Варнак. "Мертвая вода" (СИ) - Зимин Николай

— Странник… — прошелестел тощага, не веря глазам. — Ты живой? Не видение? Не бред?

— Живее всех живых, — кивнул я. — Как дела?

Парень страдальчески скривился, бросая пугливые взгляды на порог, а уши шевелились, ловя звуки с улицы. Не уловив опасности он с трудом стянул со столика половинку кокоса, наполненную водой.

— Что, брачные игрища надоели? — участливо спросил я. — Хочется домой?

— Очень хочется, — просипел страдалец, припадая к чаше и хлюпая воду, — сил никаких нет… Я рыцарь, а не бык-производитель… Спаси меня, странник!

— В натуре рыцарь? А хрен ли ты тут делаешь? — изумился я. — Бродячий, что ли?

— Странствующий! — поправил парень, откинувшись на подушки. — Наш корабль потерпел крушение и я, к сожалению, не утонул. Меня выудили из волн местные дамы и теперь используют…

— Не по назначению, да?

— Как тебе сказать, — замялся рыцарь, — поначалу я не слишком и сопротивлялся. Но шестой месяц подряд, изо дня в день, из ночи в ночь…

— Понял тебя, — усмехнулся я, — понял. Так вот ты какой, олень северный. Вот, значит, и причина нашлась.

— Какая?

— Такая, — объяснил я, — что на том берегу теперь пишут неимоверное количество стихов и предаются унынию. Я-то думаю, что за воздержание? А эти волчицы тут рыцаря пользуют и не парятся.

— Я хочу домой…

— Понял, не паникуй. — Я лихорадочно соображал. — Рыцарь, значитца, да?

Он сжался под моим недобрым взглядом и нахмурился:

— Настоящий, с кодексом, все как полагается. Благородный Дир из Брекенса, что в центр…

— То есть удрать ночью ты не сможешь? — перебил я возлияния Дира. Еще начнет благородных предков перечислять, а у него явно их как позвонков в хвосте у динозавра, целый батальон грюкает. — Тихо свалить по-быстрому, да и все дела?

— Без родовых доспехов? — ужаснулся рыцарь. — Без отцовского меча?

— Без материнского щита и шпор сестры, — подхватил я, — понял я, понял. Дай подумать.

Дир насупился, но заткнулся. Забрезживший шанс на спасение перевесил спесь и он покорно стал ждать решения проблемы, глядя исподлобья. Я рыцаря понимал, так как во мне можно было увидеть и бродягу, и голодранца, и людоеда, особенно за штурвалом «Мертвой воды», но никак не опытного спасателя. В голове вдруг возникла диковатая идея, рассчитанная на простоту островных нравов и возможность устроить эффектное зрелище.

— Как насчет исконно рыцарской забавы? — спросил я. — Типа турнира?

— Турнир? — простонал рыцарь. — Я не смогу влезть на коня. Да тут и нет коней…

— Дракон, понял? — пояснил я. — Сразишься с драконом. И победить у тебя не получится.

Рыцарь побледнел.

— Все путем, железный, — успокоил я, — это ручной дракон.

С этими словами я выбрался из шатра и мгновенно оказался в плотном кольце обеспокоенных женщин.

— Что с ним? — сурово вопросили из толпы. — Это лечится?

— Гражданки! Дамы! — громко воскликнул я. — Вы изъездили белого варвара до состояния тряпки! Ему нужен отпуск!

— Еще чего! Лечи его, скотина!

— Сама ты скотина, — обиделся я. — Ты на рожу свою посмотри, корова с кольцом в носу!

— Рот закрой, черепушка!

В горло уперлось несколько широких копейных наконечников, едва не прорывая кожу.

— Давай так, знахарь хренов, — прошипела одна из островитянок, вплотную приблизив треугольные зубы к моему носу, — или ты лечишь нашего мужичка, чтобы он завтра прыгал как очумелый, или мы отправим его в отпуск на месяц. В яму. А ты займешь его место.

Я громко сглотнул.

— Так понятней?

Я пальцами отвел широкий наконечник от кадыка и вкрадчиво произнес:

— Дамы, есть интересный вариант. Ваш пленник… То есть, производитель — рыцарь. У них случается драконовая болезнь. Если они долго не сокрушают драконов, то начинают болеть, хиреть, пить и немножко умирать.

Дикарки переглянулись.

— Ему нужно победить дракона и он сразу войдет в полную силу, — закончил я. — И к вашему счастью, я знаю, как приманить сюда это свирепое чудище.

Следующий час я потратил в лихорадочной беготне. Женщины долго упирались, спорили до хрипа и проклинали заезжего лекаря, но тут выполз Дир и торжественно поклялся в том, что он рыцарь и действительно должен побеждать драконов. Причем поклялся он так хитроумно, что про болезнь ни слова не сказал, но так получилось, что островитянки связали его немощь именно с длительным драконоборским воздержанием. Потом я тащился пешком на другую сторону острова, мотивируя это обрядом призыва дракона. Рыцарь взял с островитянок слово, что мне никто мешать не будет.

