Жало Скорпиона - Вильям Козлов

— Все разделяют точку зрения своего боевого командира? — обвел присутствующих веселым взглядом Владимир Иванович. Холодок исчез из его родниковых глаз, зато появился голубоватый блеск. Глаза у полковника изменчивы.

— В кои веки нашелся порядочный человек, который по достоинству оценил наш тяжкий труд, — поддержал своего начальника Владислав Романов. — Почему же мы должны отказываться от...

— Взятки? — ловко ввернул полковник.

— Я хотел сказать, от премии, — не моргнув глазом ответил майор. — Родная фирма не очень-то нас балует подарками...

— Родная фирма бедна как церковная крыса, — рассмеялся Селезнев. — Летом я вам за два месяца зарплату не мог выбить в банке... Городские чиновники не очень-то нас жалуют.

— До поры до времени, — мрачно заметил Князев. — Пока жареный петух их в задницу не клюнул!

— Одного банкира нынче утром расстреляли в «Вольво», — сказал полковник. — Весь день мне звонят.

Гимнаст и Хватов скромно помалкивали, предпочитая, чтобы с грозным полковником беседовал их начальник.

— А вы чего молчите? — повернулся к ним полковник.

— Мы горячо поблагодарим вас, товарищ полковник, когда вы вручите нам конверты, — нашелся Василий Гимнаст.

— Ну, раз так, налетай, сарынь, на кичку! — рассмеялся Селезнев, к месту ввернув старинный клич запорожских казаков.

Однако никто и не пошевелился на своих стульях. Пришлось ему самолично каждому вручить по конверту и пожать руку. Все как положено. На трех он сам приписал фамилии Гимнаста и Хватова. Награжденные лихо вскакивали и отдавали честь. Позже Владислав Романов сказал Князеву, что чуть было не ляпнул: «Служу Советскому Союзу!», как их когда-то учили в академии...

По глазам Гимнаста и Хватова было видно, что они не прочь бы коллективно отметить столь редкое событие, как нежданно-негаданно свалившуюся на головы премию, но понимали, что еще не вечер. Днем спецназовец мог себе позволить выпить только в выходные или в отпуске — нетрезвый боев считался выбывшим из игры. Впрочем, пьющих людей полковник Селезнев не держал в своем элитном подразделении.

Стало известно, что на даче они задержали главаря новой банды, которая недавно окопалась в Санкт-Петербурге, но уже активно начала себе завоевывать место под сумрачным питерским небом. В банде были чеченцы, азербайджанцы, русские. Ядро ее составляли украинцы из Харькова. Сначала запустили сюда своего бизнесмена, открывшего офис по продаже дачных домиков и оборудования для саун. Купили несколько квартир, дач и, как говорится, оперившись на новом месте — до этого они орудовали в Твери, Прибалтике, — стали «щупать» богатых питерских бизнесменов, не очень-то считаясь с их «крышами», что, естественно, не понравилось «старым» рэкетирам. Таким образом они и вышли на Шишкарева, хотя и знали, что его «охраняют». И не кто иной, а земляк, украинец из Киева Яков Раздобудько.

— Арнольд говорил, что его «авторитет», якобы охранявший «Радий», пообещал в офис принести на блюде голову главного обидчика, — сказал Владислав.

— Главаря-то с приятелями судья уже выпустил под залог, — сообщил Князев, утром услышавший эту новость от Селезнева. — Прибежали сразу два адвоката, без звука выложили необходимую для освобождения под залог кругленькую сумму.

— Думаешь, сбежит?

— Нет на него у нас компромата, — сказал Артур. — Он заявил, что приехал к друзьям отдохнуть, за грибками сходить, порыбачить, а там, мол, такая получилась заварушка!

— Отвертится от суда, — сказал майор. — На адвокатов они денег не жалеют, да что адвокаты? Следователей, судей покупают!

— Все-таки лучше, когда мертвые бандюги остаются на месте схватки, — хмуро проговорил Князев. — Из морга их адвокаты не выкупают.

Они шли по Владимирскому проспекту к метро. Сквозь серые лохмотья облаков кое-где пробивались неяркие солнечные лучи, посверкивали никелированные бамперы машин, в толпе прохожих можно еще было увидеть парней и девушек в легких куртках, пожилые люди уже носили пальто и шапки. У многих торчат из сумок ручки зонтов. У афиши Театра Ленинского комсомола стояла молодая женщина в зеленой замшевой куртке — в одной руке у нее на поводке черная такса, в другой — пушистая кошка. Животные, глядя в разные стороны, терпеливо ждали, пока хозяйка ознакомится с репертуаром.

— Если Арнольдов «авторитет» не треплется, то начнется очередная разборка, — сказал Артур.

— Значит, у нас будет меньше работы! — улыбнулся друг. — По телевидению на днях сообщили, что где-то в провинции, после бандитской разборки, одиннадцать трупов осталось.

— Бруклинская резня, — усмехнулся Князев.

— Какая?

— Фильм такой был, — пояснил Артур. — Там тоже бандиты разодрались. Кровь рекой лилась.

