Ричард Длинные Руки – штатгалтер - Гай Орловский

Он прорычал:

— И что?

Я создал еще фужер с жидким гелием, Вельзевул посмотрел на него уже с опаской, но искушения не преодолел, со вздохом цапнул всей пятерней.

— Если он все же сочтет, — сказал я, — что человек достоин жизни... то как посмотрит на тех, кто подталкивал человечество к гибели? И как на тех, кто хоть немного, но помогал людям?

Он даже не донес фужер до рта, задумался, огромные злые глаза изучали меня остро и настороженно.

— Либо что-то хитришь, — сказал он медленно, — и не договариваешь, либо тебя совсем прижало рогатиной к стене... Искать помощи у ада? Только тебе это могло втемяшиться в голову... или куда-то еще.

— Вельзевул, — торопливо сказал я, — я не призываю тебя драться с Маркусом! Пока что хочу выяснить, кто настолько обнаглел, что начал вредить человеку уже напрямую, надеясь на попустительство Всевышнего. Выяснить и по возможности дать ему по рукам. Или привлечь внимание общественности правых и левых ангелов к обнаруженному провокатору и возжигателю.

Он медленно и явно смакуя, сделал осторожный глоток и, полузакрыв глаза, прислушивался, как жидкий гелий, бурно испаряясь в глотке, обжигает резким холодом раскаленное жерло.

— Как? — спросил он медленно.

— Организуй мне встречу, — сказал я, — с представителями правых и левых.

Он дернулся, едва не расплескав дьявольский напиток. Мохнатые брови, похожие на щетину из медной проволоки, приподнялись в изумлении.

— Это с ангелами и демонами?

— Так называть неполиткорректно, — объяснил я. — Вы все ангелы, только по разные стороны баррикады, которую уже почти разобрали с обеих сторон. Или от ветхости сама рассыпалась, это неважно. Сможешь?

Он покачал головой.

— Зачем?

— Обсудить, — объяснил я. — Опрозрачнить процессы. Выяснить, кто за этим стоит. В частности, кто способствовал бегству твоих заключенных... Тебе такое неинтересно?

Он прорычал:

— Вызвать в одно место ангелов и де... правых и левых? Вообще-то да, правые и левые — звучит лучше.

— Желательно, — уточнил я, — чтобы прибыли вожаки различных фракций с обеих сторон. Мне иногда кажется, что правые настолько закостенели в своем чванстве, что совершенно не представляют, что творится в мире людей. И потому некая группа, наиболее радикальная, назовем ее ультраправой, начала совершать свои незаконные акции тайком даже от правого большинства, а большинство, как сам знаешь, всегда умеренное и драться не желает. Ни за, ни против.

Вельзевул сделал еще два глотка, крепко задумался, пар пошел даже из ушей, не говоря уже про ноздри.

— Я попытаюсь, — проговорил он в нерешительности, — хотя и не представляю.

— Привлеки нейтралов, — подсказал я.

— Это кого?

— Махлат, — подсказал я. — И других, кто давно отстранился от борьбы, поняв то ли бесперспективность, то ли тщетность... Есть же такие, что ни правые, ни левые?

Он рыкнул с презрением:

— Есть. Серость. Но ты прав, эти червяки могут побыть посредниками.

В дверях снова появился демон, вроде бы другой, хотя для меня они все на одну морду, если только одного роста.

Вельзевул взглянул зло, голос поднялся до рыка:

— Что, снова?

Демон кивнул с самым обреченным видом.

— Да. Им почти удалось.

— Почти?

— Если бы я там не поставил добавочные заслоны...

Вельзевул сказал резко:

— Беглецов держать отдельно от всех и под строгой охраной. Никого не допускать. Я допрошу их сам.

Демон исчез, я спросил с сочувствием:

— А предыдущая попытка... удалась?

Он посмотрел на меня люто.

— Что, радуешься?

— Совсем нет, — ответил я. — Сочувствовать бегущим из тюрьмы, дать им кров и еду... это в нашем характере, верно. Но потом тебя же и грабят. А если не тебя, то соседа. Нет, вор должен сидеть в тюрьме. А убийца и насильник — казнен. Желательно на площади, нельзя исключать воспитательную функцию для молодежи и подростков.

Он прорычал уже тише, заметно успокаиваясь, но устало, словно весь день состоял из одних неприятностей:

— Ты не похож на других.

— Я же король, — напомнил я. — Должен мыслить ширше, а не как простой обыватель, что дальше своего носа не видит и о последствиях не думает.

— Хорошо вашим обывателям, — проворчал он. — Счастливые!

— Беспечные, — уточнил я. — Беззаботные. Хотя против власти протестуют и указывают ей, как надо себя вести, надо же поумничать?.. Кто удрал в тот раз?

— Пятеро особо опасных, — рыкнул он устало. — С ними трое из охраны.

Я сказал невольно:

— Ого! Я тогда с одним едва справился. А тут пятеро!

Он покачал головой.

— Хуже. Трое из охраны — довольно сильные демоны. Не понимаю, почему ушли с теми, кого должны были охранять?

Я подумал, предположил неуверенно:

— У тебя точно все под контролем?

Его глаза сверкнули яростью, даже привстал с сиденья, хотя и так выше меня на две головы.

— Песчинка не сдвинется без моей воли!

— Я тоже так говорю, — сказал я с осторожностью, — чтобы всякие там даже не... Однако наши возможности не всегда совпадают с нашими желаниями. Скажи, а могла быть помощь беглецам... тоже извне?

Он вздыбился для резкого ответа, посмотрел бешеными глазами, но застыл на минуту, подумал, тяжело опустился в кресло.

Я ждал, даже задержал дыхание и не двигался, наконец он пробормотал тяжело и не желая встречаться со мной взглядом:

— Если только не просто снаружи. Ты понимаешь, о чем я.

— И помощник должен быть не слабым, — подсказал я. — Верно?

Он рыкнул раздавленно:

— Неужели рука Михаила? Или кого-то из четырех?

— Кому-то, — сказал я, — чем хуже в нашей ситуации, тем лучше. И рыбку половить в мутной воде, и соседу в суп плюнуть. Если таких знаешь, перебери их всех. Думаешь, если тебя низвергли, перестали ненавидеть?.. Наверняка все еще боятся!

Это ему польстило, даже чуть смягчил затвердевшее лицо, покачал головой.

— Конечно, боятся. Но раньше никогда не пытались вредить вот так открыто.

— Времена изменились, — сказал я. — Ну, так говорят по глупости, хотя меняются не времена, а мы. Вон у тебя какой дворец, узнаю архитектуру... А кресла? Какая прелесть. Как бы вы ни презирали людей, но их быт уже ваш быт. Наверху тоже меняются и... понимают, что битву против человека проиграли. Нужно спешить, воспользоваться удачной возможностью...

— Какой? — спросил он. — Ах да, ты все про Багровую Звезду...

— Они живут в страхе, — повторил я настойчиво, — что Создатель вдруг передумает уничтожать людей, как было в прошлый раз при потопе, и тогда начнется все сначала. Это значит, останется все меньше шансов доказать, что человек порочен, развращен и достоин быть убран из такого прекрасного мира!