Голгофа XXI - Елизавета Ельская

Снаружи послышался какой-то шум, и все сразу замолчали. Голос, показавшийся знакомым, спросил:

— Все здесь?

— Один ушел. Тот, что был возле машины. Далеко не убежит: его загнали в Овражий Угол, а чужому в темноте оттуда не выбраться, ноги переломает. Утром мы его поймаем.

Голоса стихли. Святослав был уверен, что один, тот, что спросил: «Все здесь?» — принадлежал старосте.

«Вот сволочь! — в бессильной ярости подумал он. — Мало нам зон, волчар и мутантов, так еще и психи всякие повылезли!»

— Ну как, развязаться никто не может? — спросил он. — Искариот, у тебя в карманах чего-нибудь острого не завалялось?

Он знал о привычке Кирилла таскать в карманах всякий мелкий инструмент для работы со своими приборами.

— Нет, острого нет.

— Посмотри на моих часах, сколько времени.

Им обоим пришлось изрядно покрутиться, прежде чем Кирилл разглядел светящиеся стрелки, которые показывали три часа сорок минут — до рассвета времени не так уж много. Дотоле помалкивавший Филипп (он надышался отравы больше других и чувствовал себя очень скверно) сказал:

— Пусть кто-нибудь попытается перегрызть веревки на другом, иначе нам крышка. Я не смогу, меня тошнит.

— Я попробую, — вызвался Симон. — Петр, ты где? Ползи сюда.

В это время что-то мягко шлепнулось на земляной пол между Святославом и Иоанном.

— Что-то упало! — сказал Иоанн. — Я слышал! Возле меня.

Он завертелся, стараясь нащупать упавший предмет, а Святослав посмотрел вверх: в стене, около которой они лежали, под самой крышей смутно серело маленькое прямоугольное окошко.

— Нашел! — свистящим шепотом сообщил Иоанн. — Нож.

Он завозился, ерзая по земле, потом сказал:

— Готово. Сейчас я вас развяжу.

Избавившись от веревок на руках, он сел и одним движением разрезал веревки на ногах, после чего вскочил и, перебегая от одного к другому, освободил всех.

— Симон, Искариот, — шепотом позвал Святослав, — подсадите меня.

Забравшись на их плечи, он дотянулся до окошка и приник к нему лицом: снаружи было почти так же темно, как внутри сарая, и он никого не увидел. Зато услышал. Тихий свист, доносившийся с крыши, потом едва уловимый шепот:

— Вы здесь?

Святослав не понял, кто это — Фома или Фаддей. Ответил:

— Да. Мы освободились.

— Идите к двери и ждите. Дверь напротив.

Святослав соскочил на землю.

— Тихо идем к противоположной стене. Там выход. Без шума, — скомандовал он.

Они подкрались ко входу и там застыли, ожидая какого-нибудь знака. Долго ждать не пришлось: снаружи раздался глухой шум, как от падения тела. Двух тел. Лязгнул засов, и дверь открылась.

— Сюда, — позвал Фаддей. — Тут еще третий был, но вроде ушел.

Возле сарая неподвижно лежали двое, застреленные из КОРа. Выстрел из КОРа благодаря глушителю походил на тихий хлопок и вряд ли привлек чье-то внимание. Рядом с убитыми валялись охотничье ружье и винтовка. Святослав взял ружье себе, а винтовку дал Иоанну.

— Фома не с вами? — спросил Фаддей, увидев, что их шестеро, а не семеро.

— Нет, — ответил Святослав, — его с нами не было. Как у тебя с оружием?

— Только КОР, и парализатор почти разряжен. А патронов — одна обойма.

— Нам нужно оружие, — сказал Святослав. — Пошарим в доме, а если там ничего нет, то в машине.

Однако ночь выдалась темной, и они не могли понять, где находится дом, из которого их вытащили. Затруднение разрешил Фаддей.

— Нам туда. — Он указал вправо. — Я вас не сразу нашел, пришлось порыскать. Давайте за мной, тут недалеко.

Держась кустов и пригибаясь, они побежали за Фаддеем. Когда он остановился, замерли и остальные.

— Вон, видите? Слева от высокого дерева. Мы были в том доме, а сарай с машиной дальше.

Теперь уже сориентировались все, кроме Филиппа, который вообще находился в полуобморочном состоянии, судя по тяжелому дыханию и по тому, что он, обычно быстрый и точный в каждом движении, с трудом поспевал за остальными, едва держась на ногах.

— На крыльце кто-то есть, — прошептал Святослав. — Вижу огонек сигареты.

Очертания самого человека были неразличимы.

— Он там давно, — сказал Фаддей. — Я сначала в доме вас искал. Он и тогда тут маячил, пришлось в окна с другой стороны заглядывать.

— Надо его убрать, причем без шума.

— Дайте мне нож, — тихо произнес Симон.

— Справишься?

