Коварный искуситель - Моника Маккарти

Сначала Лахлан сомневался, что она послушается; но в тот момент, когда прикидывал, что теперь делать, Белла кивнула, и он осторожно ее отпустил.

Как ни странно, она не шарахнулась от него, даже не отступилась, просто так пристально стала его разглядывать, что ему пришлось отступить на шаг. Он не хотел давать ей повод передумать.

Белла вздернула подбородок и на мгновение опять стала той женщиной, которую он знал и помнил, а не этим хрупким созданием, что стояло сейчас перед ним.

– Священник? – усмехнулась она презрительно. – Удивлена, что вас не принесло сюда в вихре адского пламени. Неужели моего наказания было мало? Вы явились, чтобы меня прикончить?

Лахлан знал, что заслужил презрение, поэтому терпеливо сносил ее гнев. Пусть она и кажется хрупкой фарфоровой статуэткой, но главное осталось неизменным: она такая же упрямая и гордая, какой он ее помнил, и по-прежнему умеет задеть за живое.

– Меня послал король, – сказал он коротко.

Из ее горла вырвался хриплый стон.

– Какой именно? Кто нанял вас в этом месяце?

Лахлан стиснул зубы, напомнив себе, что следует проявить терпение, потом с гордостью произнес:

– Я по-прежнему верен Брюсу, как был верен все годы.

Ее глубокие синие глаза полыхнули гневом.

– Вы полагаете, что я поверю, будто сражаясь за Брюса, вы выдали нас Россу?

Он был рад видеть, что ее бледные щеки окрасил румянец, пусть и гнева, но от волнения она почти кричала. Лахлан поднес к губам палец, кивнув на дверь, и, прежде чем она успела возразить, шепотом признался:

– Черт, я знаю, как это выглядит со стороны, но я не говорил Россу, где вас искать. Я был зол, когда оставил вас возле часовни, забыл об осторожности, и человек Росса засек меня в порту, где я пытался найти лодку. Они шли за мной до окраины церковных земель и не дали возможности вас предупредить. Пусть я виноват, но я никого не предавал.

Суровый взгляд синих глаз пронзал его насквозь, и она явно не поверила ни единому его слову.

– Какое совпадение! Значит, они случайно вас заметили, случайно узнали и догадались, что вы приведете их прямо к нам?

– Не было никакого совпадения. Они нас ожидали. Нас предали, но предатель не я.

Ее глаза вспыхнули, и Лахлан понял, что сумел ее удивить.

– Тогда кто же? Насколько я помню, только вас не заковали в кандалы.

Он пропустил ее насмешку мимо ушей, потому что тоже был в кандалах; просто с того места, где стояла, она не могла этого видеть.

– Помните кузнеца с сыновьями, которые таскали мешки с зерном в большой зал в Килдрамми вечером накануне нашего отъезда? Он подслушал, куда мы направляемся, и продал нас англичанам. Это кузнец через несколько дней подпалил запасы зерна, в результате чего Найджел был вынужден капитулировать.

Ее лицо исказила гримаса боли, и Лахлан понял, что до нее дошли слухи, какая участь постигла защитников Килдрамми. После того как замок пал, почти весь гарнизон был предан мечу. Найджела Брюса поместили в этот же самый замок в Берувике, где сначала повесили, а потом отрубили голову. Ему оставалось лишь надеяться, что Белле не пришлось присутствовать при казни.

Однако предатель Осборн получил по заслугам. Обещанное ему золото сначала расплавили, а потом залили ему в глотку. И сделали это те самые английские солдаты, которым он выдал своих соотечественников.

– Милая история, но я видела вас с Россом. Он сказал, что вы ему задолжали и что мы были платой. – Голос Беллы дрогнул. – Как вы могли, Лахлан? Знаю, что вам было плевать на меня, но остальные? Дети? – Ее голос осекся, болезненно кольнув Лахлана в самом потайном уголке его души. – Вы знаете, что они сделали с Мэри?

Слова Беллы били по живому. С него словно сдирали кожу, слой за слоем. Каждый день в течение этих двух лет он только об этом и думал. Белла не могла проклинать его сильнее, чем проклинал себя он сам. Не снимая себя ответственности за то, что произошло, он тем не менее ее не предавал.

– Это я был платой, Белла, не вы. Росс хотел меня убить, да так бы и сделал, если бы мне не удалось бежать. Гордон рассказал, что говорил вам Росс и что вы подумали, но я был в цепях! Он хотел вам все объяснить, но вас уже увели.

Белла тихо вскрикнула:

– Так Уильям жив?

– Да, и Маккей тоже. Их бросили в темницу, но нам удалось их освободить.

– Нам? – уточнила Белла.

Лахлан беспечно пожал плечами, проклиная себя за то, что проговорился.

– Солдатам Брюса.

Он не стал вдаваться в подробности. Белла ничего не знала о Шотландской гвардии, пусть так оно и остается. Даже если бы он захотел раскрыть тайну – а он не хотел, – жизнь Беллы и без того была в опасности. А знания порой приводят в камеру пыток: уж кто-кто, а он это знал точно.

На миг слабая улыбка смягчила суровое выражение ее лица.

– Я рада. Маргарет не смогла ничего разузнать, и я думала…

Не договорив, она повернулась к окошку и стала смотреть на догорающий закат.

Она думала, что Гордон и Маккей разделили печальную участь графа Атолла и Найджела Брюса. Слава богу, это не так.

Белла глубоко вздохнула, словно пытаясь взять себя в руки, и когда она обернулась к Лахлану, лицо ее было бесстрастным.

– Что ж, хорошо. Вы принесли извинения, так что можете идти.

Шорох за дверью насторожил: не иначе, стражник решил выяснить, чего он так долго возится.

– К черту, Белла! У нас очень мало времени. Клянусь, что все вам объясню, когда вытащу вас отсюда!

Она вздрогнула как ошпаренная.

– Я никуда с вами не пойду!

Она все еще ему не верит? Лахлан сдернул с пальца кольцо и подал ей. Он надеялся, что сам сможет ее убедить, но пришлось прибегнуть к иным мерам.

– Доказательство, что меня послал король. Он сказал, вы узнаете это кольцо.

Но Белла, едва на него взглянув, заметила:

– Мне все равно, сколько Роберт заплатил вам, чтобы меня спасти, и говорите ли вы правду. Я не хочу, чтобы меня спасали. Ни вы, ни кто-нибудь другой.

Лахлан не верил своим ушам. Два года адских попыток проникнуть к ней, а она не желает отсюда уходить? Это дурная шутка, быть может?

Он с угрожающим видом шагнул к ней.

Она стояла, не дрогнув, глядя на него огромными синими глазами, в которых он читал вызов. Кровь стучала у него в висках. Вспыхнула злость, которую он так старательно скрывал. Руки зудели от нестерпимого желания схватить