Категории
Самые читаемые
onlinekniga.com » Проза » Современная проза » Внутри, вовне - Герман Вук

Внутри, вовне - Герман Вук

Читать онлайн Внутри, вовне - Герман Вук

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 165
Перейти на страницу:

Как бы то ни было, все было решено и подписано. Я больше ни разу не побывал на фейдеровской ферме. Не знаю, сохранилась ли она по сей день. Я не помню, где она находилась. Знаю только, что туда нужно было ехать на поезде с паровозом; давно уже не слышал я пыхтения старых паровиков и их свистков; но я отлично помню, как такой паровик, кряхтя и выбрасывая клубы грязного дыма, вез меня в золотое лето, к яблоневым садам, где на траве лежали сбитые ветром, изъеденные червями плоды, наполняя воздух сладким, терпким ароматом; к шерстяному гамаку, на котором я качался между яблонями, читая книги про Тарзана; к зеленым лугам, где над молочаем и золотарником порхали бабочки-данаиды; к пахнувшим пометом коровникам, в которых роями кружились мухи, и к вкусу теплого парного молока; и к крохотным, в розовых пятнышках ящерицам, юркавшим по камням у реки. Фейдеровская ферма, как и Олдэс-стрит давно минувших дней, живет только в моей памяти — а теперь, может быть, и в этих беспомощных строках, если они когда-нибудь увидят свет. В то лето я поехал в лагерь «Орлиное крыло», а потом год за годом ездил в другие лагеря, до тех пор, пока не избавился от всяких лагерей, начав работать на Гарри Голдхендлера, царя реприз.

И вот здесь мой рассказ начинает двигаться по главной колее, по мере того как растворяется в небе последний дымок старого паровоза и затихает эхо его свистка, а сам паровоз исчезает вдали, уходя по боковой ветке, по которой я больше никогда не ездил.

Глава 24

Питер Куот

В автобусе, отправлявшемся в лагерь «Орлиное крыло», среди группы больших мальчиков, сидел Поль Франкенталь. Да, вот это была неожиданность! Мистер Уинстон не сказал мне, что Поль едет в тот же лагерь, а сам Поль, с тех пор как мы переехали на Лонгфелло-авеню, в школе делал вид, что не замечает меня. В автобусе он снова притворился, что он меня не видит. Когда я, проходя мимо, махнул ему рукой, он отвернулся и с прежней олдэс-стритской самоуверенностью продолжал что-то рассказывать о бейсболистах Бэйбе Руте и Луисе Гериге, снова повторяя свою старую выдумку, что его отец с ними знаком.

Один из слушателей Поля, красивый мальчик с густой курчавой черной шевелюрой, недоверчиво измерил Поля чуть прищуренными глазами, насмешливо скривив верхнюю губу. Он сидел у открытого окна, сцепив руки; на нем были длинные брюки, светлые клетчатые носки, щегольской пиджак и галстук. Я увидел, как этот мальчик поднял к лицу руки, сложенные лодочкой, а затем выдохнул в окно струйку дыма. Уф! Поль Франкенталь, случалось, тоже покуривал иногда на школьном дворе. Но делать это в автобусе, под самым носом у воспитателей! Кто мог быть этот парень? Я прошел дальше по проходу. Так я впервые мельком увидел ныне прославленного писателя, запечатлевшего в своих произведениях жизненный опыт американского еврейства.

Автобус прибыл в лагерь около полудня, и все мы, еще в нашей городской одежде, строем прошагали в столовую. Я хорошо помню нашу первую трапезу в этом огромном гулком деревянном строении: ростбиф с картофельным пюре и зеленым горошком; а лучше всего я помню, как я удивился, увидев на столах кувшины с молоком и масленки. Поскольку я надеюсь, что эту эпопею прочтет широкая читательская масса неевреев, я должен объяснить, почему это меня удивило. Мы, религиозные евреи, никогда не едим мясные продукты вместе с молочными. Никогда! Запрет на это содержится в Торе, и он подробно истолкован в Талмуде. Моя мать держит особую посуду для мясных продуктов и особую — для молочных. То же — моя жена. То же, кстати сказать, и моя сестра Ли. Свою страсть к омарам, лангустам и устрицам она удовлетворяет вне дома, но на кухне у нее посуда для молока хранится отдельно от посуды для мяса. И вот — на тебе! — школьники и воспитатели, приехавшие в лагерь «Орлиное крыло», намазывали хлеб маслом и обильно запивали ростбиф молоком.

Сейчас, когда прошло столько времени, мне уже трудно припомнить, как именно я на это реагировал. Я вращаюсь среди христиан. Сам я не ем мясное вместе с молочным, но я привык к тому, что люди вокруг меня постоянно это делают — и не только христиане, но и евреи. Мы живем в светском обществе. Многие евреи давно порвали с нашими традициями, особенно зажиточные люди, которые нуждаются в помощи налоговых юристов. Когда мой клиент по фамилии, скажем, Гольдберг за обедом в ресторане привычным тоном заказывает свиной шницель и стакан молока, я не устраиваю сцен. Я не получил указания Свыше пытаться переделывать мир, в котором я живу, хотя я в вышеописанном случае могу немного охладеть к собрату Гольдбергу и даже сплавить его другому юристу. Я ведь не получил и указания Свыше обслуживать всех, кто ко мне обратится.

