Становясь Милой - Эстель Маскейм

Саванна бросает на подругу неодобрительный взгляд.

– Тори, пожалуйста, забудь уже свою детскую влюбленность! Мы обсуждаем Милу.

– Нет, не обсуждаем, – возражаю. У меня горят щеки, но я убеждаю себя, что виноват жар от костра. – Барни упомянул какую-то… э-э, Лейси? Кто она?

– Лейси? – с любопытством повторяет Тори, отпивая газировку из банки. – Вон там: та, что с красными прядями. И, для протокола, – ворчит она, – это я начала здесь моду на цветные волосы.

Тори встряхивает своей пышной розовой шевелюрой, а я смотрю в указанном направлении. На противоположной стороне костра стоят три девушки, потягивая пиво из бутылок, громко болтая и хихикая. Я вспоминаю одну из них – она была на автопикнике и проявила особенный энтузиазм, узнав про моего папу. Но я сосредотачиваюсь на брюнетке с красными прядями, которые сияют в свете костра.

Она ловит мой взгляд сквозь растущее пламя. На ее лице отражается узнавание, она поворачивается к одной из подруг и что-то шепчет ей на ухо.

– Что Барни о ней сказал? – спрашивает Саванна.

Я немного меняю положение стула, усаживаясь лицом к подругам, а не к костру и Лейси с ее компанией, затем принимаюсь теребить браслет на запястье.

– Сказал, что если Блейк будет с ней вежлив, ему может перепасть.

– Мила, неужели ты… ревнуешь? – Саванна ахает и прикрывает рот рукой. – А ты в курсе, что ревность к мальчику частенько означает чувства к нему?

Я одариваю ее тяжелым взглядом. С чего мне ревновать к Блейку, если между нами ничего нет? Но тогда почему я чувствую себя… странно? Почему испытываю враждебность к девушке, которую впервые вижу?

– Не обращай внимания на Саванну, она, как обычно, заноза в одном месте, – говорит Тори, сердито глядя на подругу. Затем подается вперед и встречается со мной взглядом. – Лейси Диксон переходит в выпускной класс, а значит, ей посчастливилось учиться вместе с Блейком. А еще у нее есть глаза, а значит, она, как и все мы – за исключением Саванны, потому что это было бы неуместно, – считает Блейка лакомым кусочком. Плюс ее родители – близкие друзья миссис Эйвери.

Саванна смеется и берет себе газировку.

– Однако, – продолжает Тори, – в отличие от всех нас, Лейси наивно полагает, будто Блейк способен думать о чем-то еще, помимо своей музыки. Весь прошлый год эти двое ходили вокруг да около, в основном потому, что Блейк не очень-то в ней заинтересован, а бедняжка Лейси верит, будто когда-нибудь он посвятит ей песню. Что ж, удача любит упорных!

Внезапно Тори замолкает и вновь откидывается на спинку стула. Оглянувшись, я понимаю, почему рассказ прервался – к нам приближается Блейк.

– Ну, как вам костер? – спрашивает он, гордый результатами своего труда. – В детстве мама заставляла меня ходить на сборы бойскаутов. Наконец навыки пригодились. С каждым разом костры выходят все лучше.

– Ага, хвастунишка, – говорит Тори с усмешкой.

Блейк слегка толкает ее пальцем в плечо.

– Ага, диджей. Разве тебе не пора заняться делом? Что-то я не слышу никакой музыки. А вы, девчонки? – Он смотрит на Саванну, затем на меня. И больше не отводит взгляда.

Тори стонет и неохотно поднимается. Но, прежде чем уйти, достает телефон.

– Обождите. Время для мимишной фоточки! С отстойным бойскаутским костром Блейка на заднем плане.

– Ой, ну тебя, Тори! – стонет Блейк, затем смеется и берет меня за локоть, помогая встать.

– Стойте, – в панике говорю я, когда Саванна тоже встает и они втроем окружают меня, а Тори уже протягивает телефон для селфи. – Ты ведь не собираешься это нигде выкладывать, верно?

– Не, просто для воспоминаний! Эта фотка попадет в мой личный альбом, – успокаивает меня Тори, а затем с веселым энтузиазмом призывает: – Скажите «чиз»!

Я не уверена, что мне удается вовремя изобразить на лице улыбку, но Тори не утруждает себя проверкой и сразу убирает телефон, после чего обходит группу стульев и исчезает за костром.

Блейк плюхается на освободившееся место, хватает газировку и любовным взглядом пялится на свой костер со стороны.

– Большой, правда?

Саванна выразительно покашливает.

– Я… э-э… буду там, если понадоблюсь, – говорит она, махнув рукой куда-то в сторону, а затем бросается вслед за Тори.

– Готов поспорить на десять баксов, что пошла кокетничать с Натаном Хантом, – говорит Блейк.

Или просто оставила нас наедине.

– Угу, – мычу я, вновь опускаясь на стул рядом с Блейком. Меня медленно охватывает волнение, распространяясь по всему телу, подобно волне. Мы не говорили с глазу на глаз с того самого дня у бассейна, и я вдруг осознаю, как сильно меня будоражит перспектива остаться с Блейком наедине. Что же произойдет дальше?..

– Итак, насчет гитары… – Я киваю на инструмент, лежащий между нашими стульями. – Ты музыкант?

Блейк переводит взгляд с костра на меня, однако в глазах по-прежнему отражаются оранжевые всполохи.

– Надеюсь им стать.

Он запихивает недопитую банку газировки в землю между камнями и кладет футляр себе на колени. Я молча наблюдаю за тем, как он неторопливо открывает защелки, а затем, бросив на меня короткий взгляд, поднимает крышку, демонстрируя акустическую гитару, и с крайним трепетом проводит пальцами по лакированному красному дереву. На корпусе виднеется несколько крошечных потертостей – гитара не новая, однако о ней явно хорошо заботятся – дерево переливается медовым отливом в свете костра. Блейк медленно проводит рукой вдоль грифа и останавливается на надписи «GIBSON».

– Оригинальная модель «Gibson Hummingbird», – говорит он с легкой застенчивостью, которую я от него никогда не слышала. – Принадлежала моему отцу – тоже любителю музыки. Но он отказался от своей мечты и передал гитару мне.

Я открываю рот в беззвучном «ох» – Блейк никогда не упоминал об отце. Я, конечно, и сама заметила, что его не наблюдается поблизости, однако обычно о таком не спрашивают прямо, особенно если…

– О нет, он не умер, ничего подобного, – смеется Блейк, заметив выражение на моем лице. – Просто пьянчужка, который свалил к своей любовнице в Мемфис.

– Ох. – Этого я совсем не ожидала. – И ты все равно сохранил его гитару?

– Ну естественно. Это же чертов «Gibson Hummingbird», Мила! – Блейк наклоняет голову набок, пораженный моей неосведомленностью. – Я намерен играть на этой гитаре до ее самого последнего дня.

– И этим ты хочешь заниматься по жизни? – спрашиваю, придвигаясь ближе. Вновь с любопытством смотрю на гитару, затем улыбаюсь Блейку. – Музыкой?

– Куда деваться, у меня она в крови. – Он застенчиво пожимает плечами и так же застенчиво улыбается. – Хочу поступить в Вандербильтский универ в следующем году. Я умолял Марти разрешить мне иногда у них играть…

– Марти?

– Владелец «Хонки-тонк централ». Но