Симон лишь молча кивнул, однако Иоанн остановил его:

— Подожди, это слишком рискованно! Возле крыльца негде укрыться, он тебя заметит. — Он тронул за рукав Фаддея. — Лучше дай мне свой КОР.

— Отсюда не попадешь, его же не видно.

— Зато сигарету видно.

Иоанн взял КОР, прицелился и нажал на спуск. Огонек сигареты, описав дугу, упал вниз.

— Все, пошли, — сказал Иоанн.

Они пробрались на крыльцо и, перешагнув через мертвеца, открыли дверь. В доме было темно и тихо. Двигаясь на ощупь и стараясь не шуметь, они вошли в первую комнату. Филипп прислонился к косяку.

— Я здесь подожду. Голова кружится, еще грохну что-нибудь.

Все их имущество лежало на месте, и оружие тоже. Должно быть, местные решили, что торопиться некуда и они разберутся со всем этим утром. С оружием каждый почувствовал себя уверенней. Теперь только у Фаддея не было автомата. На вопрос, где он, Фаддей виновато сказал, что положил его в машину, потому что по необходимости часто отлучался в кусты и автомат ему мешал. Эти отлучки спасли ему жизнь: из кустов он увидел вооруженную группу раньше, чем она его. Визитеры высматривали его возле машины, и по их повадкам было нетрудно догадаться, что эти люди явились сюда не затем, чтобы пригласить его на чай. Трезво оценив ситуацию, Фаддей понял, что с одним КОРом у него нет шансов добраться до машины и точно так же нет шансов прорваться к дому, от которого его отделяла сотня метров открытого пространства, в это время хорошо освещенного луной. Выстрелы из КОРа были слишком тихими, чтобы привлечь ими внимание тех, кто находился в доме, поэтому Фаддей сделал то единственное, что было в его силах: отступая через кустарник, специально зашумел, чтобы спровоцировать стрельбу из ружей и винтовок, которыми были вооружены противники. Раздавшиеся ему вслед выстрелы должны были разбудить спавших в доме и уж во всяком случае заставить дежурного поднять тревогу. Фомы, однако, в то время на крыльце уже не было, а прочие находились во власти одуряющих испарений.

После того как команда завладела своими КОРами и автоматами, Святослав задался вопросом, что теперь предпринять — отправиться ли на поиски Фомы или сначала пойти к машине, где лежало их самое грозное оружие: два «страйка» и импульсар. Однако они не могли использовать «страйки» и импульсар до тех пор, пока не выяснят, где Фома и жив ли он еще, поэтому Святослав решил пока обойтись без них, тем более что около машины, вероятно, тоже был караульный. Пока им везло, все было тихо, но везение — вещь капризная, а если поднимется шум, это затруднит поиски Фомы.

— Куда теперь, командир? — спросил Симон, сжимая автомат.

— Надо найти Фому. Филипп, ты как? Может, здесь останешься?

— Нет, мне уже лучше, я иду с вами. Где мы его будем искать?

Фаддей нерешительно сказал:

— Насчет Фомы я ничего не знаю, но видел кое-что странное. Когда я выбрался из тех чертовых оврагов, то вернулся в деревню с другой стороны. Там слышался какой-то гул, то ли пение, то ли крики, не поймешь. Когда я подошел ближе, все закончилось, и из одного дома народ повалил. Не из дома даже, а из огромного сарая. Целая толпа, будто они там всей деревней собирались. Я, правда, по-быстрому смотался оттуда и стал вас разыскивать.

В душе Святослава шевельнулось нехорошее предчувствие.

— Показывай, где это.

По-прежнему пригибаясь и прячась, они двинулись через деревню. Дома вокруг стояли темные и безмолвные.

«Похоже, они сами тоже чего-то нанюхались на своем сборище и теперь ловят кайф, — подумал Святослав. — Нигде ни звука…»

Когда они пересекли деревню и очутились возле крайних домов, Фаддей указал на приземистое прямоугольное сооружение.

— Это здесь было.

Соблюдая осторожность, они подошли ближе: около строения никого не было. Святослав толкнул запертую только на щеколду дверь. Когда она отворилась, в лицо им пахнул какой-то слабый, едва ощутимый запах.

— Филипп, покарауль снаружи, — сказал Святослав.

Остальные вошли внутрь и, прикрыв дверь, включили фонари. Просторное помещение с гладко утоптанным земляным полом было совершенно пустым, лучи света выхватывали из темноты одни бревенчатые стены, только в самом центре что-то стояло. Лучи фонарей сконцентрировались там и осветили большой стол, на котором лежало человеческое тело. Обнаженное, с разведенными в стороны руками. Святославу не надо было смотреть на лицо, чтобы понять, кто это. Они опоздали. Фома был мертв, и на его груди багровела пятиконечная звезда, обращенная одной вершиной вниз, а двумя вверх — перевернутая звезда, знак Сатаны.