Ричард Длинные Руки – штатгалтер - Гай Орловский

Он спросил мощно:

— А что повзрослевший увидел?

— Что все не так, — ответил я, — как думалось в детстве.

— Ого!

— И даже, — сказал я, — ужасающий мир Светлых и Темных ангелов не совсем такой, каким представлялся. Как только начал это понимать... сразу перестал бояться.

Он сказал с неудовольствием:

— Ну-ну, продолжай.

— Что продолжать? — спросил я. — Я только сказал, что красивый трон. Могу уточнить, что очень красивый.

Он смотрел исподлобья зло и недоверчиво.

— А почему промолчал, что мы, могучие ангелы, и это у вас сперли? Что у нас ничего не было, все у вас заимствуем?

Я заверил торопливо:

— И в мыслях говорить такое не было!.. Чего я стал бы такое говорить?.. И так всем все понятно, зачем еще в глаза булавкой тыкать? Мы люди открытые, насчет соблюдения авторских прав еще не додумались. Воруйте идеи, пользуйтесь на здоровье! Нам не жалко. Завтра еще круче придумаем.

Он хмыкнул, лицо злое и расстроенное, уж и не знаю, из-за неудачного диспута или потому, что только теперь начинает проясняться, хоть и очень смутно, великий замысел Творца.

— Ладно, — сказал он, — что у тебя там за предложение?

— Коммерческое, — ответил я. — Для тебя крайне выгодное.

Он скептически хмыкнул.

— Ну да, так бы ты и сказал, что невыгодное. А тут еще и коммерческое, надо же! Это наверняка отдать тебе здесь все, а самому повеситься?

— Да бросьте, — сказал я, — ваше адское величество! Вы как-то обмолвились, что не хотели бы гибели человечества, так как почти все, как невинно убиенные, прямиком отправятся в рай, а на самом деле заслуживают сидеть здесь на самой горячей сковородке.

— Примерно так, — согласился он.

— Наши желания совпадают, — сказал я. — Так что могли бы посодействовать его спасению. Это, конечно, пустяки, но приятные пустяки.

— Тебе тоже, — сказал он с иронией, — хотелось бы спасти это племя?

— Да, — подтвердил я. — Человечество должно жить, так как человечество — это я, а остальные двуногие все это... ну, приятная декорация. Все предпочитаем приятное, не так ли? Вот здесь в аду весьма приятно, хожу и радуюсь, прям курорт! Я бы здесь такое устроил...

Он покрутил головой.

— Спасибо, не надо. Люди слишком... изобретательны. Так что у тебя за предложение? Да еще выгодное?

Он откинулся на спинку трона, глаза стали выпуклее, чем у жабы, что не портит облика, есть существа, что чем уродливее, тем привлекательнее.

— Коммерческое, — повторил я значительно.

Он вскинул брови.

— Коммерческое? Точно?

— В некоторой степени, — сказал я деловито.

— И выгодное? Для меня?

— Точно! — заверил я.

— А для тебя?

— Самую малость, — сказал я скромно. — Для тебя важнее, твое царство побольше, чем у меня.

Он спросил с подозрением:

— А чего ты вдруг решил сделать мне еще одну услугу? Да еще задаром?

— Из человеколюбия, — заверил я. — Люди любят человеков, а также окружающую природу. Ты как раз из нее, само олицетворение, а это звучит и возвышает. Люди сейчас даже пингвинов спасают, а ты еще тот пингвин!.. У меня сердце кровью обливается, если и это культурное наследие исчезнет под неумолимым натиском демократии и научного прогресса.

Он поморщился.

— Не темни. Говори, зачем явился. И помни, войти сюда легче, чем выйти.

— Я о Багровой Звезде, — сказал я.

Он поморщился.

— Что-то о ней новое?

— Представь себе, — сказал я.

— Рассказывай, — велел он.

— Может, — предложил я, — сперва глотки промочим? А то у тебя тут почему-то жарко. Никогда бы не подумал, судя по тому, как все в ад стремятся.

Он отмахнулся.

— Чувствуй себя как дома.

Я торопливо сотворил глиняный кувшин с холодным виноградным соком, а Вельзевулу на подлокотник поставил огромный фужер с чистым спиртом.

Он осторожно взял тонкостенный фужер в огромную лапищу — я задержал дыхание, — но не раздавил, выпил с явным удовольствием, я тут же торопливо наполнил до краев жидким воздухом. Вообще-то трусил, никогда такое создавать не пытался и даже не думал о такой возможности, но, с другой стороны, жидкий воздух сотворить проще, чем кусок ветчины: всего лишь понизить температуру того, чем дышим, а так ничего сложного.

Вельзевул с интересом взглянул на прозрачный напиток бледно-синего цвета, вина с таким оттенком еще не видел, но я смотрю спокойно и жадно хлебаю виноградный сок. Он с той же осторожностью взял фужер, принюхался, брови приподнялись в озадаченном выражении.

Я ждал, он сделал глоток, задумался, глаза полезли на лоб, но хлебнул еще, потом еще, я в изумлении смотрел, как выхлебал до конца, с удовлетворением вытер губы толстой ладонью.

— Освежает, — сообщил он. — В самом деле просто дивно освежает!

— Р-рад, — сказал я с облегчением, — и вот еще попробуй...

На этот раз, сосредоточившись, вспомнил формулу жидкого гелия и наполнил фужер, ориентируясь по наитию: у гелия настолько крохотный коэффициент преломления, что его вообще не увидеть простым глазом.

Вельзевул протянул лапу и взял фужер уверенно, бессмертные ангелы не страшатся яда, сделал глоток... и застыл с полураскрытым ртом. Из глотки, как из трубы, повалил густой пар, все-таки у гелия температура вообще минус двести шестьдесят девять, почти на сто градусов ниже, чем у жидкого воздуха.

— Ни... че... го... себе, — проговорил он с трудом, едва-едва двигая окаменевшей и потерявшей чувствительность челюстью, — это же... даже не знаю... У меня глотка превратилась в лед!

— На здоровье, — сказал я с облегчением. — Надеюсь, тебе понравилось.

Он сделал большой глоток, его передернуло, словно под ударом молнии, выждал и отхлебнул снова.

— До чего же здорово, — прохрипел он. — Что вы за существа... Такое и Господь не создавал... Подумать только — лед в аду!

— Создавал, — сообщил я, — только не здесь.

— А где?

— Ну, — протянул я, — вообще-то далеко... Да и неважно, я рад, что понравилось. В такую жару этот умеренно освежающий напиток весьма как бы, верно?

Не отвечая, он продолжал осушать фужер мелкими глотками, то ли растягивая удовольствие, то ли опасаясь проморозить внутренности начисто, а когда допил до дна, откинулся на спинку кресла и зябко передернул плечами.

— Бр-р-р-р!.. Вот как вы себя чувствуете зимой?.. Да, взбадривает, взбадривает... Ладно, так что ты хотел?

— Всего лишь, — начал я, но с треском распахнулась дверь, вбежал коричнево-красный демон, сильно сгорбленный, сильно хромающий, с торчащими за спиной культяпками крыльев.

На меня он взглянул сперва со злобой, потом озадаченно, на черную корону не обратил внимания, явно из новых, остановился, но Вельзевул спросил быстро: