм моголиняна всё лето находился в состоянии постоянного стресса и борьбы за выживание. Он этого не замечал, потому что ресурсы организма достаточно велики. Но не безграничны. Все когда-то кончается. Жига спал глубоким сном.

Как прекрасно тихое деревенское утро. Окно открыто настежь. Солнце беззвучно карабкается ввысь. Пахнет травой и корой деревьев. Издали долетает треск кузнечиков, крики и суета каких-то птиц, среди которых выделялся грубый крик ворона-каркуна.

Целый день тело требовало физическую нагрузку. Глеб носил воду в дом, перекладывал в подвал выкопанную картошку, рубил дрова, заготавливая их на зиму.

После обеда наступило время души, и Жига бродил по окрестному лесу, слушая деревья и птиц, при этом сливаясь с природой в единое целое. Всю дорогу его сопровождал чёрный ворон, перескакивая с дерева на дерево. Когда он сел перед водой и отправил вовне послания любви Варваре, где-то, в далёкой Москве, она наполнилась этой любовью и признательностью. Ему не надо было никуда звонить или писать. Вода, находящаяся прямо перед ним, была связана со всей водой во всем мире. Вода, на которую он смотрел, вступила в резонанс с водой повсюду, где бы она ни была, и его послание любви, несомненно, достигло души матери его сына. Он чувствовал это также явно, как мелкую речную гальку, скользящую между пальцев босых ног.