Следопыт - Александр Авдеенко

Вот и отшумела наша с Юлией свадьба. Жаль, что ты не приехал. На славу погуляли хлопцы и девчата. И мы с Юлией не отсиживались в красном углу. Пели и плясали наравне с гостями. Были все родные и подруги Юлии. Был и райком комсомола в полном составе. Были пограничники и офицеры из отряда. Был генерал Гребенник Кузьма Евдокимович, командующий пограничными войсками округа. Представляешь? Много оказалось у нас с Юлией друзей.

Молодожены истратили все свои сбережения. Жить теперь будем на те подарки, которые получили от гостей. Представляешь?

Вот такие вышли у нас свадебные пироги. Слава богу, в тот день на границе не было тревоги, и мне не пришлось всю ночь гоняться за нарушителем. Итак, Сашка Смолин стал женатым человеком. Муж! Будущий отец семейства! Стаж семейной жизни у меня небольшой, но гордости хоть отбавляй. Подумай, такую дивчину отвоевал у местных парней! Юзефу! Как же не гордиться?

Теперь я уже не чистый русак, родом из Большого Болдина, Наполовину щирый украинец. И навеки породнился с Юзефой, с ее землей, с ее лесами, с ее небом и горами. Так что придется мне учиться украинской мове. Три слова уже добре знаю: «Я кохаю тэбэ». Юлии нравится мой выговор. Посмотрим, как пойдут дела дальше.

Ну, что тебе еще написать, дружище? По правде говоря, я тебе не сказал самого главного. Стеснялся. Стыдно мне сейчас, брат. Своего счастья стыжусь. Раньше, свадьбы на меня, кажется, никто не обращал внимание. А теперь каждый солдат на заставе разглядывает старшину Смолина. Всем я сейчас бросаюсь в глаза. На мое глупом лице большущими буквами написано все, что переживаю. Ничего, брат, не могу скрыть. Вот и стыжусь. Все время щеки горят.

Посылаю тебе ее фотографию. Снимались мы за неделю перед свадьбой. Ничего! Она и теперь такая. В точности. И через двадцать лет будет такой.

Она прочитала мое письмо, засмеялась и вел написать в конце письма такие ее слова: «Нет ничего естественнее на свете, чем счастье любви». Видишь, к кой она у меня грамотей.

Доброе дело

На заставу пришла женщина. Черный платок на черных волосах. Черная юбка. Черная кофточка. И лицо черное от горя. Расплакалась перед часовым, просит:

— Сыночек, я до вашей милости звертаюсь.

Часовой — молодой солдат из Вологодчины — украинского не знал и не понял, о чем просит женщина. Догадался, что у нее какое-то горе, и сочувственно спросил:

— В чем дело, бабушка?

— Захиста благаю. На вас, сыночки, вся надия.

— Что вам надо, бабушка? Вы знаете, куда пришли?

— Знаю, сынок. Кто вас не знае! Добри вы людны. Капелюши носите зелени, а сердце у вас золотэ.

Она сообразила, что солдат плохо понимает ее, и перешла, как она думала, на русский.

— Я кажу, сынок, шо вас, пограничников, все, и малый и старый, знают. Хорошие вы люди. Справедливые.

— Бабушка, зачем вы пришли? Кто вам нужен?

— Сашко у вас служит. Хочу побачить его.

— Какой Сашко? У нас четыре Александра. Как фамилия?

— Не знаю, сынок. Белявый он. Сероглазый. И смеяся весь час.

— Все у нас пригожие, все добрые и все смеяться умеют.

— Сашко, той шо с собакой. Сашко-сыщик.

— А, понятно! Смолин вам нужен? Александр Николаевич. Сейчас позову. Подождите, бабушка.

Часовой соединился по телефону с дежурным по заставе, доложил. Через пять минут явился Смолин. С удивлением взглянул на незнакомую женщину, сдержанно поздоровался и ждал, что ему скажут. Женщина смотрела на пограничника с величайшей радостью, будто перед ней стоял родной сын.

— День добрый, Сашко! К твоей милости, сынок, звертаюсь.

Лицо Смолина залилось краской. Растерянно переглянулся с часовым и смущенно спросил:

— В чем дело, гражданка? Что вы хотите?

— Корову мою украли сегодня ночью. Злые люди. Пропаду без кормилицы. Найди, сынок. Пожалей. Всю жизнь богу молиться буду за тебя.

— Вы не туда обратились. Надо в милицию.

— Туда, сынок, туда, куда надо, звертаюсь. Вси люды знают, який ты добрый сыщик. Найди, Сашко, мою Белочку.

— Да мы такими делами не занимаемся. Мы границу охраняем. И не воров ловим, а шпионов, диверсантов, вражеских лазутчиков.

— Вот, вот!.. — обрадовалась женщина, будто Смолин подтверждал все, о чем она раньше говорила. — Правильно! Они и украли мою корову, эти самые… шпиены, диверсанты. Больше некому. Хто ж ще, як не воны, поднимут руку на бидолагу? Ты и границу, сынок, защищаешь, и таких людей, як я. Незаможна я. Та и стара. Чоловика нема. Сынив нема. Ничого не маю. Одною коровой держусь на билом свити. Найди, сынок, мою кормилицу и поилицу. Сделай доброе дело.

И Смолин, всю свою пограничную жизнь, делавший добро, только добро, награжденный за добрые дела орденами и медалями, прославившийся добрыми подвигами, не мог отказать женщине. С разрешения начальника заставы он взял Аргона и отправился в село.

Аргону еще не приходилось работать по следу животного. Но Смолин был уверен, что и на этот раз, в совершенно новых условиях, он не растеряется.

Смолин был бы очень удивлен, если бы я сказал ему, что он приписывает собаке то, что по праву принадлежит ему. Не было у Аргона постоянной уверенности в своих силах. Она была у следопыта, и он передавал ее собаке.

Чего хотел Смолин, того желал и Аргон. Собака бросалась туда, куда направлял ее человек. Она делала свои добрые дела, не понимая этого. Таково мое мнение. И я не навязываю его никому и прежде всего моему другу Смолину. Я знаю, как он почитает науку о собаках. Но я знаю и то, как он любит собак и как верит в их преданность человеку и в умение разбираться в хороших и плохих людях.

Смолин привел Аргона в хлев, откуда увели корову, и сказал:

— Нюхай! След!

В команде следопыта, пробуждающей рефлекс обоняния собаки, был еще и тон, который трудно определить. Смолин, как мне кажется, еще и просил Аргона пожалеть старую женщину. Призывал быть молодцом. И собака все почувствовала. Она откликнулась и на прямую команду и на все, что было выражено интонацией Смолина.

Аргон резко выдохнул из мощной груди поток воздуха и сейчас же втянул его обратно через ноздри. Еще выдох и вдох — и взял! Есть след! Из хлева, через двор, на улицу — и помчался вперед. Половина села устремилась за пограничником и собакой.

— Хорошо, Аргон, хорошо!

Смолин вслух говорил лишь то, что было привычно собаке. Про себя же он нахваливал ее куда щедрее. Ну и псина! Корова уведена ночью или на рассвете. С тех пор прошло часов двенадцать. Обычно след такой давности да еще в населенном пункте отказываются брать и самые хорошие розыскные собаки. И это естественно. Это надо хорошо понимать работающим с собаками. Многие инструкторы вот на этом и спотыкаются. Они требуют от питомцев того, чему не успели их научить, или того, на что у собаки нет задатков.