Воспоминания (Детство, Царствование Александра II и Александра III) - Сергей Витте

Государь встретил молодого Вильгельма, а затем прошелся с ним около почетного караула и, когда эта церемония была окончена, то Император обернулся и громко закричал своему казаку, который в это время несколько отдалился: "Дай шинель". Тогда этот принц Вильгельм, понимавший несколько слов, по-русски, сразу бегом направился к казаку, схватил шинель, сейчас же притащил ее к Императору и надел ее ему на плечи.

Я тогда политикой совсем не занимался, но видя это, подумал, и боится же Вильгельм Императора Александра III. - И, действительно, когда Вильгельм сделался Императором (известно, что Его отец {169} царствовал всего несколько месяцев, так как умер от рака в горле), - то страх, который внушал к себе Император Александр III принцу Вильгельму - остался, по-видимому, и у Императора Вильгельма, который очень боялся личности Императора Александра III.

Я помню, впоследствии, мне пришлось слышать от самого Императора Вильгельма, что личность Александра III производила на него сильное впечатление. Он говорил мне: "Вот это, действительно, был самодержавный Император" (Ср. Воспоминания. Царствование Николая II, т. I, стр. 106.).

И, действительно, фигура Императора Александра III была очень импозантная; он не был красив, по манерам был скорее, более или менее, медвежатый; был очень большого роста и комплекции, причем при всей своей комплекции он не был особенно силен или мускулист, а скоре был несколько толст и жирен, - но тем не менее, если бы Александр III явился в толпу, где бы совсем не знали, что он Император - все бы обратили на эту фигуру внимание. Он производил впечатление своею импозантностью, спокойствием своих манер и крайнею, с одной стороны, твердостью, а с другой стороны благодушием в лице.

Я имел счастье быть близким к двум Императорам: к Императору Александру III и к ныне царствующему Императору Николаю II; обоих я знал очень хорошо.

Император Александр III был несомненно обыкновенного ума, и совершенно обыкновенных способностей и, в этом отношении, Император Николай II стоит гораздо выше своего Отца, как по уму и способностям, так и по образованию. Как известно, Александр III совсем не приготовлялся быть Императором. Старший брат Его Николай Александрович, который уже совсем взрослым умер от чахотки в Ницце, сосредоточивал на себе внимание отца Его - Императора Александра II, так и Императрицы Марии Александровны; что же касается будущего Императора Александра III, то, можно сказать, Он был несколько в загоне; ни на Его образование, ни на Его воспитание особого внимания не обращали, так как все внимание, как я сказал, и отца, и матери, и всех окружающих было сосредоточено на Наследнике Николае, который по своей наружности, по своим способностям и блеску, который он проявлял - был несравненно выше своего брата Александра.

И один, быть может, Николай Александрович в то время ценил и понимал своего брата, будущего Императора Александра III. Из {170} достоверных источников известно, что когда Цесаревич Николай был безнадежно болен (о чем он сам знал), - то на восклицание одного из приближенных к нему: "Что будет, если что-нибудь с Вами случится? Кто будет править Россией? Ведь Ваш брат Александр к этому совсем не подготовлен?" - он сказал: "Вы моего брата, Александра, не знаете: у него сердце и характер вполне заменяют и даже выше всех других способностей, который человеку могут быть привиты".

И, действительно, Император Александр III был совершенно обыденного ума, пожалуй, можно сказать, ниже среднего ума, ниже средних способностей и ниже среднего образования; по наружности - походил на большого русского мужика из центральных губерний, к нему больше всего подошел бы костюм: полушубок, поддевка и лапти - и тем не менее, он своею наружностью, в которой отражался его громадный характер, прекрасное сердце, благодушие, справедливость и, вместе с тем, твердость - несомненно импонировал и, как я говорил выше, если бы не знали, что он Император, и он бы вошел в комнату в каком угодно костюм - несомненно все бы обратили на него внимание.

Поэтому меня не удивляет то замечание, которое я, помню, сам слышал от Императора Вильгельма II, а именно, что он завидует царственности, самодержавной царственности, которая проявлялась в фигуре

Александра III.

Возвращусь к встрече Императора Александра III с принцем Вильгельмом в Бресте.

После встречи, принц Вильгельм пересел в экипаж и вместе с Императором они поехали в крепость в Брест.

Там, в этой крепости был устроен очень большой обед, на котором я не присутствовал, потому что в то время для этого я был мал чином, но я видел его с хора. После обеда все поехали смотреть фейерверк, который делали артиллеристы. Затем на другое утро Император проводил Вильгельма обратно.

Вообще, и Вильгельм также не подходил к характеру Императора Александра III. Вильгельм по своим манерам, по всем своим выходкам, так сказать, ферт; он являлся полною противоположностью по характеру Александра III, который был крайне неподвижен и по характера вахлак. Как Вильгельм, так и Великий Князь Николай Николаевич старший, по манерам своим были настоящими гвардейскими офицерами, фертами; в особенности это можно сказать про {171} Вильгельма, который был типичнейшим прусским гвардейским офицером, с закрученными усами, со всеми вывертами при ходьбе, со всею этою деланною элегантностью; тогда как Император Александр III, в противоположность ему, в манерах своих, в одеянии своем (и в костюме) был в высшей степени простым.

