Удачная неудача Солнцеликого - 2 (СИ) - Штефан Елена

Невозможно привыкнуть к тому, что вот эти огненно-алые «первомайские» ленты и есть траурная символика. Стереотипы далекой юности скрежетали, пытаясь не впустить в сознание новую данность, но действительность в лице Априлды победила. Она помогла пристроить над бровями алую тесьму шириной в два пальца, ловко пропустив ее сквозь прическу. Промолчала про мой простецкий узел волос на затылке, и ладно. Сегодня будет много знакомств, и привычная укладка надежнее, чем художественно навьюченные кудели над ушами. В сочетании с моими круглыми глазками – чисто пудель.

Сибату Рой, папа Шигеру, прибыл поддержать сына старого друга и сюзерена. Ух какой! Вот кто истинный «ужас дворца», а наш Шигеру – пока так, ужасёнок. Сибату считал себя виноватым в том, что болезнь Фрацваена так затянулась. Это цена за жизнь обоих принцев: невмешательство, а потом и вынужденная преждевременная передача поста юному сыну. Так еще совсем не старый царедворец выкупил у герцога Дезгона неприкосновенность маленького Оннарваена. И право воспитывать Ваньку. Кошмарный выбор, если задуматься. Предать отца, чтобы спасти детей. Наверное, от простодырости и сочувствия, но не было во мне страха перед этим человеком с умными, не способными удивляться глазами. Если Ши я за глыбу почитала, то его отец – это утес-великан. Утес, о который разбились сотни жизней. И теперь старший генерал Рой возвращается на службу, чему младший откровенно рад.

Лондар торчал в казематах всю ночь, только на утреннюю вкусняшку появился. Возбужденный, почти прозрачный и довольный. Старший Рой одним своим появлением деморализовал и Дезгона, и прочих. Лишь магистр пока держался, но им пока и не занимались вплотную. Тут главный – старший шаман Лограх.

– Прости, дорогая, – фантом уронил голову в поклоне и одновременно подхватил третий по счету шарик синенькой, – Кергоны сами расскажут подробности, если сочтут нужным. Но мой совет – не слушать и этого, жалостливая ты чересчур, а жалеть там некого.

Да меня эти люди уже не волновали, меня волновало, как воспримет старший Рой появление Киры в жизни сына. Я вот призрака завтраком кормлю, а там мою дочь впервые представляют как официальную подругу. И кому? Очень опасному и влиятельному человеку. И неважно, что наше знакомство с великим Сибату произошло очень мирно и приятно.

– Не волнуйс-ся, – Сара не Лондар, ей немного пошпионить принципы не мешали, – папа Рой доволен нашей девочкой. Я с-снаю...

Уж как Шигеру обставил эту встречу, не ведаю. Но раз Киру приняли, большего мне и не надо. Да что там, пока Кире хорошо рядом с обоими Роями, моя личная преданность им обеспечена.

Скромная у короля получилась свита. Бастард, канцлер-финансист, оба Роя, отец и сын. Гунар и Лограх. Ну и замыкали процессию Отто с Якобом и я. В качестве массовки. Мелких решено было оставить в казарме под присмотром.

Мне уже говорили, что тело принца сожгут. Воображение металось, рисуя то погребальный костер, то печь крематория. В этом мире верили… нет, не так – точно знали, что душа уходит на перерождение, а потому погребальная церемония не облекалась особым пиететом. Я настраивалась с достоинством вытерпеть неприятный процесс и трусила преизрядно. Но весь мой аутотренинг пропал втуне. Во-первых, шли долго и путанно, устала. Во-вторых, воспринимать кумачовое убранство тронного зала как траурное не получалось, хоть убей. А тут еще толпы придворных в красной символике имитируют первомайскую демонстрацию. Рожи-то, сообразно случаю, постные, да взгляды колючие. Идти сквозь обстрел сотен пар глаз – то еще удовольствие. Хотя и удовольствие, потому что я больше не хромоножка и не растянусь на ровном месте от нервов, как бывало в прошлой жизни.

Сейчас меня с флангов прикрывают Отто и Якоб. Парни гордо выпячивают свои мак-кергоны. Мой, кстати, уже ощутимо горяч, встроенная защита работает. Тронный зал огромен, длиной с четырехподъездный дом. Посередине прямой проспект, а не проход, а по обеим сторонам придворные. Элегантно замирали в пафосных реверансах и поклонах, а выпрямившись, провожали малочисленную свиту короля убойными взглядами. Бр-р. Парни потом займут место за троном, а остальные – на широких ступенях перед троном. Как я не люблю быть на всеобщем обозрении, но придется потерпеть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Хорошо, что ФранцИваныч обеспокоился, зная мою беспросветную дремучесть в политесе, заранее определил место в регламенте. А положена нам с дядей третья ступенька из шести ведущих от трона. Справа, ибо слева – семья. Сидеть может только король.

