Клеймо - Филип Хоули

Люк описал события последних дней. Рассказав о загадочном пакете с электронным письмом Кейт, он достал из кармана фотографию и показал Уилксу.

— Лежала в конверте вместе с почтовым сообщением, — пояснил Люк. — Обрати внимание на детей. Татуировка мальчика в точности как и у Хосе Чаки, который умер в больнице. А у девочки совпадает с татуировкой Джейн Доу.

— Одну минуту. — Сэмми жестом показал тайм-аут. — Я не ослышался? Письмо кто-то подбросил? Ангел-хранитель уронил конверт на порог? Удачно.

— Видимо, так. Несколько дней назад я упоминал о нем следователю, но ничего не показал. Сегодня утром при обыске конверт нашли. Теперь полиция считает, что я утаил письмо-улику.

— Вот черт. Даже когда судьба благосклонна, то похоже, Молния, что не к тебе.

Комментарий вызвал у Люка неприятное чувство беспомощности.

Сэмми посмотрел на часы и включил плазменную панель, занимавшую полстены.

— Пять часов. Проверим-ка свежачок по Беглому Доктору.

На местном новостном канале Люк шел вторым по списку. На экране над правым плечом дикторши-брюнетки возникло его фото с больничного пропуска. Слева появилась фотография футболиста. В основном в сообщении говорилось об Эриксоне. Не забыли даже маленькую девочку, которую убийца оставил без отца.

Когда дикторша перешла к прогнозу погоды на завтра, Сэмми откинулся в кресле, сцепив ладони на затылке.

— Для начала нужно десять тысяч. Наличными.

Люк кивнул.

— И если ты врешь… Думаю, сам знаешь — от Сэмми не спрячешься. Мир слишком тесен.

— Я не вру.

Сэмми примерился к Люку, заключив его голову в рамку из ладоней.

— Первым делом изменим внешность. Между прочим, у Сэмми это фирменный товар.

— …Меган Каллаген… — донеслось сквозь болтовню Уилкса. Люк, поднял руку, чтобы тот замолчал и повернулся к экрану. — …Сегодня Университетская детская больница является источником новостей с двух фронтов. В Гватемале несколько часов назад вооруженная группа взяла на себя ответственность за похищение доктора Каллаген. Группировка заявила, что, вмешиваясь в дела и обычаи местных племен майя, американские доктора практикуют геноцид. Любое вмешательство, предупредили они, приведет к немедленной казни плененного врача. Представитель больницы не прокомментировал, какие будут предприняты меры для обеспечения безопасности доктора Каллаген при освобождении заложников.

В последние годы количество захваченных в заложники туристов и работников из США в Центральной и Южной Америке неуклонно росло. Государственный департамент США утверждает, что не располагает данными о группировке, совершившей захват, и советует гражданам США, собирающимся за границу…

ГЛАВА 35

Барнсдейл устроился на диване в своей библиотеке. Свет от настольного торшера подобрался к углу комнаты, обшитой ореховыми панелями.

Он взял с кофейного столика пульт и включил телевизор.

На экране появилась картинка скромного вестибюля Исследовательской Башни: мраморный пол, закаленное стекло входных дверей и пятачок перед входом. Скорее это было похоже на статичную фотографию, чем на видео. Только в правом верхнем углу исправно бежали секунды — 7:12:23.

Двенадцать минут восьмого, суббота. До появления Элмера Маккены оставалось одиннадцать минут.

Барнсдейл не собирался ускорять просмотр записи. Он хотел знать, не проскочил ли кто-нибудь в здание раньше Маккены.

Целый день Генри думал о той сцене, которая развернется перед ним на экране. Сообщений об украденном пропуске не поступало, и даже Элмер не мог бы не заметить пропажу. В 7:23 он увидит, как Маккена входит в Башню. На восьмом этаже располагалась одна их трех лабораторий инфекционного отделения, и в субботу он там был.

Однако в лифте Элмер не случайно выбрал кнопки «2» и «8». Одну из кнопок он нажал для коллеги.

Несколько часов назад Барнсдейл в поисках второго входа обошел здание по периметру. Его не было. На первом этаже с каждой стороны Башни обнаружились пожарные выходы с лестничных маршей. Ни кодовых панелей, ни внешних ручек, ни замков. Чтобы войти в такую дверь, нужна фомка. Однако следов взлома не наблюдалось.

В самой Башне для переходов между этажами требовался лифт: запасные выходы этажей открывались только на лестницу. По-видимому, чтобы люди не бродили по этажам бесконтрольно.

