Шеф-повар Александр Красовский 2 (СИ) - Санфиров Александр

Когда через пятнадцать минут, Паша спустился вниз, Люды еще не было.

Он сидел в гостиной, слушая, как в столовой болтают за ужином девочки.

Затем они ушли к себе, а Мишель включила телевизор. И нахально уселась рядом на соседнее кресло.

Прошло еще минут сорок и, наконец, появилась Люда.

От неожиданности Павел вскочил с кресла.

В первое мгновение, он её не узнал. Невестка в блестящем, обтягивающем платье — миди с боковым разрезом до середины бедра, показалась ему прекрасной незнакомкой, неизвестно как попавшей в этот дом.

— Люда, не знаю, что сказать, — с трудом проговорил он. — Мне даже неудобно идти рядом с такой роскошной женщиной.

— А, не переживай, — махнула рукой Люда. — Саша нисколько не лучше тебя, заставить его прилично одеться невозможно, так, что я привыкла. Идем на улицу, я вызвала такси, оно вскоре должно подъехать.

И действительно, в этот момент в кожаной сумочке пиликнул сигнал. Люда вынула из сумочки небольшой пейджер и прочитала вслух:

— Машина номер nn выехала, ждите.

— Красиво жить не запретишь, — вздохнул Павел и пошел вслед за невесткой на улицу.

Вечерний Стокгольм, на удивление был малолюден, да и машин на улицах по сравнению с дневным временем резко убавилось.

Даже в центре столицы, куда они заехали, особого оживления не наблюдалось.

Такси повернуло за угол большого здания, и Павел увидел несколько машин, припаркованных к входу в ресторан. Над его дверями светилось название «Krasovsky Krog».

— Люда, мы куда приехали? Это ваше заведение? — начал он расспрашивать спутницу, но та, улыбнувшись, сообщила:

— Паша, объяснения будут позже, а сейчас, как джентльмен, помоги мне выйти из машины.

Пашка моментом выскочил из машины и, обойдя её, открыл дверь и помог своей даме.

Так под руку они и прошествовали к входу, где им сразу отворил дверь молодой паренек в строгой униформе.

Когда пара прошла в вестибюль, Пашка не успел оглядеться, как к ним подошла симпатичная женщина, обменялась с Людой парой фраз и повела их в зал. Для завсегдатая кабаков, каким являлся Павел, зал не показался чем-то особенным, большое помещение, слегка стилизованное под старину, гравюры на стенах, тяжелая мебель. Зато открытая кухня, острым углом столов вдающаяся в зал, оказалась для него полной неожиданностью. За этими столами стояли несколько поваров в типичной поварской форме и на виду у публики творили свои блюда. Периодически, кто-то из них собирал очередное творение и его, под аплодисменты зала, официант уносил заказчику.

Брата, Паша сразу не узнал, не видел еще в поварской униформе. Зато тот заметил их первым и приветливо махнул рукой. На большом блюде он собирал что-то невообразимое. Два помощника, стоявшие рядом, суетливо готовили и подавали ему кусочки фруктов и прочих ингредиентов.

Махнуть рукой в ответ Пашка не успел, администратор завела их в отдельный кабинет, драпированный тяжелыми шторами, и предложила присесть за стол.

Стол уже был сервирован на трех человек, и кто этот третий, понять было нетрудно.

Из кабинета вид на работающих поваров открывался отличный, поэтому Люда с Пашей видели, как Саша, взял приготовленное им блюдо и сам понес его в зал. Сейчас ему хлопали все присутствовавшие. А подтянутый швед, к столу которого это блюдо предназначалось, встал, с улыбкой пожал автору руку и что-то сказал.

— Это наш премьер-министр Карл Бильдт, — вполголоса пояснила Люда. — Он недавно занял этот пост.

— Ничего себе! — пробормотал Пашка. — Однако и знакомства у твоего мужа. Завидная клиентура.

Люда улыбнулась.

— Польза от такого знакомства, конечно, имеется, люди охотней идут в наш ресторан, но о чем-то просить его Саша никогда не будет, да и смысла нет, здесь не Советский Союз.

Их разговор прервал появившийся официант, с большим подносом, заполненный тарелками.

