Пингвин влюбленный - Анатолий Чупринский

У «четверки» бородатого помят задний бампер и разбит фонарь. У «Нивы» Суржика помят передний бампер, разбита левая передняя фара. Фифти-фифти.

— Будем ГАИ вызывать? — с тоской спросил Суржик. — Или разойдемся миром?

Оба, не сговариваясь, вздохнули и одновременно полезли за бумажниками. Оба достали по одной зеленой купюре. Протянули друг другу. И одновременно засмеялись.

— А мы знакомы? Ты Дергун! Продюсер «Мальвины», — улыбнулся Суржик.

Бородатый дернулся, улыбка мгновенно сползла с его лица. Он поправил темные очки, быстро оглянулся вокруг. Потом уставился на Суржика. За темными очками разглядеть глаза было невозможно. Но Валера мог поклясться, в них пульсировал страх.

«Бедный мужик!» — подумал Суржик. «От собственной тени шарахается!»

— Вы что-то путаете! — жестко сказал бородатый.

— Да-а, ладно тебе. Сам когда-то на эстраде горбатился. Тексты писал. Не боись, я тебя не выдам. И вообще! Я чужие проблемы в голову не беру. Меня можешь не опасаться, — беззаботным тоном начал Суржик. — Своих не выдаю.

— Говорю вам, обознались! — ответил бородатый в темных очках.

— Твое дело. Не настаиваю. Сколько тебе должен?

— По-моему, я тебе должен.

— Мы с тобой как Чичиков с Маниловым. «Позвольте вам этого не позволить!».

Бородатый едва заметно усмехнулся. Это еще больше убедило Суржика в том, что он не ошибся. В эстрадных кругах Дергун слыл знатоком классической литературы. Большим любителем Гоголя. По памяти мог цитировать целыми кусками. Нет, Суржик не ошибся. Перед ним стоял Игорь Дергун собственной персоной. Продюсер скандально-известной группы «Мальвина». Теперь маскировался под какого-то занюханного челнока. Маловероятно, что ему хоть что-то известно о Наде. Хотя, чем черт не шутит…

— Чем твоя Мальвина занимается? Где она сейчас? — как можно беззаботней, нейтральным тоном поинтересовался Суржик.

— Ты тупой, да? — напрямик спросил Дергун. — К вашей поганой эстраде я не имею никакого отношения. Понял?

— Понял, — усмехнулся Суржик. — Только не надо так волноваться. Спокойнее!

— Моя проблема, волноваться или нет! — повысил голос Игорь Дергун. — Жене своей в постели указывай: «Спокойнее! Спокойнее!».

— Зачем же сразу хамить? — сдерживаясь, спросил Суржик.

— Держи сотню и попутного тебе во все места!

— Засунь ты себе свою сотню…

Некоторое время они пререкались в этом духе. Потом разом замолчали и, внимательно взглянув, друг другу в глаза, усмехнулись. Похлопали друг друга по плечам и пожали руки. Потом сели в свои машины и разъехались в разные стороны.

Если бы все мелкие дорожные аварии оканчивались подобным образом? Какая бы гармоничная, радостная, человеческая жизнь пошла! Мечты, мечты.… А ведь всего-то и надо. Встряхнуться и на секунду вспомнить. Ты — человек, существо высшего порядка. Рожден для лучшего. Вокруг тебя такие же существа высшего порядка. Сотворенные Создателем по образу и подобию Его. Тебе предоставлена уникальная возможность, развить лучшее в себе и задавить худшее. Мелкое, ничтожное. У тебя только одна жизнь. Другой не будет. Спеши делать добро! Конечно, у каждого своих проблем выше крыши. Но облика человеческого терять нельзя. Ни под каким давлением обстоятельств.

Нет, мы трясемся от ярости, глядя в ненавистное лицо такого же нерасторопного или просто задумавшегося дурошлепа, как мы сами. Готовы растоптать его, уничтожить, расстрелять из «Калашникова», закатать в асфальт и проехаться по этому месту на своей машине несколько раз взад-вперед, чтоб и памяти об этом человеке не осталось. И еще долгие дни, недели, месяцы мысленно придумываем изощренную казнь для этого нерасторопного бедолаги. Что с нами творится, братцы!? Куда мы едем? Куда мчим?

«Русь! Куда несешься, дай ответ? Не дает ответа!»

Перед тем, как разойтись по машинам, Дергун дал Суржику адрес своего автослесаря. И даже подробный план на бумажке нарисовал. Как проехать и все такое.

Суржик все-таки не удержался и еще раз тихо спросил:

— Значит, не знаешь, где теперь Мальвина?

Дергун опять оглянулся по сторонам и отрицательно помотал головой.

…Надя и Суржик сидели в ресторане «Али Баба и сорок разбойников». Зал был стилизован под кубрик пиратского корабля. Круглые иллюминаторы, за которыми плавали диковинные рыбы, по стенам дырявые рыбацкие сети, вместо столов и стульев бочки различных калибров. Официанты были наряжены самыми натуральными головорезами. У каждого черная повязка на каком-нибудь глазу, огромные пистолеты за поясом и угрожающего вида черные усы.

В углу на миниатюрной сцене маячил лохматый нетрезвый тип. В драной тельняшке, с мутными глазами. Широко расставив ноги в шлепанцах на босу ногу, он сидел на бочке, и с яростью терзал гитару. И без устали орал в микрофон дурным голосом блатные песни. Про зону, про волю, про любовь и про колючую проволоку.

Надя и Суржик морщились, но покидать «пиратскую малину» не собирались. Оба к середине дня устали и были рады хоть такому приюту. Обоим приходилось напрягаться. Разговаривать телеграфным стилем. На повышенных тонах. Преодолевать шум.

— Я приготовил тебе подарок, — глядя ей прямо в глаза, сказал Суржик.

— Отвали! — улыбаясь, ответила Надя. — Последнее время не люблю подарков, сюрпризов. Всего добилась сама. Теперь мне не нужно ничего.

— Мой тебе понравится, даю слово.

— Ну!

Надя достала пачку сигарет, щелкнула зажигалкой, жадно закурила.

— Теперь твоим продюсером буду я. Погоди, не перебивай. Помолчи и послушай. Ведь ты меня совсем не знаешь. То есть, знаешь, конечно, но с другой стороны. Твой этот Дергун был неплохим продюсером. Но он птица мелкого полета. Тебе нужен, такой как я. Жаль, что мы не встретились раньше. Я очень пробивной человек, у меня куча знакомых. В том числе, на твоей долбаной эстраде.

«Ты жива-а еще моя-я старушка-а! Жив и я! Привет тебе-е…. Приве-е-ет!» — завел новую серию из своего репертуара лохматый тип в тельняшке.

— Валентин Юдашкин, знаешь такого?

— Слышала. Краем уха. Лично общаться не имела счастья, — язвительно ответила Надя. И добавила. — Знакома только со Славой Зайцевым.

— Так вот, солнышко. Валентин Юдашкин — мой друг!

— Мне что, встать и поклониться?

— Погоди, не злись!

— Изрекаешь это таким тоном…

— Он открывает собственный театр. Денег у него — не меряно! «Театр Моды и Песни Валентина Юдашкина». Костюмы, стихи, песни, все сразу, все вместе…

— «Смешались в кучу кони, люди…» — опять съязвила Надя.

— Ты можешь помолчать? — начал злиться Суржик. — Помолчать и секунду послушать! Он меня подбивает быть постоянным автором. Соображаешь?