— Значит так, — объяснил я Алиске в сотый раз, — рыцарь тебя слегка поколотит мечом. Плашмя, поняла? А ты порычи громко, зубами поклацай, изобрази битву. Но есть его не нужно, хорошо? Поборись там, в песке его поваляй…

Алиска ворчала, рычала, презрительно фыркала и то и дело норовила растянуться на песке. Пришлось притащить Чука, вручить ему меч и репетировать. После десятой попытки худо-бедно получилось. Бледный Чук с закрытыми глазами размахивал мечом, Алиска терпеливо махала лапами над головой боцмана, которого чуть воздушным потоком не сносило. Заключительным аккордом был сокрушительный удар по Алиске и изображение умирающего рыцаря, что из последних сил просит похоронить его на родине. Дамы в слезах, я со скорбным видом отплываю с трупом убиенного на борту. Ничего лучше я придумать не сумел.

— Ты его только не прибей, пожалуйста, — увещевал я Алиску. — Этот рыцарь на этом острове не нужен. Из-за него соседи страдают вон на том острове.

Виверна внимательно слушала, поглядывала на соседний остров, но особого понимания я в ее взгляде не видел. Скорее, там крылось недоумение очередными хозяйскими закидонами пополам с вопросом — отчего это ее должен безнаказанно пытаться выпотрошить какой-то там рыцарь. Чук накидался ромом и снова встал напротив с мечом. Упакован он был в одну из пиратских кольчуг, что ему оказалась до колен.

— Алиска, я тебя добром прошу, — не сдавался я, командуя спектаклем. — Он тебя понарошку прибьет, потом мы его заберем на корабль и за наградой к соседям. Я там жирных коз видел, выбью тебе штук двадцать. Да не грызи ты его так! Это же Чук! Плюнь сейчас же! Сломаешь!

К вечеру на пляж выбрался Дир. В полном доспехе, с мечом, щитом и в шлеме. Проинструктировал я его досконально, но он все равно порядком нервничал и переживал. Особенно его донимал вопрос об обмане диких, но все же дам. Я справедливо указал на то, что он пленник, его пытают и на его рыцарский кодекс тут плюют с самой высокой пальмы. А так он останется в памяти этих самых дам, как павший в тяжком бою с чудовищем героем.

— Готовься, сейчас все будет, — успокоил я, украдкой поглядывая по сторонам. — Ты только не забудь, все должно выглядеть натурально.

— Я все еще не вполне уверен…

Алиска спикировала с небес, рухнула на пляж и вжалась в песок. Земля чуть дрогнула под тяжестью огромного тела, а Алиска тут же распахнула пасть и взревела так, что пальмы пригнулись. Я, честно говоря, сам едва не обделался, уж очень талантливо она играла. Глазища налились кровью, зубы блестели, а гребень встал дыбом. Она хлестнула хвостом, срубив несколько пальм и уставилась на рыцаря кровожадно и с лютой злобой. Я на всякий случай ткнул в него пальцем и сместился на пару шагов в сторону.

— Это что? — пропищал Дир, едва не упустив оружие. — Это не дракон.

— Виверна, — зло выдавил я, — не видишь? Врежь ей правдоподобно, пару раз. Потом — как договаривались, понял?

— Виверна не подходит! Мы условились о драконе, — заблеял рыцарь, нервно топчась на месте, — а не об этой адской твари. Она сожрет меня!

— Да ты охренел, военный? — яростно зашептал я. — Или она, или тебя девки до смерти заездят. Руби, говорю, меднолобый!

— Я…

— Чему вас учат, в академиях рыцарских? — шипел я, стараясь выдерживать перепуганный вид. — Атакуй!

— Мне… это… того…

— Алиска! — не выдержал я. — Давай сама!

Выкрикнув приказ, я припустил в сторону и прыгнул в кусты. Виверна зарычала, низко и люто, и поползла на рыцаря, буравя того очень недобрым взглядом. Дир закрылся щитом и вскинул меч, зубы выбивали дробь, а колени подрагивали. В деревне ободряюще вопили дикарки, не высовываясь, впрочем, из-за изгороди. Я махал из кустов руками, жестами поясняя рыцарю, как рубануть эффектнее и максимально для Алиски безопасно. Но все пошло не по плану. У виверн, видимо, была стойкая неприязнь к рыцарскому сообществу в целом и к странствующим немощным рыцарям в частности. Распахнулась пасть, ослепительно сверкнули сахарные клыки и Дир с обреченным воплем исчез за частоколом зубов, упустив меч.