Навоз как средство от простуды (хроники пандемии) - Алекс Кожин

В воскресенье погода испортилась, с ночи небо затянуло тучами, а к утру посыпал мелкий надоедливый дождь. Окрестный пейзаж быстро намок и расплылся в сыром мареве. Было мокро и холодно.

Барский конюх под уздцы привел Ермолая к церкви, лошадь брыкалась и фыркала, не желая мокнуть под дождем. Студенты залезли на купол и намотали провод на крест. Авдеич изловчился, подлез под Ермолая и прицепил второй электрод к конскому хозяйству. Конюх на всякий случай отошел подальше, Ермолай же, чуя недоброе, взбрыкнул и рванул в сторону поля.

Пришлось начинать все сначала. Пока ловили лошадь, снова крепили провода, под конем натекла огромная лужа, но менять экспозицию никому не хотелось. Все устали и вымотались.

– Держи его крепче, не отпускай! – приказал Авдеич конюху. Все заторопились, стараясь скорее закончить дело.

В этот момент огромная черная туча накрыла имение Троекурова. Стало темно, дождь сильнее забарабанил по куполу храма. За этим шумом не было слышно, как на полной мощности гудит трансформатор.

НЮРА быстро вывернул реостат на предельную мощность. КЛАВА включил рубильник. Время застыло. Целую минуту ничего не происходило. Потом в небе сверкнуло. Яркая, в изломах, молния, разорвав черную пелену, ударила в крест. Через мгновенье раскатисто, как из пушки, грянул гром.

Акт пятьдесят четвертый

Как-то почти незаметно промелькнуло бабье лето, погода в столице и пригороде испортилась. В один из сырых и холодных дней, когда мешаясь с ветром, вода хлестала по сторонам, размывая и без того унылый пейзаж, у сгоревшей церкви в имении Троекурова весь вымокший стоял старший следователь Следственного комитета РФ. Он нехотя тыкал палкой в сгоревший сварочный трансформатор, принюхиваясь к запаху гари, исходившему то ли от церкви, то ли от выгоревшей вокруг земли, то ли от трансформатора.

Чуть ранее следователь той же палкой выковырял из лужи позолоченную подкову и поместил ее в целлофановый пакет для улик. За всеми действиями следователя наблюдал прокурор, который тоже был мокрый, несмотря на наличие зонта. На пепелище ковырялся еще один человек – специалист пожарного надзора.

Все эти люди появились в имении по настоянию графини Троекуровой. После проведенного эксперимента Женька, Авдеич и студенты-укурки оглохли и, кажется, потеряли память. Ермолай же вместе с конюхом и уздечкой и вовсе пропали. От Ермолая осталась только позолоченная подкова, да и ту графиня не смогла опознать.

Обескураженная пожаром и пропажей коня, Марфа, используя связи Троекурова-Филькенштейна, добилась начала расследования. Хотя, по мнению следователя, расследовать было нечего: в результате попадания молнии церковь загорелась, а коня вместе с конюхом и уздечкой просто испарило электрическим током огромной силы. В эту логическую версию не ложилась только подкова, найденная на месте происшествия. Подкова мешала закрыть дело и уехать сушиться в Москву.

Чтобы выяснить, чья это подкова, следователь опросил свидетелей. Однако друзья только мычали и таращили на следователя глаза. Единственным вменяемым оказался ветеринар Христофор. Однажды испытав на себе силу тока, он издали наблюдал за экспериментом, боясь подвергнуться электролизу еще раз.

Христофор рассказал, как подводили провода, как тяжелая туча накрыла место происшествия, как ударила молния и грянул гром. Дальнейшие события ветеринар помнил нечетко, как будто в тумане.

Записав показания, следователь какое-то время обдумывал рассказ ветеринара. Затем, глядя куда-то вбок, словно стесняясь, сообщил, что согласно статьи 245-й Уголовного кодекса РФ, жестокое обращение с животным в целях причинения ему страданий, а равно из корыстных побуждений повлекшее гибель последнего, а также совершенное группой лиц по предварительному сговору, карается лишением свободы на срок от трех до пяти лет.

