Коварный искуситель - Моника Маккарти

Лахлан так бы и поступил, если бы не опасался, что все закончится поцелуем. Он не верил самому себе, боялся прикоснуться к ней, тем более в таком состоянии. Он был слишком расстроен, слишком взволнован, слишком потрясен встречей, пытался проявить терпение и деликатность, но он же не святой – дьявол его побери! – хоть и вырядился священником.

Чувствуя себя куклой на веревочках, он наклонился над Беллой, и, надо признать, ему понравилось, как она замерла и сделала большие глаза. Пусть она его ненавидит, но это лучше, чем равнодушие. Лахлан протянул к ней руку, но тут за его спиной внезапно отворилась дверь.

Белла была рада, что их прервали. Ей всегда было нелегко оставаться наедине с Лахланом Макруайри, но то, что он сказал, оставило в ней ощущение, будто она делает первые шаги по суше после многолетнего плавания по морям.

Она думала, что никогда больше его не увидит, что он остался в прошлой жизни. Собственно, она почти и не думала о нем. Белла прикусила губу. Ну, или думала гораздо меньше, чем раньше. Боль притупилась, и он стал одним из горьких разочарований ее прошлого, которое она старалась не вспоминать.

И все же мысль: что стала бы она делать, если бы увидела его снова, – приходила в голову. Воткнула бы нож ему в спину, как он поступил с ней? Прокляла бы, отправила к дьяволу, порождением которого он, несомненно, и являлся? Ударила бы его? Заплакала? Пала бы на колени, умоляя сказать – за что?

Она не ожидала, что будет так тяжело, что боль кинжалом пронзит грудь при первом же взгляде на Лахлана. Не ожидала и этой бури чувств, которая взвилась в ее душе, отчего ей стало дурно.

Потом, на один предательский миг, Белла ощутила нечто совсем иное. Взглянув в его лицо, которое с годами стало жестче, но преступным образом еще красивее, она вдруг поняла, что снова его хочет, да так сильно, что у нее перехватило дыхание.

Он коротко обрезал волосы, поняла она, с мучительным узнаванием всматриваясь в его черты. Белла видела мужественный подбородок, опасный блеск зеленых глаз, чувственный рот – и вспоминала, как он ее целовал, как умел заставить ее потерять разум от наслаждения и отчаянно желать продолжения.

Она опять его ненавидела – зачем напомнил? Зачем смутил? Она так хотела ему верить! В моменты слабости она пыталась понять, где ошиблась. Может, он действительно не предатель? Кольцо Роберта казалось убедительным доказательством того, что он не врет.

Зачем он явился сейчас? Два года Белла молилась, чтобы кто-нибудь вызволил ее из этой ужасной тюрьмы, но теперь, даже поверив его словам, даже решившись на новый риск и опять вручив ему свою жизнь, она не могла отсюда уйти. И не уйдет, пока беда будет угрожать ее дочери.

Беллу охватил стыд, из глаз хлынули слезы. Будь она проклята, если позволит ему увидеть, как она плачет; догадаться о тех муках, что претерпевает в душе, всем сердцем желая сбежать. Она не допустит, чтобы он увидел, как близка она к тому, чтобы сдаться.

Пытаясь отыскать и не находя в себе сил, Белла испытала облегчение, когда открылась дверь и в каморку вошла Маргарет. Белла получила передышку, которой и воспользовалась, чтобы обрести равновесие и восстановить дыхание, привести в порядок чувства, готовые перелиться через край. Ведь на какой-то миг она поверила, будто он действительно хочет ее поцеловать! Но она никогда не могла его понять, а уж после двух лет разлуки Лахлан и вовсе стал для нее совершенным незнакомцем.

И все же она его знала.

В каморку вошла Маргарет, а следом за ней – стражник.

– Вы закончили?

Лахлан не дал Белле ответить:

– Почти. Еще несколько минут.

Она едва не расхохоталась. Что за напыщенный тон! Он полагает, что так разговаривают священники? Да в Лахлане нет ни одной благочестивой косточки. Даже в этом капюшоне, нахлобученном на голову, ссутулившийся в попытке казаться ниже ростом, Лахлан Макруайри все равно оставался закаленным в боях жестоким воином, мужчиной, способным внушить страх. Но ее почему-то это как раз и привлекало.

Маргарет нерешительно остановилась.

– Простите. Я не хотела мешать. Если надо подождать…

– Нет-нет, – быстро ответила Белла, не дав Лахлану возможности вставить хоть слово. Не хотела она оставаться с ним наедине! – Как сказал наш добрый отче, мы почти закончили.

Маргарет смущенно смотрела то на Беллу, то на мнимого священника, озадаченно нахмурив лоб.

– Хорошо.

Белла боялась, как бы стражник не заметил ее волнения. Он строго взглянул на нее, а она, старательно изображая смирение, смело смотрела ему в глаза до тех пор, пока не закрыл за собой дверь.

Лахлан сердито сбросил с головы капюшон.

– По-вашему, какого черта…

Маргарет вскрикнула, и ему пришлось замолчать. Выругавшись про себя, Лахлан послал Белле убийственный взгляд, словно это была ее вина в том, что он забылся, после чего повернулся к ее кузине и шепотом сказал, приветствуя девушку кратким кивком:

– Леди Маргарет, не хотел вас напугать. Я пришел, чтобы вывести отсюда леди Изабеллу, вот только она, кажется, отказывается принять помощь.

Маргарет удивилась:

– Но почему? Если есть шанс вырваться на свободу, его надо использовать.

Белла покачала головой.

– Я не могу.

Маргарет беспомощно взглянула на Лахлана. Белла многим была обязана своей кузине. Два года та была рядом: ежедневно обслуживала ее в этом жутком замке, развлекала и приносила из внешнего мира новости, какие только могла добыть, – но то, что она с такой охотой заключила союз с Лахланом, показалось ей предательством, и неважно, виноват он или нет.

– Но каким образом вы намерены выкрасть ее из башни? – спросила Маргарет.

– Не из башни, а завтра, по дороге. Вы же поедете вместе с графиней?

Маргарет кивнула, и Белла не стала уточнять, что у нее теперь нет титула.

– Вот и хорошо. Мы нападем на карету в лесу за городом. Будьте готовы и не выходите, пока мы не закончим. Не хочу, чтобы кто-нибудь из вас пострадал.

Белла приказала себе не слушать: будет лишь хуже, – но сердце уже ускорило свой ритм.

– А если не выйдет? – встревожилась Маргарет. – Комендант распорядился обеспечить нас сильной охраной.

– Вам нечего бояться, миледи. Мои люди справятся. Мы разобьем целую армию, если понадобится.

– Я отказываюсь, – решительно заявила Белла.

– Но почему? – не могла взять в толк Маргарет. – Вы хотите принять постриг?

– Постриг? – спросил в недоумении Лахлан.

Маргарет кивнула.

– Да, они хотят заточить ее в монастырь.

Лахлан выругался, а Белла лишь кивнула,