Водолаз Его Величества - Яков Шехтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Дубы, а? – усмехнулся Митяй. – Не повалить, думаешь?
– Ага, – кивнул Артем.
– Помни про три правила. Мы их живо упакаем.
Покончив с едой, все дружно поднялись и двинулись к выходу. Артем и Митяй пошли следом, внимания на них никто не обращал, и Артему вдруг стало казаться, что подозрения Митяя надуманные и водолазам нет до них дела.
Пересекли большой двор. Утоптанная до каменной твердости земля была чисто подметена, стены казармы и мастерской, куда все направлялись, белели свежей краской.
– Живут чисто, – буркнул Митяй, – а ведут себя грязно.
– А тебе не кажется? – спросил Артем.
– Сейчас увидим, – ответил Митяй.
Войдя внутрь, они оказались в большом помещении, где на столах было разложено водолазное снаряжение. Вдоль стен стояли верстаки с прикрученными тисками разных размеров, токарный и фрезерный станки, ручной пресс, наковальня и даже небольшая гильотина для резки резины, о которой безуспешно хлопотал Бочкаренко.
Водолазы стояли полукругом, встречая гостей. Взглянув на их лица, Артем понял, что опасения Митяя были не напрасны.
– Кра-а-анштадтские, – издевательски протянул высокий парень с тонкой полоской усиков. – Теперь работа закипит.
– Теперь и нам поспешать придется, – в тон ему подхватил кряжистый водолаз, с лицом, ископанным глубокими оспинами. – Кра-а-анштадтские прибыли…
Оба парня сделали несколько шагов вперед. Усатый более чем красноречиво вбивал крепкий кулак в широко раскрытую ладонь, кряжистый водолаз просто поднял сжатые кулаки на уровень груди.
– Давайте, парни, начнем с порядка и чистоты, – нарочито миролюбивым тоном произнес он. – У нас тут гальюн давно не чищен. Начните с него.
Артем резким ударом в лицо сбил его с ног. Он не закрыл глаза, поэтому и увидел, как кряжистый повалился на пол, разбрызгивая по сторонам кровь из разбитого носа. Митяй изо всех сил вмазал усатому в подбородок, и тот повалился рядом. Удары настолько оглушили водолазов, что те не смогли подняться, а, конвульсивно подергиваясь, остались в беспамятстве на полу. Артем и Митяй стали спиной друг к другу, выставив кулаки навстречу противникам.
– Ну, кто еще хочет попробовать? – гаркнул Митяй. – С этими мы забавлялись, сейчас будем бить серьезно!
– Да ладно, парни, – вмешался один из водолазов. – Вы что, шуток не понимаете?
И потекли, потянулись скучные зимние недели. Бака для погружений в отряде не завели, море было слишком холодным, поэтому занимались ремонтом снаряжения, повторением водолазной науки и строевой подготовкой.
Шагистика плохо давалась Артему.
– Носок, носок тяни, – кричал ему Митяй, но выходило так себе.
По вечерам, вместо того чтобы отдыхать в казарме, Артем выходил на плац и самостоятельно выполнял строевые приемы. Там его и заметил капитан-лейтенант Герасимов.
– Чем ты здесь занимаешься? – холодно спросил он, когда Артем, отдав честь, вытянулся перед ним по стойке смирно.
– Отрабатываю приемы строевой подготовки, – отрапортовал Артем.
– Кто позволил?
– Что позволил? – не понял Артем.
– Ты из себя дурачка не строй! – заорал Герасимов. – Кто позволил занимать плац в неурочное время?
– Никто, – ответил Артем, не понимая, что хочет капитан-лейтенант, но чувствуя, что хорошим этот разговор не закончится.
– За нарушение распорядка дня, – выкрикнул Герасимов, злобно выплевывая каждое слово, – неделю чистить гальюн. Понял, Шапиро?
Капитан-лейтенант внимательно смотрел на Артема, явно ожидая возмущения или протеста, чтобы удвоить наказание, но тот по-уставному ответил:
– Так точно!
– Что так точно? Повтори!
– Неделю чистить гальюн!
– Иди и доложи дежурному, что прямо сейчас приступаешь к выполнению приказа. И передай, чтобы дежурный по команде каждый день докладывал мне о состоянии гальюна. Выполнять!
– Да он совсем свихнулся, – сказал дежурный, выслушав Артема. – Никуда не ходи, я проверю, где Гераська. Обычно от нас едет прямо в казино и сидит там до глубокой ночи. Чистить ничего не нужно, гальюн и без того сияет. Посиди тут, пока Гераську черт унесет, а завтра я доложу, что это ты гальюн надраил.
Так и получилось, но все оставшиеся дни недели Артему пришлось наводить порядок в матросском сортире, именуемом по-флотски гальюном. Водолазы – народ аккуратный, поэтому работы было немного и особенной грязи тоже, обижало незаслуженное унижение.
После этого случая Артем обходил Герасимова стороной. Сделать это было нетрудно, в казарме капитан-лейтенант почти не появлялся, не вылезая из штаба флота на «Двенадцати апостолах». Всеми делами заправлял Шелепин, он, похоже, знал про неприязнь Герасимова к евреям и в те дни, когда выполняющий обязанности командира прибывал в расположение команды, находил Артему занятие подальше от глаз начальства.
Отношения с другими водолазами у Артема и Митяя не сложились. Не было ни вражды, ни дружбы, их все воспринимали как отдельную, самостоятельную группу, с которой лучше не связываться.
– Да на хрен тебе пала их дружба? – удивился Митяй, когда Артем попробовал заговорить об этом. – Что нам с ними, детей крестить или обрезать? Ведут себя мирно, в драку не лезут, вот и хорошо, вот и славно. Под воду мы только парой ходим, так что тут они нам без пользы. А кроме того, – тут он хмыкнул, – все еще сто раз может измениться.
В ремонте снаряжения севастопольцы разбирались хуже Артема и Митяя, но брали усидчивостью, проводя в мастерской помногу часов в день. К началу апреля, когда теплые ветра наполнили город запахами весны, все, что нуждалось в починке, было починено, обновлено, переделано, покрашено и приведено в полный порядок.
Сливы перед казармой зацвели, покрывшись бело-желтыми цветками.
Вода в бухте существенно потеплела, и лейтенант Шелепин огласил план подводных работ. До начала мая требовалось осмотреть днища всех судов эскадры, подготовив их к учениям и боевым стрельбам в начале мая. Работа несложная, но хлопотливая, требующая множественных погружений и всплытий.
К середине апреля зимние месяцы с серыми днями за верстаком ушли в прошлое. Веселая и мокрая работа заполняла дни водолазов от подъема до сумерек. Работали на равных, кто как мог, но Митяй и Артем успевали существенно больше остальных, и это невозможно было ни скрыть, ни затушевать.
Поначалу они замечали завистливые взгляды в столовой во время ужина, но потом, когда преимущество стало настолько явным, что речь о соперничестве уже не шла, зависть сменилась восхищением.
– Ну вы даете, парни! – то и дело слышали Артем и Митяй. – За вами сам черт не угонится.
После ужина желающие могли выйти в город, прогуляться по набережной, послушать оркестр, выпить сельтерской. Шелепин объявил, что столь либеральный распорядок дня введен как награда за хорошую работу. Конечно, Артем и