Только тут Христофор осознал, что следователь шьет ему дело. Друзей как пострадавших в ходе испытаний и в силу их нынешней невменяемости к ответственности не привлекут, а вот он, Христофор, реально присядет.

Ветеринар побледнел и попросился в туалет. Выскочив во двор, Христофор принялся звонить начальству. В Роскосмосе выслушали ХВ и как-то неуверенно обещали подумать. Однако, как стало известно впоследствии, сразу после звонка ветеринар был уволен из госкорпорации задним числом.

Не полагаясь на собственное начальство, Христофор решил подстраховаться и позвонил на мобильный Варваре Васильевне. Однако Варвара была занята. Бывшая Женькина теща командовала кол-центром в тюрьме Лефортово. Варвара добилась успехов на ниве одурачивания населения, за что неоднократно поощрялась руководством тюрьмы похвальными грамотами. Теперь Варвара Васильевна готовилась выйти из заключения, чтобы расширить деятельность кол-центра за пределы пенитенциарной системы. Обвинения в шпионаже в пользу Молдавии были сняты, чему поспособствовал генерал, рекомендовавший Варвару графу Троекурову.

Не дозвонившись Варваре Васильевне, ветеринар побежал искать Марфу. Однако графиня уехала из поместья в Москву, чтобы в судах добиваться передачи прав на имущество графа. Сам Троекуров продолжал пребывать в Коммунарке. Он по-прежнему был без сознания и без первичного полового признака, позолоченного друзьями и украденного где-то по дороге в больницу.

Пока Христофор бегал по усадьбе в поисках туалета, следователь и прокурор обсуждали ход следствия.

– Мелковато берешь, – упрекал прокурор. – Подумаешь, лошадь стукнуло током. Кому это интересно?

– Может пришить им убийство? – задумчиво тянул следователь. – По сговору, группой лиц… на пять лет потянет.

– Правильно, – поощрил прокурор. – Только не пиши, что убили лошадь, напиши – Ермолая по заказу графини. Вот тебе и заказчик, и исполнители. А этот обосравшийся фельдшер, или кто он там, пойдет как свидетель.

Следователь восхищенно смотрел на опытного прокурора. В его голове уже замелькали звезды большой величины на погонах.

– А мотив. Какой мотив им вменить? – в сладком предчувствии спросил следователь.

– Напиши, что хотели спалить сооружение культа. Особо изощренным способом, – подсказал прокурор. – Вот так и пиши: намереваясь уничтожить православную церковь, а также истово верующего Ермолая… и конюха, кстати, тоже православного, используя технические приспособления для привлечения электрической молнии на объект.

– Вот это да! – потрясенно воскликнул следователь. – Так это уже терроризм! Статья 205-я, от пятнадцати лет до пожизненного!

– Молодец! Соображаешь! – поощрил прокурор. – А то придумал! Лошадь пропала. Что мы тут, зря мокли весь день!

Возможно, читателю интересно, почему правоохранители больше озаботились конем, а не конюхом. Для меня ответ очевиден. В нашем богоспасаемом отечестве заботе о животных уделяют гораздо больше внимания, чем заботе о людях, о которых думают в последнюю очередь, если думают вообще. И примеров тому тьма. Вот и вполне себе либеральная графиня даже имени своего конюха не знает, зато для лошадей в усадьбе имеется манеж с бассейном и даже баня с парной. В отличие от коня Ермолая, безымянный служитель конюшни мало кому интересен.

Вернувшись в Москву, следователь показал дело начальнику. Тот похвалил и приказал готовить группу захвата. К операции привлекли спецназ ФСБ. В касках, бронежилетах и с автоматами спецназовцы выехали в имение Троекурова.

Акт пятьдесят пятый

Друзья вместе с ветеринаром сидели перед генералом. Христофор что-то мычал в ответ на вопросы высокого чина, друзья молчали и таращили на генерала глаза.

– Что с этими