Когда мне приходилось сопровождать поезде Императора

Александра III, то, конечно, я ни днем, ни ночью не спал; и постоянно мне приходилось видеть, что когда все уже лягут спать, то камердинер Императора Александра III, Котов, - постоянно штопал штаны, потому что они у Него рвались. Как то раз, проходя мимо камердинера (который до настоящего времени жив и теперь состоит камердинером у Императора Николая II) и видя, что он все штопает штаны, говорю ему:

- Скажите, пожалуйста, что вы все штопаете штаны? Неужели вы не можете взять с собою несколько пар панталон, чтобы в случае, если окажется в штанах дырка, - дать Государю новые штаны? А он говорит:

- Попробуйте-ка дать, как раз Он и наденет. Если Он, - говорит, наденет какие-нибудь штаны или сюртук, - то кончено, пока весь по всем швам не разорвется - Он ни за что не скинет. Это для Него - говорит, - самая большая неприятность, если заставить Его надеть что-нибудь новое. Точно также и сапоги: подайте, - говорит, Ему лакированные сапоги, так Он, говорит, - вам эти сапоги за окно выбросит.

Третий раз я сопровождал императорский поезд уже в конце восьмидесятых годов, в год крушения императорского поезда в Борках, около Харькова. Крушение это было в октябре месяце при возвращении Государя из Ялты в Петербург. - Раньше же, в августе или июле месяце, Государь, едучи в Ялту, совершил следующее путешествие: Он проехал экстренным поездом из Петербурга через Вильно в Ровно (тогда Вильно-Ров. жел. дор. была еще только что открыта); со станции Ровно Он уже поехал по Юго-Западн. ж. д.; там я Его встретил, а затем Император из Ровно (где поезд не останавливался) поехал через Фастов в Елисаветград. Там Государь делал маневры войскам; после этих маневров, Государь из Елисаветграда вернулся в Фастов {172} по Юго-Западн. жел. дор. и, по дороге, мною управляемой, проехал из Фастова до Ковеля в Варшаву и Скерневицы (в один из императорских дворцов). Пробыв в Скерневицах несколько недель, Император поехал из Скерневиц опять-таки через Ковель и Фастов в Крым или на Кавказ (не помню). Затем месяца через два вернулся в Петербург. И вот при обратном возвращении в Борках и произошел этот ужасный случай с императорским поездом.

Таким образом в этот год, в течеше лета и осени, Государь проехал 3 раза по Юго-Западн. жел. дор.

1-й раз - от Ровно до Фастова,

2-й раз - от Фастова до Ковеля и

3-й раз - от Ковеля опять в Фастов.

Так вот, когда императорской поезд пришел в Ровно, я, встретив его, должен был вести этот поезд далее.

Расписание императорских поездов составлялось обыкновенно министерством путей сообщения без всякого спроса и участия управляющих дорогами. Я своевременно получил расписание, по которому поезд из Ровно до Фастова должен был идти такое-то количество часов, причем в такое количество часов это расстояние мог пройти только поезд легкий, пассажирский; между тем в Ровно вдруг явился громаднейший императорский поезд, составленный из массы тяжелейших вагонов.

О том, что поезд пойдет такого состава - меня предупредили телеграммой только за несколько часов до прихода этого поезда в Ровно. Так как такой поезд - и притом с такою скоростью, какая была назначена - не только не мог везти один пассажирский, но даже и два пассажирских паровоза, то нужно было приготовить 2 товарных паровоза и везти его двумя товарными паровозами, т. е., как говорится, в двойной траксе, потому что тяжесть его была больше, нежели тяжесть обыкновенного товарного поезда, между тем, как скорость была назначена такая, с какой идут пассажирские поезда. Поэтому для меня совершенно было ясно, что каждый момент может случиться какое-нибудь несчастье, потому что, если товарные паровозы идут с такою скоростью, то они совершенно расшатывают путь, и, если в каком-нибудь месте путь не вполне, не безусловно крепок, что всегда, на всяком пути может и должно случиться, так как нигде, ни на каких дорогах путь не предназначается для {173} подобного движения, с такою скоростью, с двумя товарными паровозами, то паровозы эти могут вывернуть рельсы, вследствие чего поезд может потерпеть крушение. Поэтому я все время, всю ночь ехал как в лихорадке, между тем как все спали, в том числе и министр путей сообщения (адмирал Посьет), у которого был собственный вагон; с ним ехал главный инспектор железных дорог инженер барон Шерваль. Я вошел в вагон министра путей сообщения и все время в нем ехал; вагон этот находился совершенно сзади, даже не имел прямого сообщения с другими вагонами, так что оттуда, из этого вагона, даже нельзя было дать какой-нибудь сигнал машинистам. Ехал я, повторяю, все время в лихорадке, ожидая, что в каждый момент может случиться несчастье.