Эльф из Преисподней. Том 2 (СИ) - "Lt Colonel"

— Попытки предпринимались, — сказала она, виртуозно проигнорировав первую часть, — в последний раз во времена, когда был жив отец Анны, Иоганн. Но Триумвират очень старался сохранить контроль над ван Ранеховен, а потому с переговорщиками произошёл неприятный конфуз. Бедняги не были Маат’Лаэде, — добавила она так, словно это всё объясняло. Впрочем, это и впрямь в полной мере описывало участь эмиссаров, — К тому же Иоганн изначально плохо отнёсся к идее продать вещь, принадлежавшую Людвигу. У всех ван Ранеховен есть маниакальный пунктик на тему имущества предков, в особенности вишнёвого сада Увер-Тьюр. Его, видишь ли, посадил сам Людвиг, и…

— У нас нет времени на бесполезные экскурсы в историю, — прервал я её, — Особенно если, как ты говоришь, Триумвират страстно опекал ван Ранеховен. И вдруг Гаэмельс посылает меня разобраться с занозой, которая донимала эльфов сотнями лет? Сомнительно. Он должен как минимум проработать сценарий, при котором мне удалось завладеть ключом без его ведома.

— Да, я бы так и поступила, — почесала подбородок Фаниэль, — Но дело в том, что я не уверена в наличии у Гаэмельса достаточного терпения. Он всегда отличался импульсивностью, которая вредила сообразительности, и отбытие Йолефа это усугубило. Вернее, то, что случилось перед отбытием.

— То есть?..

— То есть он вполне мог пойти на поводу у момента и решить, что ты сгодишься послужить ему мальчиком на побегушках. Это ударило бы по репутации сторонников Перводрева и по моей личной — Гаэмельс, видишь ли, проявлял ко мне немалую заинтересованность, которая осталась невзаимной. Может быть, выбор моего племянника как посредника — это всего лишь метафорическая пощёчина мне. Как и повод заехать сюда, чтобы поговорить: вдруг изменю мнение на его счёт? Сложно представить, что творится у него в голове.

Что творилось в голове у эльфа, душу которого рассекли надвое, чтобы вырвать половину, а другую сшить с ошмётком чужой души, я примерно представлял. Как представлял, сколько боли жило в Гаэмельсе. С таким грузом легко было озлобиться на весь мир. Так же легко, как потерять хватку.

Тем не менее впечатления нерационального идиота он не производил.

— Ты говоришь так, будто у него есть полномочия в одиночку утвердить захват ключа с моей помощью.

— Технически есть Конгресс Манхэттена, который должен следить за сменяемостью Управлений. Но с тех пор как наверх, во всех смыслах, пролез Йолеф эт’Менетель, он вытянул за собой давних друзей, Ардовена эт’Иильубер и Гаэмельса эт’Вольклерун. Так что полномочия у последнего имеются, и немалые. А то, что каждый друг представляет свою Ветвь, удержало Конгресс от сильного недовольства тем, что в иных обстоятельствах сошло бы за узурпацию. И официально они не занимают должности, которые предполагают наличия большой силы. В общем, всё как у нас заведено — серый кардинал на сером кардинале и видимость демократии для народа. Мало чем отличается от Совета Перводрева.

Я переосмыслил встречи с Ардовеном и Гаэмельсом.

— Выходит, они трое — самые могущественные праймы в городе?

— Всё так.

— Жаль, что с Йолефом познакомиться пока не довелось.

— Едва ли получится лично, — и тётушка ткнула пальцем в потолок, — Он там.

— На крыше?

— Ещё дальше. Улетел на Луну порядка семидесяти лет назад, чтобы обеспечивать строительство базы. Из троицы он — представитель учёной Ветви, тот, кто бок о бок работал с Людвигом. И немало тяготился тем, что какой-то человечишка может больше, чем он. С другой стороны, именно Йолеф стал причиной того, что космическая программа Триумвирата не схлопнулась, когда Людвиг умер. Ушлый парень подмял под себя разработку и быстро стал новой незаменимой фигурой. После чего его политическая карьера ожидаемо пошла в гору.

— Но не мог же Йолеф бросить город на тех, кто принадлежал к другим Ветвям? Будь они хоть трижды его друзьями, ни один эльф… — Я закусил губу, — Он не бросил. Он нашёл способ следить за делами, находясь в сотнях тысячах километрах от Земли. Нашёл способ всегда оставаться на связи, если потребуется. И убедил Гаэмельса помочь.