Зато выйти из здания может любой. И без всякой электронно-пропускной системы. Достаточно спуститься по одной из двух лестниц до пожарного выхода на первом этаже.

Барнсдейл выпрямился. В левом верхнем углу кадра вторично мелькнула пара ног. Затем появился мужчина: широкие серые брюки, ботинки из кордовской кожи и белый лабораторный халат. Временная отметка 7:20:03.

Через три минуты он узнает, кто подменил костный мозг Хосе Чаки. У входной двери появился хмурый, как обычно, Элмер.

Вот кто-то, кого он знает — возможно, коллега, — подходит сзади и здоровается. Элмер открывает дверь, и оба входят в вестибюль.

Продолжая разговор, они заходят в лифт. Агент «Зенавакса» просит Маккену оказать услугу и нажать кнопку «2». Элмер не возражает. «Крот» желает профессору удачного дня и на втором этаже выходит из лифта. Через пятнадцать минут работа агента закончена, и он покидает Башню через пожарный выход.

Итак, именно Элмер открыл дверь человеку, подменившему костный мозг гватемальского мальчика. Тут уж не до иронии. Эксцентричный старый идиот сорвал все усилия собственного сына.

Время в кадре 7:22:05. Он получит гарантии и рычаг влияния на «Зенавакс» ровно через минуту. Зная о письме в сейфе адвоката, его не тронут. Письме, которое откроют в случае смерти Генри.

Первичное размещение акций «Зенавакса» состоится через восемь дней. В этот день все акции, которые он держит в неприметном доверительном фонде — акции «за особые услуги», — будут проданы на пике нагнетаемого безумия вокруг IPO.

С «Зенаваксом» будет покончено.

На лоб Генри упала прядь волос. Когда он поправлял ее, рука дрожала мелкой дрожью.

О непослушной прядке Генри сразу забыл, увидев на экране изображение Маккены.

Тяжело шагая, Элмер добрался до двери и провел электронным пропуском по считывающему устройству кодового замка. Затем повернулся спиной к видеокамере, а в углу экрана появился человек в широких штанах и кожаных ботинках.

Когда мужчина шагнул в кадре на передний план, на шее Генри запульсировала жилка.

— Попался, ублюдок, — прошептал Барнсдейл.

— Незачем белым стричься. — Сэмми поджал губы, затем втянул щеки. — Эхе-хе, так не годится. Не должны они стричься, и все тут.

Люк проигнорировал болтовню Сэмми и придирчиво изучил себя в зеркале.

Его пышная шевелюра стараниями Сэмми превратилась в короткий — три миллиметра — рыжий газончик, но главное внимание привлек шрам от верхней губы до правой ноздри, прихваченный суперклеем. Неглубокая трещина змеилась, создавая складку.

Офис Сэмми располагался в парковочном комплексе, примерно в полутора километрах от аэропорта Бербанк.

В комнате, где они были, вдоль всей стены стоял гримерный столик. Оставшуюся площадь занимала фотостудия.

— Шрам продержится четыре-пять дней, не больше, — предупредил Сэмми, вручая Люку маленький тюбик. — Держи. Понадобится, когда вернешься. Не забывай мои советы и не показывайся без шрама на паспортном контроле.

Люк потер глаз.

— Как носить эти чертовы контактные линзы? Жжет ведь.

— Привыкнешь. И потом, в Гватемале они тебе не понадобятся.

Сэмми создавал новую личность кропотливо, со сноровкой. Чувствовался повседневный опыт — словно под рукой не Люк, а пульт телевизора. В Интернете он досконально изучил свежие некрологи из ряда южнокалифорнийских газет и выбрал три: недавно умерших мужчин лет тридцати пяти. Позвонив адвокату по уголовным делам, Сэмми одного отбраковал — из-за судимости. Если Люка остановят, то безобидные расспросы могут закончиться нежелательной проверкой.

Люк выбрал одно из двух оставшихся имен. Теперь он стал Эдвардом Швирсом.

Затем Сэмми задействовал контакт в управлении транспортных средств. Через два часа у него на руках были номера страхового полиса и водительской лицензии бывшего мистера Швирса. Пройдут недели, а то и месяцы, пока чиновники-бюрократы пометят федеральные и местные дела как недействительные.

Люк сличил фотографии на удостоверении личности, которые сделал Сэмми. Разница была, но только в цвете глаз. На первой паре фотографий натуральные темно-коричневые, на второй — светло-голубые.

— Забудь о контактных линзах, — сказал Люк. — Не хотелось бы объяснять на какой-нибудь таможне, почему у меня воспаленные глаза. Оставь вот эти. — Он бросил Сэмми две фотографии с темно-коричневым цветом глаз.