Так вот, насколько я помню, эта первая трапеза в «Орлином крыле» отнюдь не вызвала у меня морального негодования. Мистер Уинстон, как я уже рассказывал, заверил маму, что «Орлиное крыло» — это еврейский лагерь. Наверно, молоко и масло было поставлено на стол для тех, кто не религиозен и хочет их, и мне не следовало из-за этого впадать в праведный гнев. Живи и давай жить другим! Что же до самого мяса, то не мог же «Дуглас Фэрбенкс» соврать относительно такой серьезной вещи, правда? Мясо-то уж наверняка кошерное. С такими увещеваниями мой голод обратился к моему сознанию, и я набросился на ростбиф. От мороженого, которое подали на десерт, я отказался, и после обеда я почувствовал себя одновременно и сытым и добродетельным. И тем не менее это была для меня большая неожиданность. Ой, мама, куда ты меня послала?!

* * *

Другая неожиданность. Звук горна вырывает меня из сладкого сна. Я нежусь под грубым одеялом на низкой койке, среди чужих мальчиков, и дышу свежим студеным воздухом в легком фанерном флигеле. И вот, на звук горна, сонные мальчики в пижамах, среди них Исроэлке, выбегают из моего и других таких же флигелей и строятся, поеживаясь от утренней прохлады. Дородный вожатый скаутского отряда в трусах и в майке руководит физзарядкой; он кричит в мегафон:

— Раз, два, три, четыре! Присесть, встать! Присесть, встать! Руки в стороны, руки к плечам! Раз, два, три, четыре!

Пятнадцать минут этого издевательства, а затем — команда в мегафон:

— Младший отряд — на утреннее купанье!

Младший отряд — это мы. Мы бросаемся назад во флигель, сбрасываем пижамы, натягиваем трусы, накидываем купальные халаты, хватаем полотенца, снова выстраиваемся и маршируем к купальне.

Еще одна неожиданность. Никакого песчаного пляжа нет и в помине. Но ведь я же своими глазами видел его на фотографии в брошюре, и сам мистер Уинстон — помните? — сказал нам с мамой: «У нас там роскошный песчаный пляж, самый лучший!». Но здесь нет ни малейшего признака песка. Густые заросли папоротника доходят до самой воды, а гам, от берега, над заиленным мелководьем, протянулись в воду шаткие дощатые мостки.

Голос в мегафон:

— Кто будет последним, тот — паршивая овца в стаде!

На мостках — толпа мальчиков, претендующих на звание паршивой овцы. Один за другим мы прыгаем с мостков в воду. Я прыгаю одним из последних — зажмурившись и затаив дыхание.

Новая неожиданность. Прыгнув солдатиком в холодную воду, я ощущаю, что мои лодыжки погружаются в холодный ил и их окутывают то ли водоросли, то ли какие-то змеи. Я высвобождаюсь и всплываю на поверхность, где многие ребята уже барахтаются в бурой воде, пахнущей жухлой листвой. Мы все, поскальзываясь и оступаясь, карабкаемся по замшелой лесенке обратно на мостки и кидаемся к своим полотенцам. Наш воспитатель — дядя Фил — стоит тут же на берегу в купальном халате вместе с другими воспитателями и вожатыми; все они — сухие: они ведь не мальчики из младшего отряда. Мы судорожно обтираемся и одеваемся. Когда последний из нас выбирается из воды, шаткие мостки сотрясает громовой голос в мегафон:

— Здорово! Здорово! Нет ничего лучше утреннего купанья! Словно заново рождаешься!

Таково было это утреннее купанье. Оно повторялось изо дня вдень все лето. Для меня «Орлиное крыло» было сплошным утренним купаньем. Здорово! Нет ничего лучше! Словно заново рождаешься! Это было мучительное холодное крещение, но я научился, как все остальные, хлопать себя по бокам и кричать: «Здорово! Здорово! Нет ничего лучше!» Дети любят обезьянничать, повторять то, что делают взрослые. Но в этом подражании не больше души, чем в жестах мартышки, которая в ответ на ваше приветствие машет вам лапой из клетки.

Когда мы бредем назад к флигелю, я замечаю на лужайке мистера Уинстона: он в майке и шортах, ноги у него волосатые, вокруг шеи — шнурок, на котором висит свисток. Я кидаюсь к нему:

— Мистер Уинстон, вы, кажется, говорили, что тут в лагере — роскошный песчаный пляж.

— Я? Я сказал, что в лагере для девочек песчаный пляж, — отвечает мистер Уинстон, обернувшись через плечо, и поспешно куда-то уходит.

1 ... 38 39 40 41 42 43 44 45 46 ... 165
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Внутри, вовне - Герман Вук.
Комментарии