Ищи горы - Гоар Маркосян-Каспер

— И чем это кончилось?

— Чем? Он дал мне сдачи. А потом началась общая драка. Страшнее всего, что там были люди, которые дрались на его стороне. На е-го сто-ро-не! Великий Создатель! Жить не хочется!

Он махнул рукой и пошел в комнату. Дан последовал за ним и, поколебавшись, все-таки осторожно спросил:

— А на чьей стороне было большинство?

Но Поэт ответил уверенно:

— На моей.

— Вот видишь…

— Ничего я не вижу! — Поэт расстроенно повалился на диван и замолчал.

— Дай я тебе смажу его мазью.

— Кого?

— Не кого, а что. Синяк. Через час пройдет.

— Ах, какая разница! Разве в синяке дело? Что ж это такое, а, Дан? Честное слово, я когда-нибудь сойду с ума! Я уже схожу. Я ненавижу их, Великий Создатель, как я их ненавижу!

— Кого?

— Рабов! — выкрикнул Поэт. — Рабов! Особенно вот таких идейных рабов, которые под свое рабство подводят целую платформу да еще и других убеждают. Убеждают и развращают! Потому что рабство это разврат ума и души. Я их так ненавижу, что иногда мне хочется их убивать. Я начинаю уговаривать себя, объяснять себе, что они не виноваты, что всему виной эпоха, что это система растлила их… а потом думаю — а разве я жил в другое время? Почему же я не такой? А Маран? А Дина? А Лей? И снова начинаю ненавидеть. Нет, во всем виновата натура, низкая, подлая, рабская натура! Они хуже Изия, хуже Лайвы, любой тиран ничто без толпы рабов, готовых лизать его ботинки, это рабы погубили страну и народ…

— Ну, вину рабов все-таки нельзя сравнить с виной тирана, — возразил Дан.

— Нельзя? А по-моему, это одно и то же. Да-да, раб и тиран — это одно и то же.

— Что-то ты заговорился.

— Нет. Погоди-ка… — Поэт вдруг сел и стал выстукивать на подлокотнике дивана какой-то ритм, а потом с сожалением сказал: — Жаль, ситы нет… Ладно, ничего. У тебя бумага есть? И ручка… Ручка у меня самого есть, дай бумагу.

Дан молча подал ему блокнот, который использовал вместо закладки. Поэт выхватил его и ушел на кухню.

Дан вернулся на свой диван, попытался было снова взяться за «Науку о движениях», но перевернув пару страниц, отложил ее и задумался. Поди угадай, какие вопросы собирается задать шеф. То есть его, конечно, интересует обстановка в Бакнии, но что именно? Последние материалы он наверняка уже просмотрел — чего же там нет? Обстановка в Бакнии. Как ее можно охарактеризовать кратко, но точно? Вот беда… Дан с детства увлекался афористикой, любил четкие формулировки древних латинян, в неприкосновенности вошедшие в интер, но придумать что-то краткое и емкое сам не умел. Да и как охарактеризуешь ситуацию в целом государстве одной фразой или хотя бы… Ага! Кажется, нашел. Ну конечно! Моральный террор. Физический террор Изия Лайва заменил моральным… хотя это не совсем верно, при Изии было сочетание того и другого, а Лайва… осенние события то ли напугали его, то ли научили… или дело в том, что Маран обнародовал факты физического террора?.. Обнародовал, выпустил всех политзаключенных, снял все судимости, приказал уничтожить все заведенные досье… Как бы то ни было, отмененный Мараном закон о государственных преступлениях остался в прошлом. Убивать перестали. Но намного ли моральный террор легче? Он растлевает души ничуть не меньше… тем более, что неподъемной тяжестью он обрушивается прежде всего на людей творческих, ведь для подлинного художника молчать или лгать все равно, что умереть…

Послышалось щелкание замка… или нет? Дан встал и выглянул в коридор. Это были Маран с Митом, усталые и раздосадованные.

— Что случилось?

— Ничего, в том-то и дело, — откликнулся Маран, проходя в комнату. Он взял со стола бутылку карны, сорвал колпачок и стал пить прямо из горлышка. Потом присел на край стола. — Стена. Удвоенная секретность. Утроенная. Стократная. Единственное, что понятно — этим занимается не Наружная Охрана.

— Внутренняя?

— Скорее всего, лично Песта. Которого я выпер, а Лайва, естественно, взял обратно… Хочешь? — он протянул бутылку Миту, в этот момент раздался вызов, Дан предостерегающе поднял палец, и Маран так и застыл с бутылкой в протянутой руке.

— Могу поклясться, дурная весть, — пробормотал он.

— Даниель, — сказал каким-то чужим голосом Железный Тигран, — где Маран, далеко?

— Сидит напротив меня.

