Анатомия страсти. Сериал, спасающий жизни. История создания самой продолжительной медицинской драмы на телевидении - Линетт Райс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зоэнн Клэк:
– Ситуация была полностью сфабрикована. Мы говорили о травмах, связанных с протыканием, и это забавно, потому что обычно у нас бывает одна такая крупная травма в сезоне. А данный эпизод, очевидно, был одним из первых и самым масштабным. Мы устроили демонстрационное собрание, в ходе которого люди сидели вместе, чтобы понять, как жертвы будут располагаться относительно друг друга. В комнате сценаристов супружеская команда [Тони Фелан и Джоан Рейтер] стала нашими моделями. Они сели вместе напротив друг друга, чтобы я видела, куда может пойти шест, через какие органы он пройдет и как повлияет на них, но при этом пострадавшие должны разговаривать. Мы назвали их Бонни и Клайдом. В итоге имя Бонни осталось, а ее возлюбленного мы переименовали. У нас в запасе есть много имен, придуманных в комнате сценаристов, но не попавших на экран.
Моника Кина:
– На пробах я разыгрывала две сцены. Ту, в которой нас с Брюсом привозят в отделение скорой помощи, и ту, где мы разговариваем прямо перед операцией – перед тем, как я в конце концов умираю, и там я уже знаю, что умру. Очевидно, что тема была неизбежной, но в то время я не знала, как это будет выглядеть на самом деле и что повлечет за собой.
Том Бурман:
– Мы сделали слепки их торсов и соединили их вместе, чтобы добиться нужного взаиморасположения. Потом изготовили корсет из стекловолоконной пластины, которая охватывала актера и крепилась к одному концу шеста. Такая же пластина и крепление были и у другого партнера.
Моника Кина:
– Вся эта процедура была очень увлекательной, и каждый день у нас уходило около часа или даже больше на то, чтобы надеть и снять корсеты. А когда нас усаживали на каталку и скрепляли нужным образом, мы действительно оказывались прикованы друг к другу на весь день! Так что да, мы с Брюсом очень хорошо узнали друг друга на тех недельных съемках, потому что были буквально вынуждены проводить много времени вместе. К счастью, он замечательный человек, и с ним очень легко найти общий язык!
Джефф Мелман:
– В сценарии не написано, как поставить эпизод. Ты придумываешь это сам, и я был очень горд тем, как в итоге все сделал. Был момент, когда Мередит прислоняется к стене, будучи немного с похмелья. Она все еще думает о том, почему Дерек не выбрал ее сразу. Она произносит монолог, камера надвигается на нее, и весь хаос приемного покоя мелькает перед ней. Затем она говорит: «Это может быть худшим событием в моей жизни», а потом на экране показывают двоих людей, сидящих на каталке. И Мередит меняет мнение: «Ладно, может быть, у меня все не так уж и плохо».
Моника Кина:
– Меня до сих пор узнают по этому эпизоду, что всегда лестно. Я очень горда своей работой в данной серии и всегда буду благодарна за то, что мне довелось быть частью такого удивительного культового шоу.
«Это конец мира»/«Каким мы его знаем»
Сезон 2-й, серии 16-я и 17-я
Сценарист: Шонда Раймс
Режиссер: Питер Хортон
Это буквально самый взрывной момент в истории «Анатомии страсти». В специальном эпизоде, вышедшем в эфир после Суперкубка XL, Мередит извлекает снаряд из туловища мужчины и передает его командиру саперов Дилану Янгу (Кайл Чандлер), которого впоследствии разрывает на куски – он даже не успевает выйти из операционной.
Шонда Раймс:
– Я помню, как мне пришлось обсуждать это с [тогдашним президентом ABC Entertainment Group] Стивеном МакФерсоном. Грандиозно было уже то, что мы сняли серию, связанную с Суперкубком, поэтому я хотела убедиться, что начальство канала не возражает. Он, кажется, был не против.
Питер Хортон:
– Это было очень амбициозное предложение, повлекшее за собой много длинных рабочих смен. Когда в сценарии возникает сцена со взрывом, единственный способ успешно отснять ее – это провести огромную подготовительную работу. Мы пытались понять, что мы хотим получить, какие стены должны обрушиться, как должен падать свет.
Кайл Чандлер:
– Первое, что я всегда вспоминаю, это тест, который был проведен для имитации взрыва с помощью детонирующего шнура. На парковку студии доставили большое количество взрывчатки. Если я правильно помню, шнур был обмотан вокруг манекена в человеческий рост, но я не уверен. Затем… все отступают назад. БАБАХ! Я слышал, как сработали автомобильные сигнализации вплоть до Невады. Предполагаю, что объемы материала для детонации, использованного в сцене с «розовым туманом», в тот момент изменили, так как в день съемок крышу студии не сорвало.
Шонда Раймс:
– Я всегда знала, что момент [взрыва] будет связан с Эллен. Не знаю, претендовал ли кто-нибудь еще на участие в этой сцене. Не думаю, что кто-то подумал: «О, круто, я хочу засунуть свою руку в полость человеческого тела и стоять там над всеми этими ужасами».
Эллен Помпео:
– Съемки проходили очень поздно ночью. Я работала около семнадцати часов. Меня мучила усталость, поэтому я была рада, что мне не придется самой выполнять трюк. Замечательная каскадерша должна была сделать его за меня. К ней привязали трос, чтобы можно было оттащить ее назад, когда Кайл взорвется.
Питер Хортон:
– Каскадерша была довольно молодой и оказалась не совсем готова к тому, что, когда ее дернут, она упадет на спину и откинет голову назад. Все так и случилось: было слышно, как она ударилась головой. Как и положено каскадерам, она тут же села и сказала: «Я в порядке». Но очевидно, что она сильно ударилась, поэтому ей пришлось пройти через диагностирование сотрясения мозга. У нас был только один дубль, а мне нужно было подкорректировать пару моментов, поэтому я попросил Эллен сыграть самой.
Эллен Помпео:
– У нас была игра «кто кого», потому что он настаивал, чтобы я выполнила трюк. Я сказала: «Чертова профессиональная каскадерша только что получила сотрясение мозга, выполняя этот трюк. Я работала восемнадцать часов. Я еле-еле вижу. Теперь вы хотите, чтобы я попробовала сделать это?» Он был непреклонен. Я тоже была непреклонна. Мы орали друг на друга. Я даже заявила ему: «Зачем вы вообще заставляете меня это