— О… — поднятые брови Фаниэль показали, что мне удалось её удивить, — Похоже, ты разбираешься в этом больше меня. Разве чернокнижие способно на операции с душами? Признаться, когда мне объяснили, что они сотворили с собой, то я сперва не поверила. На мой взгляд, это беспрецедентно. За всю историю Маат’Лаэде не упоминалось ни одного схожего случая. Пусть Йолеф — чудовище, он гениальное чудовище. Хоть и не в том же, в чём был гениален Людвиг.

Мирно отдыхавшая Ванда, которая, по видимости, ни слова не понимала из нашего разговора и предпочла умыть руки, напряглась, когда тётушка сказала про чернокнижие. Взгляд девушки приобрёл стальную твёрдость, которая была ожидаема от инквизитора организации с громким названием — Святейшей Инквизиции.

На Мундосе коллеги Ванды обожали сжигать демонологов. Почитали это любимым времяпрепровождением.

Но ни демонология, ни тем более чернокнижие не помогли бы расчленить и сшить души смертных. И с этой точки зрения моя догадка была поразительна до такой степени, что пробуждала подозрение. Если уж именно Йолеф изобрёл ритуал, сопливый мальчишка, затворником просидевший всю жизнь за Пеленой, не мог с лёгкостью осознать, что именно провернули Йолеф и Гаэмельс.

— У меня много талантов, — скромно пожал плечами я, — Глаза — зеркало души разумного, а один глаз у Гаэмельса потух. Или же… через него просто не смотрели.

— Ты чернокнижник? — встряла Ванда, профессиональные интересы которой скрестились на мне причудливым образом.

— Доводилось призвать дьявола, — не стал отрицать я. Гордиться было особо нечем: он оказался груб и бесполезен. И притом невероятно хвастлив.

На этот раз инквизиторша проверяла потайной нож в рукаве куда дольше. И при этом так старательно не смотрела на мою шею, что становилось понятно: в случае чего защищать нужно будет в первую очередь её.

— Лучше обойтись без него. Чернокнижники — лживые и вероломные создания. Он поставит операцию под удар.

Фаниэль невинно захлопала ресницами.

— Но он мой племянник. Уж поверь, честнее рода, чем эт'Мениуа, не встретить. А что до чернокнижия… мимолётная забава, не более, — Её голос похолодел, — И ты здесь не по поручению расчудесной курии, которая, будь её воля, распяла бы каждого эльфа, до которого дотянулась, предварительно накормив его собственными кишками. Отделяй зерна от плевел.

Ванда скрипнула зубами.

— Быть эльфом — это одно, но по своей воле предаваться злу…

— Не заставляй меня вступать в теологическую дискуссию, которую ты не выиграешь, милая.

Тётушка резко поднялась — цветные ленты вспорхнули потревоженными птицами. Приблизилась к инквизиторше и уселась перед ней на корточки. Их лица оказались на одном уровне. С полминуты стальной взгляд Ванды боролся с мнимой безмятежностью во взоре Фаниэль.

Ванда сдалась первой. Уставилась на свои ботинки, пробормотав что-то неразборчивое. Тётушка улыбнулась и погладила её по щеке, заставив инквизиторшу отпрянуть.

Бунт был подавлен, едва начавшись.

Остаток вечера мы посвятили обсуждению деталей. Когда я предложил использовать свою команду, Фаниэль сказала:

— Я бы предпочла посвятить как можно меньше посторонних.

— Но с ними у нас будет больше шансов, — заметил я, — Анна отправится с нами, значит, можно прихватить и остальных. Ты всё равно не знаешь, где могикане хранят дневник. Чем больше разумных будет искать, тем быстрее мы найдём её.

— Или они попадутся и поставят нас под удар.

— Пётр и Кана будут отвлекать внимание, а в способностях прятаться остальных я не сомневаюсь.

По крайней мере, я надеялся, что Дженни усвоила урок, который преподала ей Ольга в академии. У пикси были все задатки для того, чтобы не ловить молнии лицом. Не настолько же она безответственна, чтобы продолжать это делать?

— Но захотят ли они участвовать? — выдавила Ванда. Справиться с неприязнью к чернокнижникам ей было куда сложнее, чем с неприязнью к эльфам. Но я был уверен, что рано или поздно у неё получится. Ещё в первую нашу встречу девушка показала, что ей чужда дуболобость правильного фанатика.