Знахарь - Марина Александрова

Алексей, услышав, что больной пришел в себя, быстро произвел какие-то манипуляции — и перед лицом Филиппа оказалась небольшая чашка с дымящейся жидкостью. Алексей молча протянул ее.

— Пей! — скомандовал Козлов так, что сопротивляться было бесполезно.

Филипп выпил микстуру и зашелся кашлем, вызванным большим содержанием мятного спирта.

— Как ты? — испуганно спросил Дмитрий и, не дождавшись ответа, добавил: — Слава Богу, что ты остался жив! Приехавший Никитин сразу опознал тебя и отвез в госпиталь, иначе ты оказался бы в другом месте…

— Что было… где Емельян? Софья?

— Ты сначала окрепни, а потом мы все тебе…

— Нет! — Филипп крепко сжал локоть друга и приподнялся. — Ты скажешь мне все сейчас! Я в своем уме и не умру! Говори же!

Дмитрий обреченно вздохнул и сел рядом.

— В тот день, когда ты остался ночевать у Сварова, на его дом напал Виктор Далсаев, он бандит. С Емельяном у него были старые счеты, а ты оказался там в неподходящее время. Но, к счастью, мимо проезжал граф Бородин, из свиты императора, и увидел бандитов во дворе. Благодаря ему ты и остался жив.

Филипп пропустил его слова мимо ушей, он думал только о Софье, Емельяне и Георгии.

— Что с ними? — спросил Филипп.

Дмитрий склонил голову и вздохнул. Филипп повторил свой вопрос, и Дмитрию ничего не оставалось, как продолжить:

— Софья, она мертва. Ты пытался закрыть ее своим телом, но…

— А Емельян? — неслышным голосом спросил Филипп.

— Нет его. Служанка тоже погибла, — сказал Дмитрий.

— А мальчик? Ребенок? Сын Софьи? — Филипп посмотрел на Дмитрия в надежде, что мальчик жив и находится здесь же.

— Какой ребенок?

Филипп смотрел в потолок широко открытыми глазами и никак не мог сосредоточиться. Почему-то вспоминались поцелуи Софьи, больные дети, Диана, но смирение не приходило!

«Нет! Такого не может быть! Они не могли просто исчезнуть!» — думал Филипп, хотя предчувствовал, что больше никогда не увидит никого из тех, с кем провел вечер перед такой нелепой трагедией.

Виктор Далсаев, как и обещал, выполнил свою угрозу. Он знал, что его брат Валентин не мог поджечь дом своего друга, и потому не верил Емельяну. Понимая, что Емельян руководствовался не только собственным убеждением в виновности Валентина, он тем не менее задался целью свести с ним счеты. Так жестокий поступок Одинцова повлек за собой смерть невинных и близких ему людей. А он остался жив.

Вернее, пострадала одна — Софья! А Емельяна и Георгия найти не могут ни следователь Никитин, ни подельники Виктора Далсаева.

Боткин пообещал Филиппу устроить встречу с Бородиным. Ему хотелось поблагодарить графа за спасение. Но раненая нога не дала ему возможности осуществить задуманное. Только спустя месяц, то есть в апреле, он встретился с графом.

Сходство с Распутиным, о котором говорили все, потрясло Филиппа. Он даже подумал, что сошел с ума. Они сидели за большим столом. Граф медленно пил вино и изучающе смотрел на своего гостя.

— Нравишься ты мне! — громогласно произнес он. По тону его голоса Филипп понял, что Бородин пьян.

— Очень приятно, вдвойне приятно, что вы, еще не зная меня, спасли мне жизнь, — проговорил Филипп.

Бородин, не сводя с него осоловевших глаз, пьяно икнул и, резко кинув салфетку на стол, встал.

— Идем, поговорим, — сказал он.

В уютном кабинете Филипп почувствовал себя непринужденнее. Бородин предложил ему удобное кресло, а сам сел за стол.

— Варвара! — заорал он что есть мочи. В тот же миг, словно стояла за дверью, в кабинет вошла служанка. — Вина неси.

Варвара исчезла.

— Так вот, — граф казался совершенно трезвым, — дочка моя, Катька, понесла. Говорить тебе о последствиях, думаю, не имеет смысла.

— Мне надо на ней жениться? — спросил Филипп.

— Нет, плод надо вытравить, — резко ответил Бородин, — а жених у нее и так есть, — он опрокинул стопку водки, стоявшей на столе, видимо, заранее приготовленную Варварой.

— Я не знаю, — ответил Филипп, понимая всю сложность положения.

— Зато я знаю! — граф встал и стал нервно теребить и без того редкие волосы на голове. — Ты самый лучший, по словам Боткина. Ты должен это сделать, понимаешь?

