Жизнь и труды св. Дионисия Великого, епископа Александрийского - Свящ. А. Дружинин

По распоряжению Эмилиана, приговор его немедленно приведен был в исполнение. Несмотря на свою болезнь, св. Дионисий должен был в тот же день отправиться в Кефрон. Это была небольшая деревня, находившаяся вблизи ливийской пустыни. Св. Дионисий никогда не слышал об этом селении, не знал даже его названия, однако отправился туда с бодрым духом и без страха. За ним последовали многие из жителей Александрии и других местностей Египта, так что св. Дионисий скоро увидел около себя весьма значительное число верующих. Жители города, посещавшие своего епископа в изгнании, давали ему возможность поддерживать сношения с александрийской паствой, и св. Дионисий не переставал заботиться о том, чтобы в городе не прекращались богослужебные собрания. Отсутствуя телом, он присутствовал на этих собраниях своим духом и поддерживал мужество верующих. Христиане, изгнанные из города или же удалившиеся из него добровольно, также устраивали богослужебные собрания в местах своего заточения. Впоследствии, вспоминая о бедствиях, перенесенных александрийскими христианами во время гонений, св. Дионисий в одном из своих пасхальных посланий писал: «Всякое место нашей скорби было для нас местом и торжественного собрания — деревня ли то, пустыня, корабль, гостиница или темница».[642] В Кефроне многочисленное стечение братьев также позволяло св. Дионисию устраивать многолюдные богослужебные собрания и составить великую Церковь. Правда, жители этого селения, не просвещенные евангельским учением, встретили св. Дионисия и его многочисленных спутников недружелюбно, преследовали их и били камнями, но мало-помалу отношение их к св. Дионисию изменилось. Своей проповедью св. Дионисий склонил многих язычников оставить идолов и обратиться к истинному Богу, так что в самом изгнании своем усматривал действие Промысла Божия, направившего его туда, где он мог посеять первые семена слова, которого ранее они не принимали. Успех евангельской проповеди, без сомнения, был великим утешением для св. Дионисия.

Известия о деятельности Александрийского епископа в изгнании и о богослужебных собраниях христиан в различных местах заточения скоро убедили Эмилиана, что императорский эдикт не достиг своей цели: сосланный в изгнание епископ управлял своей паствой и из места ссылки, богослужебные собрания не прекращались ни в городе, ни в других местах Египта, и самое изгнание епископа послужило только к распространению христианства. Вероятно, вследствие этих известий, а может быть и вследствие ожидания или появления нового указа, ознаменовавшего собой начало более суровой фазы гонения Валериана,[643]Эмилиан приказал всем христианам, рассеянным в различных местах Египта, явиться в Мареотский округ и каждой христианской общине назначил известное селение. Мареотский округ был еще более дикой и пустынной местностью, чем Кефрон, хотя и находился ближе к Александрии. Сосредоточивая всех сосланных христиан в этом округе, Эмилиан, по-видимому, хотел усилить наказание христиан, а с другой стороны — облегчить для себя возможность в случае надобности схватить всех изгнанников. Св. Дионисию приказано было поместиться вблизи Коллутиона, вероятно, небольшого селения в Мареотском округе. Это селение находилось около большой дороги, и правитель Египта поместил здесь св. Дионисия с той целью, чтобы его можно было взять прежде других. Перемена местопребывания сначала была весьма неприятна для св. Дионисия. Его беспокоили слухи о том, что вновь назначенное для него место часто подвергается нападениям разбойников и населено одними язычниками. Но он немедленно успокоился, когда ему напомнили, что это место находится ближе к городу и потому легко может быть посещаемо александрийскими христианами. Благодаря близости к городу св. Дионисий мог устраивать богослужебные собрания еще чаще, чем в Кефроне. По-видимому, во время гонения Валериана христиане из среды простого народа хотя и не исключались из числа преследуемых, однако они не были разыскиваемы, как во время гонения Декия. Отсюда становится понятным, каким образом целые толпы христиан могли беспрепятственно посещать находящихся в тюрьмах или в ссылке исповедников, которыми были по большей части члены клира или богатые и знатные миряне. Вследствие своего высокого и влиятельного положения, св. Дионисий всегда первый подвергался ударам гонения; правда, правитель и теперь пощадил его жизнь, однако ему пришлось испытать множество беспокойства и страданий всякого рода и помимо ссылки. Имения его были проданы, он лишен был принадлежавших ему гражданских прав и вообще должен был переносить всякого рода бедствия и несчастья.'

