Лита - Тамара Витальевна Михеева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ивка, – сказала Лита, – надо петь. Ты песни знаешь?
Малыш и правда был крупный, лобастый. Уставшая Ивка забылась сном, придерживая одной рукой новорожденного сына, уснувшего на ее животе. Лита сидела рядом. Она уже завернула в чистую тряпицу послед, перевязала пуповину. Теперь ей хотелось уйти, но она знала, что нельзя оставлять их вот так, совсем одних, Сива не в счет, надо дождаться взрослых. Она не заметила, как задремала сама, уронив голову на стол, а проснулась, когда шумно ворвались хозяин дома, его мать и старейшина. Таура крепко держала за руку Харзу, за их спинами маячил Солке.
– Ну вот, – сказал Харза. – Я же говорил: Лита там, где кто-то рожает! Дар у нее.
– Синра! – слабо позвала проснувшаяся от шума Ивка и протянула мужу руку, показала малыша.
Старейшина не отрываясь смотрела на Литу.
День преодоления
Ивка и ее муж Синра дали Лите и Харзе немного мяса, овощей и лепешек. Синра долго благодарил и говорил, что век ее не забудет. Лите было неловко и хотелось поскорее уйти. Но тут подошла старейшина Таура и сказала:
– Ты будешь хорошей жрицей, девочка.
– Спасибо, старейшина Таура.
– У меня к тебе просьба. Ты помогла роженице, помоги и малышу. Завтра будем выбирать ему покровителя, хочу, чтобы ты присутствовала.
– Завтра? Так рано? Но ведь покровителей выбирают, когда ребенку исполнится год и сорок девять дней!
– До этого времени он может не дожить, – поджала губы Таура. – А на Верхних лугах без провожатых плохо.
– Он здоровый и сильный, почему это он может не дожить? – сказала Лита, но потом вспомнила первую деревню и поспешно кивнула.
– Переночуете у меня.
Лита снова кивнула.
Таура поселила их в крохотной комнатке. Там не было кроватей, только два тюфяка, набитых соломой. Солке сразу запрыгнул на один из них, повозился, устраиваясь, и посмотрел на Литу.
– Да, ты прав, – сказала она, сдерживая зевоту. – День был трудный.
То ли от усталости, то ли от вкусного запаха сена, Лита спала так сладко и безмятежно всю ночь, как давно уже не спала, и проснулась рано, когда холодное зимнее солнце еще даже не поднялось из-за леса, а только высветлило край неба. Харза сопел на своем тюфяке, отвернувшись к стенке. Лита погладила Солке, который забил хвостом, стоило ей открыть глаза, оделась и, закутавшись в свой шерстяной плащ, тихо вышла. Тауры видно не было. Наверное, в доме есть еще одна комната, где спит хозяйка. А может, она уже давно встала и занимается своими делами. Солке запросился на улицу, и Лита открыла дверь.
Деревня просыпалась. Гремела ведрами, мекала и лаяла, кудахтала. Совсем рядом, за соседним домом, раздавался непонятный равномерный звук. Лита пошла на него, повинуясь странному любопытству. Она обогнула дом с высоким крылечком и увидела плотника. Он был раздет по пояс, несмотря на прохладу зимнего утра, широкая спина блестела от пота. Плотник строгал доску, рубанок двигался плавно, уверенно, и звук выходил четкий, ритмичный. Вокруг лежали горы стружки и ряды свежевыструганных досок. Несколько стружек запутались в светлых волосах плотника, сливаясь с его кудрями. Солнце вынырнуло из-за верхушек деревьев и сразу залило все вокруг золотым светом. Лита не могла оторвать взгляд, будто это был танец атлетов в праздник Айрус, а не каждодневная плотницкая работа. Плотник отложил рубанок, взял доску, повернул ее к свету. Лита едва успела юркнуть за дом. Она поглядывала из-за угла на четкий профиль молодого плотника, его высокие скулы, прямой нос, темные брови и сама себя ругала: зачем спряталась? Что такого – подойти и посмотреть на работу мастера? Но сердце билось невпопад, будто сорвалось в пропасть. Лита выровняла дыхание, погладила подбежавшего Солке и побыстрее ушла прочь, пока плотник ее не заметил.
На завтрак Таура поставила перед ними чашку – козье молоко с накрошенным в него хлебом – и спросила Литу:
– Ты была когда-нибудь на дне преодоления, Лита?
– Да, у моей… у моей маленькой соседки. Она выбрала ракушку и золотую монетку. Мои родители очень радовались – Рал и Айрус сильные покровители.
Таура пристально вглядывалась в ее лицо, потом сказала:
– Значит, дети в городе сами выбирают себе покровителей?
– Ну да, – удивившись, что может быть иначе, сказала Лита. – Из храма каждого бога приносят его предмет, кладут перед ребенком, и он выбирает… У вас не так?
– Ну, у нас тут нет храмов, – улыбнулась Таура. – Лес наш храм. Поэтому и день преодоления у нас другой. Выглянуло солнце – Рал. Пошел дождь – Айрус. Ветер – Тимирер.
– А Гета?
– Она хранит всех нас, мы ее дети. И если ни один из богов не подаст знака, то Гета станет хранить его.
– Значит, у малыша Риу будет только один покровитель?
– Он родился в опасное время. Если доживет до осени, мы все будем счастливы. Если его заберут урфы, ему хватит и одного покровителя, если же проживет год – выберем второго. Не стоит тревожить богов по пустякам.
К полудню вся деревня собралась на круглой поляне в лесу. Ивка и Синра развели огонь, принесли курицу. Лита держала младенца. Таура взывала к богам.
– О Рал светлоликий, могучая Айрус! О вечная Гета и Тимирер легкокрылый! Скорее свой взор обратите на славного мальчика Риу, что Ивка и Синра родили. Какой он здоровый, красивый и умный, как весело щебечет во славу богам всепрекрасным! И кто же из вас возьмет его под свое покровительство? Поможет в печали и радость подарит, обучит ремеслам, наградит достойным потомством? Он будет, о боги, вовеки вам верен…
По верхушкам деревьев пробежал ветер, всколыхнул прошлогоднюю листву, бросил ее к ногам Литы. Вся деревня разом выдохнула, зашумела, засмеялась Ивка. Таура опустила руки и объявила:
– Благодарим тебя, Тимирер великодушный, что взял под защиту свою мальчика Риу!
Синра свернул голову курице и бросил ее в огонь. Лита улыбнулась: у них с малышом Риу один покровитель. Она посмотрела на жителей деревни Тауры и увидела в толпе того молодого плотника, которого застала утром за работой. Он смотрел на нее странно – удивленно и радостно, будто встретил давно потерянного друга, будто боги преподнесли ему прекрасный подарок. Лита смутилась и отвела глаза.
Вечером на поляне развели большие костры, деревенские музыканты заиграли на харбах, вернув на миг Литу в день ее казни, но она усилием воли стряхнула с себя это воспоминание, потому что к ней подошла какая-то женщина и долго