— Передавай и ему. Сразу, чтоб не терять времени. Три часа назад, на полигоне в юго-западном районе Бакнии, близ границы, координаты… — он назвал ряд цифр, которые Дан, произнеся, тут же забыл, — взорвано ядерное устройство. Типа простейшей атомной бомбы. Взрыв был наземный, образовавшееся радиоактивное облако движется на северо-восток. Не знаю, случайность это или преднамеренность, но в момент взрыва дул северо-западный ветер, который должен был отнести все это в Дернию. Однако ветер переменился. А там облачность. Метереологи тут посчитали… Словом, радиоактивные осадки с вероятностью 98–99 процентов выпадут в провинции Вагра, на протяжении более чем двухсот километров. Практически захватят весь юг провинции — от города Вагра до границы. Начнется это примерно через полтора часа. Ясно?

— Ясно, — машинально ответил Дан. Он на секунду обалдел от монотонного повторения вслух слов шефа и в первый миг как-то не воспринял их смысл. Но увидев лицо Марана, лицо Поэта, стоящего в дверях, он сразу пришел в себя и заорал: — Ничего не ясно! А облако? А жители Вагры? Что делать?

— Не знаю, — ответил Железный Тигран устало. — Мы перебрали все возможности — адсорбция облака, отгон в необитаемую местность, механическая защита и так далее. Ничего не получается, климатического вооружения на станции нет, заменить его нечем. Мы бессильны. — Он был явно угнетен. Не привык быть бессильным? Дан судорожно зажмурился. — Ну мы тут еще думаем, если что-то надумаем, вызовем.

— Что? — спросил Маран.

Дан удивился, потом сообразил, что последние фразы вслух не проговаривал.

— Ничего. У них нет никаких средств, остановить облако невозможно.

— Ну что ж! — Маран сорвался с места.

— Куда ты?

— Я поеду в Вагру. Надо предупредить.

— Никуда ты не поедешь! — Дан кинулся за ним, оттолкнул его и изо всех сил уперся руками в дверной проем, загородив выход. — Не пущу! Ни за что не пущу! Знаешь, какой у тебя радиационный счет? На Торене нет человека, которому опаснее попасть в зону осадков…

— Пусти! — Маран остановился перед ним, закусив губу.

— Не пущу! Куда ты поедешь? Кого ты предупредишь?

— Там сотни тысяч человек!

— Вот именно. Кого ты собираешься ловить и убеждать? Которого из этих сотен тысяч? — Дан говорил уже спокойнее, он видел, что Маран призадумался.

— Мы не успеем, Маран, — поддержал Дана Мит, а Поэт добавил… весьма рассудительно, что делало ему честь:

— Он ведь сказал полтора часа, а до Вагры не меньше двух, как не гони.

— Значит, по-вашему, мы должны сидеть и ждать… — зло начал Маран, вдруг осекся, помолчал минуту, затем проговорил скороговоркой, обращаясь скорее к себе, нежели к другим, — надо думать, потом делать, — и неожиданно спокойно объявил: — Пять минут на размышление.

И сам же подал пример, вернувшись в комнату и сев.

Дан лихорадочно пытался что-нибудь придумать, но голова была совершенно пуста, такое ощущение, что мысли перекатывались в ней круглые и гладкие, как шарики — ни за одну не зацепишься, он только бездумно следил за стрелкой настенных часов, стремительно, как ему казалось, обегавшей круг за кругом. Маран на часы не смотрел, но когда стрелка добежала до конца пятого круга, он поднял голову и осведомился:

— Ну?

Дан только покачал головой.

Мит промолчал.

Поэт спросил:

— Как ты думаешь, они знают про облако? Ну эти, руководящие подонки.

— А что?

— Может, не знают? Тогда имеет смысл вступить с ними в переговоры. Они могут испугаться скандала и что-нибудь предпринять.

Маран на минуту задумался.

— Нет, Поэт. Они знают про облако. Очень уж красноречиво, что взрыв произвели при ветре, дующем в направлении Дернии.

— А если это случайность?

— Не думаю. Да это и не суть важно. Во-первых, такие вопросы решаются как минимум на уровне Правления, а скорее, самим Лайвой. Во-вторых, Лайва в любом случае предпочтет не поднимать шума.

— А как он объяснит то, что произойдет?

— Мало ли. Эпидемией. Стихийным бедствием. Да как угодно. Наконец, в третьих. Даже если мне или кому-либо другому удастся пробиться к Лайве, и он — возьмем такой гипотетический вариант — захочет вмешаться, пока он раскачается, время будет безвозвратно упущено. Нет, я думаю, существует единственная возможность воздействовать на ход событий. — Он встал. — Мит, я просил тебя собрать информацию о визор-центре. Ты что-нибудь выяснил?

— Не все. Я не успел. Мы ведь не рассчитывали…

— И все-таки?