Сказаниада - Петр Ингвин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– У них банька натоплена. – Борода Бермяты встопорщилась от предвкушения, глаза блаженно закатились. – Я заплатил, а с тебя банщик. – Он потрепал Котеню по плечу и мельком глянул на Ульку. – Хлипкий, но на двоих силенок хватит. Веники уже на месте.
– Я не… – начал Котеня.
Проще коня заставить пахать задним ходом.
– Возражения не принимаются, уже уплочено.
Бермята вытащил упиравшегося Котеню из постели и почти насильно уволок с собой. Дверь захлопнулась.
Улька тупо моргнула. Сглотнула. Куснула губу.
Ничего не изменилось. Новых мыслей не пришло, а прежняя требовала подчиняться господину, который не придумал причины отказать товарищу. И к чему это приведет?
«С тебя банщик. Веники уже на месте». У себя дома Ульку парила и отхаживала веником мама Лада. Папу тоже, но они муж и жена, им положено. Если же в парилку к витязям войдет Улька…
Время побега, о котором думалось как о чем-то далеком и почти несбыточном, настало. Взгляд заметался по комнате. Нужно забрать все деньги. И побольше оружия, чтобы продать и на полученную сумму жить в поисках Соловья. Жаль, что обучение прервалось в самом разгаре. Знаменитый разбойник не поверит, что Улька что-то может, придется доказывать это делом.
Коней нужно забрать всех. Котеня, конечно, хороший человек, но пока человека не обворуют, каждый хороший. А если в погоню ринется Бермята? Лучше не представлять.
А если ничего не брать? Уехать в тех вещах, что ей купил Котеня. Это может сработать. Но лошадь, оружие и доспехи стоят дорого, он захочет вернуть. Нужно уходить пешком, в мальчишеской одежде, и начинать с того, о чем она думала вчера ночью – устроиться в таком же постоялом дворе…
Снаружи что-то гулко громыхнуло, скорее всего – уронили таз. Раздалась брань Царевны-Лягушки:
– А ну поди сюда! Сымай портки, паршивец! Десять плетей!
– Я не виноват, он мне подножку поста… ай! Не бейте, не виноват я!
– Держите негодника! Двадцать плетей!
Ругать и возня. Свист хворостины. Вскрик.
Улька выглянула в окно. Двое подручных хозяйки опрокинули дворового мальчишку животом на бочку, стянутые штаны топорщились на лодыжках, задранная рубаха открывала спину. На белую кожу с оттяжкой опускалась хворостина, на месте удара в тот же миг вспухала малиновая полоса. Мальчишка выл и дергался, но держали его крепко. Удар следовал за ударом. Вопли боли и плач взахлеб вызывали у тех, кто оказался рядом, только улыбки: ронять таз на гостя нельзя, даже если другой гость поставил подножку. И обвинять гостя в том, что у него веселый нрав, тоже нельзя.
Кажется, идея с подработкой на постоялом дворе не слишком хороша, Ульку со всеми ее ухищрениями раскусят в первые дни. Нужно уходить… куда? Теперь не было даже отдаленного ответа. Простит ли ее Котеня, если она сбежит? Он ушел с Бермятой, значит, решать, что делать, – ей.
Если она уйдет в ночь – хоть пешком, хоть на коне – ее заметят. Как быстро поднимется шум и ее нагонят? И что сделают, когда поймают? Сценка за окном – меньшее, что грозит Ульке. О большем даже думать не хочется. На то, как сделать людям больно всерьез и надолго, фантазия у людей богата.
И что-то в душе не давало уйти. Что-то новое.
Добрые глаза Котени. Они больше не посмотрят на нее. Или не будут добрыми.
Улька вдруг поняла, что не может оставить Котеню. Он в нее поверил. Взял с собой. Учил. Уйти – значит, предать.
Нужно прийти в баню и сделать что-то такое, чтобы ее сразу выгнали. Что именно? Если бы знать…
Она быстро перебинтовала грудь и оглядела себя. Сойдет. Главное, действовать быстро и решительно.
Путь по гостинице прошел как в тумане. Очнулась она только услышав за дверью бани громоподобный голос:
– Мальчики, вы ничего больше не хотите?
Не узнать было нельзя, говорила Царевна-Лягушка.
– Благодарствуем, все замечательно.
После ответа Котени заговорил Бермята:
– Банщика там нашего поторопите.
– Послать за ним?
Голос Котени прозвучал почти истерически:
– Не надо, он сам придет.
– Да когда же? – ворчливо выдал Бермята.
– Скоро. Давай, я…
– Еще чего удумал. Каждый должен заниматься своим делом. Подождем.
В предбаннике Улька лоб в лоб столкнулась с выходившей из парилки хозяйкой заведения. Та не удостоила ее взгляда. «Лоб в лоб» при несравнимом весе отбросило Ульку обратно наружу, будто боднул бык.
Вторая попытка войти прошла удачно, Улька затворила за собой дверь, взгляд пробежался по темному помещению. Веники, ковшики, бадья. Две стопки одежды на лавке. За дверью парилки тек неспешный разговор:
– Это меня телохранитель Кощея научил. Я ему про зверей кое-что важное объяснил, он мне в благодарность правильную работу щитом показал. И знаешь, что сказал по секрету? Кощей меры принял, чтобы война с соседями в нашу пользу окончилась, хотя боги не любят войн. Да-а, Кощей умеет найти подход. Знаешь, как он обманул богов? Он не просил победы, он просто заказал ветер!..
Улька не слушала. Мозг работал с бешеной скоростью. Надо на что-то решаться. Входить нельзя. Не входить тоже нельзя. Котеня ничего и не придумал и бросил дело на самотек. Наверное, он решил, что она сбежит.
Улька открывала рот, чтобы возвестить о себе, и снова закрывала. Рука тянулась в закрытой двери и падала.
Парилка выдаст Ульку с головой. Одежду заставят снять, или вещи намокнут, и тайное станет явным. Чтобы не оказаться в парилке с двумя мужчинами, нужна причина. Срочно сломать себе ногу? Сейчас это спасет, а что делать потом? Кто будет нянчиться с «неуклюжим», потерявшим работоспособность оруженосцем? С Котени станется, он хороший и добрый, для Ульки он сделает все и ради нее отдаст последнее. Но его забота привлечет внимание посторонних. А если еще кто-то проявит милосердие и подключится к помощи «бедному мальчику»? Секрет быстро перестанет быть секретом.
Сломать руку? Проще ошпарить. Коснуться печки или раскаленных камней.
Тогда Бермята скажет, что веник можно держать в другой руке. Ошпарить обе? А как потом жить? Даже не одеться без чужой помощи!
Можно облиться кипятком.
Нельзя. Вдруг Бермята ринется спасать чужого оруженосца и решит натереть чем-нибудь от ожогов?
Тема за дверью успела смениться:
– Хозяйка? Сколько лет ее знаю, всегда такая. Недавно замуж вышла. Молодожен сбежал