Величество молча проделал весь путь, молча поднялся к даже на вид неудобному креслу, задрапированному красным. Молча окинул взглядом огромный зал. Это был не тот милый интеллигентный мужчина, которого я сопровождала на прогулках, и даже не тот, кого я приветствовала еще утром.

Это был государь.

Казалось, что присутствующие дышали вполсилы и через раз, замирая под тяжелым взглядом правителя и ожидая его слов. А правитель мастерски держал паузу, нагнетая и нагнетая напряженность, которая и так уже звенела неестественной тишиной.

– Какое единодушие среди моих подданных! – голос Фрацваена сочился таким горьким сарказмом, что у меня защипало в носу от подступающих слез. – Так кому вы пришли поклониться сегодня? Королю, которого предавали день за днем? Отцу, сына которого хладнокровно убили? Отдать долг памяти молодому аристократу, который был одним из вас?

Вопрос «что вы делали пятнадцать прошедших лет?» остался незаданным, но он звучал в каждой горькой интонации, в каждом обертоне властного голоса.

– Сейчас мы отпустим душу моего сына и наследника на перерождение. – Король начал медленный спуск. На трон он так и не сел. – Потом вы все – ВСЕ! – заново принесете мне клятву верности. И не смейте роптать! Готовьтесь! Я потребую от каждого и от каждой клятвы миру. Недовольные могут вызвать меня на поединок.

 Это совсем не тот спич, на который была потрачена половина ночи. Это намного лучше. Сильно! И правильно! Наверное, оттого, что шло из самого́ сердца. А клятва миру?! Явное влияние генерала Роя-старшего. Отличный ход. Готова принести ее первой.

– Начнем церемонию!

Это было странно. Погребальный костер в тронном зале? Очнись, Нина!

Шесть гвардейцев повторили наш путь по коридору из придворных, левитируя тело принца, и застыли в пяти шагах от ступеней, ведущих к трону.

Король медленно подошел, вгляделся в бледное лицо, в чертах которого еще сохранилась тень мучительного удивления. Что-то прошептал, тронул короткой скупой лаской светлые волосы. Ваен следом повторил все в точности, разве что руку на волосах задержал дольше.

А потом они ударили. Огненной магией. Короткая бездымная вспышка, и все. От принца Оннарваена остались воспоминания и горстка пепла, заботливо собранная той же магией в подготовленную чашу.

Фрацваен Кергон не скрывал свою печаль, но его плечи были гордо расправлены, шаг по ступеням неспешен, энергичен и тверд.

Король возвращался на свой, данный богами трон.

Пришло время клятв.

Лишь членов семьи Дезгона и его приспешников вынудили клясться лично каждого. Прилюдно. Это было долго, скучно, эмоционально тяжело. Каждый из приходивших к трону бросал на нас с Гунаром убийственный взгляд. Мой амулет опять нагрелся, доставляя неудобство, и я тихо пожаловалась дяде-целителю в надежде на облегчение. А Гунар подозвал Шигеру. Тот вгляделся в висюльку, прикоснулся пальцем, закаменел лицом, метнулся к трону. Точнее, за трон, проверить Якоба и Отто.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Король происходящим заинтересовался. И прогневался. Принесение клятв неожиданно прервали.

– Я рад, подданные мои, за прошедшее время ваше мастерство возросло настолько, что защитная магия тронного зала уже не препятствие. Но это ненадолго, уверяю вас. И чтобы потом не возникло недопонимания, я лично представлю свою сегодняшнюю свиту. Хотя, если судить по количеству замаскированных атак, вы прекрасно осведомлены, кто есть кто. Я не прошу их любить и жаловать, – король сделал краткую выразительную паузу, – бойтесь и уважайте! Итак, главные королевские секретари, Отто Равиш и Якоб Реммариш. Целитель, знаменитый Гунар Готтар. Личная помощница короля и посредница в переговорах с горными людьми, Ниана Корреш. Те, кто еще раз попытается навредить ей, в том числе и магически, будут иметь дело со мной. Потому что я, Фрацваен Кергон, избранник четырех богов, считаю себя вечным должником этой женщины.