— Понимаю. Если есть человек, готовый поручиться за мою профессиональность, я не могу не сделать этого! — Филипп встал и, давая понять, что собирается домой, взял свои перчатки. — Вы можете обратиться ко мне в любое время.

Уже дома он мысленно вернулся к этому разговору. От графа теперь не отделаться. Ему хотелось осмотреть девушку, чтобы знать наверняка исход операции. Раздумывая над этим, он уснул.

Во сне к нему явился дед Игнатий. Дед сидел верхом на спине его отца — губернатора Плетнева и погонял его хлыстом. Отец Филиппа истерично смеялся, но глаза его были полны боли и раскаяния. Филипп хотел подойти, но не смог. Их разделяла река, воды которой неслись с невероятной скоростью. Внезапно дед пригнал отца к реке и они потонули в ней, хохоча уже вдвоем. Филиппу показалось, что они смеялись над ним.

Он проснулся. Было уже близко к полудню. Спешно одевшись и умывшись, он без завтрака помчался на работу. Сегодня должна была прийти дочь графа Бородина.

— К вам Катерина Андреевна Бородина, — сказала санитарка Люба, которую взяли вместо Ксении.

— Проси, — Филипп приготовил инструменты и необходимые медикаменты для операции.

Дверь отворилась и, шурша атласными юбками, в кабинет вошла…

— Катрин!? — в недоумении вскричал Филипп.

— Вы? — она словно увидела привидение. Катерина-Катрин остановилась на пороге и во все глаза смотрела на человека, из-за которого она и должна была перенести эту жестокую операцию.

Он отложил шприц и смотрел на нее с недоумением. Рассудок отказывался воспринимать происходящее. Столько совпадений за последние дни! У него было ощущение, что жизнь создает их нарочно, чтобы он извлек из всего этого хоть какой-то урок.

Вспомнив обстоятельства их встречи, можно было предположить, что отцом этого несчастного ребенка мог быть кто угодно, но вот упрямое подсознание, которое никогда не ошибалось, твердило, что это его ребенок!

— Вы сделаете это? — пролепетала девушка. Сейчас она напоминала маленькую собачку — сжалась в комочек и слегка дрожала.

— Ты боишься? — спросил Филипп, стараясь придать своему голосу легкость и непринужденность.

— Нет, — она выпрямила спину и разгладила складки на юбке.

— Тогда приступим, — он вышел из приемной и принялся мыть руки. Вернувшись, он нашел Катерину в том же положении, что и десять минут назад. Она сидела и безразлично рассматривала лепной потолок. Длинные ресницы стрелами доставали бровей, пухленькие розовые губки были слегка приоткрыты, на щеках играл румянец. Беременность была ей к лицу.

— Я хотела поговорить с вами, — не отрывая взгляда от потолка, произнесла она.

— Я не священник, Катрин, я просто врач, — оборвал он резко.

Она медленно повернула голову и, прищурившись, посмотрела ему в глаза.

— Но в вас есть что-то от святого и от дьявола, и потому вы мне поможете! Вы должны мне помочь! — она поднялась и приблизилась к нему.

— Чего ты хочешь от меня? — он уже готов был согласиться на все, лишь бы все осталось позади.

— Помогите мне уехать отсюда, мне надо покинуть страну, — сказала она.

Филипп опустился на стул и улыбнулся. Его и смешила, и раздражала вся эта ситуация. Внезапно сознание вернуло его в комнату Ксении. Стол. Скатерть…

«При чем здесь все это?» — подумал он и тут же понял, что там, под скатертью находятся документы Ксении. Ведь она собиралась уехать в Польшу.

Он удивился своему внутреннему чутью, помогавшему ему во всем. Такое ощущение, что в Филиппе жил еще один человек, оберегавший его от неприятностей.

— …Вы слышите меня? — раздался голос Катерины.

— Да, да. Знаешь, Катрин, — он уже пришел в себя и нашел способ помочь ей. — У меня есть возможность помочь тебе, но, — он схватил ее за руку и посмотрел в глаза, обжигая и леденя душу. — Но ты должна мне кое-что пообещать. Я уверен, что ребенок, от которого ты хочешь избавиться, мой…

— Да вы что?! — вскричала она. — Я сама не знаю, чей он, а вы…

— Не перебивай! Я уверен в этом, понимаешь? Ты сама сказала, что во мне есть что-то от Бога и дьявола. Так вот, послушай…

Он рассказал ей о кольце. Во время разговора он словно снимал с себя тяжкую ношу. Она слушала его, не перебивая, с вниманием, присущим молодым любознательным людям, которым предстоит нечто серьезное в жизни.

— …если ты вернешься в Россию, найди меня или Емельяна. Он пропал, но он жив, я в этом уверен. Кольцо будет у кого-то из нас двоих. Катрин, не относись к этому легкомысленно. Это очень серьезно. Перстень имеет очень большую силу.