Кроме тяжких бедствий, перенесенных св. Дионисием вследствие прямых распоряжений правителя египетской провинции, Александрийскому епископу суждено было во время гонения Валериана испытать клевету со стороны одного из египетских епископов по имени Герман. По свидетельству Евсевия,[644] Герман старался распространить худую молву об Александрийском епископе и, насколько можно судить по содержанию послания, написанного св. Дионисием в защиту от обвинений Германа, обвинял св. Дионисия в пренебрежении своими обязанностями во время гонений Декия и Валериана, утверждая, будто при Декии св. Дионисий обратился в бегство с целью избежать преследования,[645] а при Валериане не позаботился об устройстве богослужебных собраний перед отправлением в ссылку. По общепринятому в древней Церкви обычаю, в начале каждого гонения епископы собирали своих пасомых, убеждали их хранить веру во Христа и поддерживали мужество тех, которые страшились предстоящих бедствий. На этих собраниях совершалось также крещение детей и оглашенных, чтобы они не погибли во время гонения некрещенными, и преподавалось верующим таинство Евхаристии, так как неизвестно было, сколько времени будет продолжаться гонение.[646] Неисполнение этого обычая и послужило поводом к нареканиям Германа. Защищаясь от обвинений своего противника, св. Дионисий подробно рассказывает о событиях, случившихся с ним при Декии и Валериане, и в доказательство истины своих слов не только призывает в свидетели самого Бога, но ссылается и на своих спутников, бывших очевидцами происходивших с ним событий, и на официальные записи допроса при Валериане. Рассказ св. Дионисия, которому почти исключительно мы обязаны подробностями относительно личной судьбы св. Дионисия при Декии и Валериане, должен был убедить читателей послания в ложности всех обвинений Германа. Из этого рассказа все могли видеть, что при Декии св. Дионисий вовсе не имел намерения спастись бегством и, если удалился из Александрии, то только по повелению Божию, а потом был освобожден от взявших его воинов также вопреки своему желанию. Перед отправлением в ссылку при Валериане он не имел возможности устроить собрание верующих, так как немедленно после допроса отправлен был в Кефрон; но ни в Кефроне, ни в Мареотском округе вблизи Коллутиона он не забывал об обязанности устраивать эти собрания. Исповедание веры перед Эмилианом, побои от язычников в Кефроне и другие бедствия, о которых св. Дионисий только упоминает, предоставляя подробный рассказ о них очевидцам, служили еще более ясным доказательством несправедливости всех нареканий Германа.

Без сомнения, не менее важным памятником пастырских попечений св. Дионисия о благе вверенных ему христиан могли бы служить и другие не сохранившиеся до нашего времени послания его к разным лицам, написанные во время этого гонения. Ксожалению, Евсевий, упоминая об этих посланиях, не указывает определенно ни числа, ни содержания их.[647] Но не подлежит сомнению, что св. Дионисий, подобно св. Киприану, писал эти послания с целью заменить ими свое живое слово и побудить верующих ко взаимной любви и к осуществлению других добродетелей, необходимых в тяжкое время гонения. Одно из посланий, относящихся к этому периоду, написано было св. Дионисием к пресвитерам Александрийской церкви. Мы видели, что и во время гонения Декия в Александрии, вероятно по распоряжению св. Дионисия, оставались некоторые пресвитеры и диаконы с целью тайно посещать братьев, служить заключенным в темницы исповедникам и погребать тела скончавшихся мучеников. Во время того же гонения св. Киприан, удалившись из Карфагена, несколько раз писал пресвитерам и диаконам Карфагенской церкви, чтобы они взяли на себя управление верующими и ревностно исполняли свои пастырские обязанности.[648] Весьма возможно, что и св. Дионисий во время гонения Валериана написал послание к пресвитерам Александрийской церкви с той же целью.

Находясь в ссылке, св. Дионисий не забывал и об установившемся в Александрийской церкви обычае писать праздничные (έορταστικαί) или, как переводит Руфин, пасхальные послания. В этих посланиях заключались торжественные слова о празднике Пасхи,[649] написанные изящным и цветистым слогом, какой обыкновенно употреблялся в похвальных речах и декламациях.[650] Судя по содержанию сохранившихся до нашего времени бесед или посланий преемников св. Дионисия по Александрийской кафедре св. Афанасия и св. Кирилла, в конце этих бесед указывалось начало Четыредесятницы и день Пасхи.[651] Весьма вероятно, что и пасхальные послания св. Дионисия оканчивались подобными же указаниями. По свидетельству Евсевия, в одном из них, а именно в послании к Домицию и Дидиму, св. Дионисий изложил даже правило на 8 лет, предписывая совершать празднование Пасхи не иначе, как после весеннего равноденствия. О другом пасхальном послании св. Дионисия, написанном во время гонения Валериана, Евсевий замечает только, что оно посвящено было Флавию.[652]