— Я уже давно не смотрю по телевизору набившие оскомину боевики, каратистов, суперменов. Такой примитив!

— Ты же когда-то восхищался Шварценеггером. Сталлоне, этим... длинным с косичкой?

— Похождения Нико... Когда это было? — улыбнулся Владислав. — На заре туманной юности. У них ведь одна игра — для простаков...

— Не скажи! — не согласился Князев. — Молокососы у киногероев и учатся насилию, жестокости, разным болевым приемам. В драке норовят конечность сломать или глаз выдавить пальцем.

— Лица! Какие лица! — проводив взглядов группу бритоголовых парней, упакованных в «кожу» и все, как один, в кроссовках, сказал Владислав.

— Знакомых, что ли, встретил?

— Полное отсутствие интеллекта, пустые глаза, дегенеративные лбы и подбородки, — продолжал Романов. — Что же это за популяция такая образовалась в последние годы, Артур?

— Умный, интеллигентный юноша ведь не пойдет в бандиты? — резонно заметил тот. — Бандитами становятся серые, необразованные люди — дети алкоголиков. И еще выгнанные из органов сотрудники. Эти — самые опасные.

— Короче, самые дураковатые?

— Не скажи, — опять не согласился с другом Артур. — Встречаются и очень умные, я бы даже сказал, талантливые. Эти не убивают, не воруют — они руководят дураковатыми, как ты их назвал, еще называют «отмороженными», направляют их слепую силу туда, куда им, главарям, надо. Такие редко и попадаются, а если и попадутся, так на них тут же начинают работать адвокатские конторы, радио, телевидение, и из бандита очень скоро сделают «героя», пострадавшего от несправедливости наших правоохранительных органов.

— В таком случае никакой кровавой разборки может и не быть, — проговорил Владислав. — Умные главари проведут свою «стрелку», покачают друг перед другом права и пойдут на мировую... Главари далеко не дураки и понимают, что от кровавых разборок ряды их редеют, разве не так?

— Я думаю, нам надо будет еще последить за этим главарем и его интернациональным сбродом, — раздумчиво заметил Князев. — Если не побоялись питерских «авторитетов», что защищали Шишкарева, значит, чувствуют свою силу и мы еще о них услышим.

— Ты обратил внимание, когда мы их прижали на даче, главарь очень был недоволен, что один из приехавших с ним, в длинном пальто, стал в нас палить? Ну, которого я уложил наповал?

— А как нас с тобой покупал, а? — сказал Артур. — Надо будет все про них выяснить. Видно, в Прибалтике их стали прижимать местные воры-националисты, вот они и подались в Питер. А там у наших бывших «друзей» преступность даже побольше, чем у нас.

— Главарь откупится, если даже мы с тобой его прижмем, а на «стрелочников», что попадут под суд, если не оправдают, ему наплевать — новых найдет.

— Есть, Слава, много способов взять его за горло... Ну а что он себя еще покажет, я не сомневаюсь.

— Жало Скорпиона? — покосился на друга Романов. — Научил бы ты меня рапирой пользоваться!

— Ты и так многое умеешь, — ответил Артур. — А фехтованием я занимался десять лет. — Помолчав, прибавил: — Да и хитрой тростью своей я пользуюсь не так уж часто.

Поздно вечером, лежа рядом с Артуром на раскладном диване в его комнате, Кристина рассказала о телефонном разговоре со знакомой программисткой из «Радия» Надей Лушиной. Та поведала о похищении их генерального на прошлой неделе. Арнольд Семенович с молоденькой врачихой, с которой недавно познакомился в платной поликлинике, закатился в ресторан «Нева», что на углу Невского и улицы Марата. «Мерседес» свой поставил на освещенной площадке, включил хитроумную сигнализацию. Своему шоферу-охраннику наказал подойти к ресторану в половине первого ночи: после крепкой выпивки Шишкарев предпочитал не садиться за руль. Дело было в пятницу, и шофер должен был отвезти его с врачихой на дачу в Комарово. Повеселившись как следует в ресторане, хмельная парочка вышла на Невский, направилась к «Мерседесу», припаркованному на улице Марата. Не обнаружив на месте шофера, Арнольд Семенович решил сам сесть за руль, в конце концов машин на Невском в это время не так уж и много, а на Приморском шоссе все инспектора ГАИ — хорошие его знакомые. Они и останавливать не будут. Отключил сигнализацию, распахнул дверцу перед дамой и только было сел за руль, как из темной арки появились трое: сунули под нос ему пистолет, велели пересесть на заднее сиденье. Один из бандитов сам сел за руль, второй рядом с ним, а между Арнольдом и врачихой устроился третий, с пистолетом. Какими-то темными переулками, по трамвайным путям вскоре выехали за город и объездными дорогами поехали в неизвестном направлении. Врачиху высадили за чертой города и велели «пасть не раскрывать, если хочет остаться живой», мол, они знают ее поликлинику и пришьют, если сразу обратится в милицию. Та до сих пор молчит.