Он аккуратно расставил их на столе и испарился. Через несколько минут он появился вновь уже с двумя бутылками вина. Коротко поговорив с Людой, он аккуратно открыл одну и наполнил слегка желтоватым вином на треть два бокала. После чего широким ножом вскрыл со щелчками несколько раковин устриц, лежащих на тарелке со льдом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Саша скоро придет, а мы, тем временем можем попробовать Мюскаде 1967 года из Шамтосо, это довольно старый винтаж, — Сообщила Люда. — Саша сам летал во Францию, чтобы договориться о прямых поставках, мне очень нравится в нем специфическая кислинка, особенно, когда запиваешь устриц. Придвигай к себе тарелку, не стесняйся. У нас сегодня будет вечер французской кухни, так что все еще впереди.

— Я бы водку предпочел, Абсолют, если можно, — попросил Павел.

— Запросто, — сказал я, заходя в кабинет и, задергивая шторы. — Только учти, говорят, водка действует, как анестетик на вкусовые сосочки языка, поэтому ты не сможешь оценить всю прелесть тех блюд, что приготовил брат в честь твоего приезда.

— Ну, ладно, начнем с вина, — нехотя согласился Паша. — Но Абсолюта вы мне все же потом нальёте. Надо же сравнить, что мы пьем в России, а что вы пьете здесь.

— Оглашаю меню сегодняшнего вечера. Сразу скажу пищей французской нищеты типа лукового супа, и фондю, мы питаться не будем. Отведаем только буйабес. — сказал я.

— Ты не сочиняешь? — удивился Павел. — Видимо, во Франции богатые нищие. Этот буйабес у нас знаешь, сколько стоит! Я как-то в Ленинграде пробовал, уха ухой, крабовыми палочками отдает. Не похоже, что его бедняки придумали.

Пришлось прочитать брату небольшую лекцию, что этот суп впервые начали готовить в Марселе бедняки из остатков морепродуктов и рыбы, и только впоследствии он стал блюдом буржуа. А готовил я его согласно французской хартии буайбеса, и в полном с ней соответствии, что мой брательник, конечно, не оценит.

И я был прав. Паша, балбес, не оценил буйабес, хотя я его варил собственноручно, а когда закончил, его вмиг разобрали посетители, терпеливо дожидающиеся этого момента.

После закускив виде устриц с лимонным соком, нам принесли фарфоровую супницу с буйабесом. Когда официант снял крышку, оттуда явственно потянуло чесноком.

— Спасибо, конечно, — выхлебав бульон из одной тарелки, Паша ко второй тарелке с кусочками рыбы лангустов и картошки не притронулся. — Что-то жжется ваш супец, наверно перца переложили, или чеснока, Саш, а мясо сегодня будет на столе?

Персонал прекрасно знал, что босс сегодня принимает брата, в кои веки вырвавшегося из Советского Союза, недаром после обеда сам взялся за готовку, что в последнее время случалось достаточно редко. Поэтому стоило мне приоткрыть занавеску и кивнуть головой, как у столика нарисовался официант с самым внимательным выражением на лице.

— Саша, ты мне обещал фрикасе из цыпленка, пусть его принесут, — попросила Люда.

Пашка сразу встрепенулся.

— Сашкец, помнишь, как в детстве бабушка нас ругала, и кричала, если её стряпню есть не будем, то фрикасе из лягушачьих лапок придется жрать.

— Помню, конечно, — ответил я. — Но лягушек мы есть не будем. Оставим их французам.

Так, что я попросил принести Люде фрикасе, а нам с Пашкой по две порции свиного окорока в карамели. И бутылку Абсолюта. Пусть Люда пьет своё любимое вино, а мы будем пить водку.

После буйабеса есть особо не хотелось. Но две рюмашки абсолюта вновь подняли аппетит на небывалую высоту..

Брат выпил первую рюмку с задумчивым видом, как будто, что-то понимал в колбасных обрезках, хмыкнул и заявил:

— Знаете, похоже, у нас в ресторанах за Абсолют такую же водку продают.

Я не удержался и выдал:

— Это до поры до времени. Погоди, скоро у вас ни Советского Союза не будет, ни хорошей водки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мне давно не доводилось пить крепкие напитки и две выпитые рюмки хорошо ударили по мозгам, но сейчас я уже жалел о сказанном.

— Брось ерунду говорить, — сказал Пашка. — Конечно, сейчас бардак в стране, Горбачева вон, арестовали. Но считаю, до развала дело не дойдет.

— Паша, я бы на твоем месте с мужем не спорила, — заметила Люда. — Он еще ни разу не ошибся в своих выводах, хотя я тоже иногда сомневалась, но всегда выходило так, как он говорил.