Студенты. Книга 2 - Анатолий Аргунов

В это время невеселые мысли прервал знакомый голос:

— Савва Николаевич, вы ли это?

Савва Николаевич оглянулся. Перед ним стоял давнишний приятель и коллега из Якутии, Дорофей Михеевич Малеев, торакальный хирург. С ним они когда-то учились в аспирантуре.

— Если не я, то кто?

Они обнялись.

— Рад, рад повидаться с вами, Савва Николаевич.

— И я тоже. Сколько лет, сколько зим?

— Да с десяток, не меньше, последний раз мы вместе, кажется, в Лиссабоне были…

— Нет, в Иркутске. Помнишь конференцию с китайцами из Тибета…

— Точно, точно, Савва Николаевич. Вы почему тут сидите, как неприкаянный?

— Мест нет.

— Как нет? А бронь?

— Бронь приказала долго жить. Новому начальнику, наверное, не до нас, забыл зарезервировать место. Вот и маемся. Тут уже с десяток таких, как я, набралось.

— Подождите минуту, Савва Николаевич, я сейчас посмотрю, что с моей бронью. Я заказывал три места, заранее оплатил. Вы же знаете, мы издалека летим, поэтому привык все делать заранее. Не то куковать будем, обратно-то не убежишь. Это не то что у тебя, сел в машину и через 3–4 часа дома. А мне же лететь восемь часов без пересадки, а с пересадками все 10.

— Понятно, понятно, Дорофей Михеевич. Давайте, попытайте счастья, я пока здесь побуду, посмотрю за твоими вещами.

— Хорошо.

Дорофей Михеевич отошел к стойке, а Савва Николаевич впервые за сегодняшнее утро улыбнулся: «Дорофей все такой же оптимист. Иначе нельзя там, где вечный холод и зима десять месяцев в году, без оптимизма не выживешь».

Интересный народ эти якуты: имена и фамилии выбрали себе русские еще в старые царские времена. И христианство от русских приняли, и сами оказались верующими. В войну с фашистами стойче якутов не было солдата. Когда 2-я Ударная армия была взята в окружение и разгромлена под Мясным Бором, на спасение Волховского фронта под Новгород бросили дивизию из Якутии. Берег Ильменского озера устлан костями якутов — погибли все до единого, но фашисты на тех местах фронта, где стояли якуты, не прошли.

Когда-то, будучи аспирантом, он зазвал к себе погостить Дорофея и показал места захоронения его земляков-якутов на высоком берегу древнего Ильменя около села Корыстынь. Вместе они возложили скромные букетики к обелискам, подписи на которых были сплошь из фамилий погибших якутов. Сейчас на этом месте стоит огромный православный крест из якутского камня со словами благодарности от нынешнего поколения русских воинам-якутам.

— Даа… Россия. Она до тех пор будет Россией, пока на ее страже стоят стойкие северные народы, которые не скупятся ни на золото, ни на алмазы, раскиданные в их суровой земле. Но больше всего, больше золота, алмазов, нефти с газом они ценят дружбу и уважение. Русские никогда не подводили братьев-якутов, и они платят русским тем же. Слава Богу, что история не имеет сослагательного наклонения. Она такая, какой ее сделали прожившие жизнь люди, что бы ни клеветали, но советская власть дала Якутии и якутам расцвет и самосознание, не рабство униженных и оскорбленных индейцев, как в Америке, а истинную дружбу.

Мы стали с ними одной крови: с якутами, калмыками, татарами и всеми, кто живет в стране с коротким названием Русь…

— Савва Николаевич, все в порядке, — прервал его мысли Дорофей Михеевич. — Места у меня есть, целых три. Одно в одноместном номере и два в двухместном, выбирайте любое.

— Не понял, как двухместный и одноместный? Зачем так много?

— Ну, одно, для меня, было заказано в одноместном. Вы в него можете вселиться, а номер для двоих был заказан моим сотрудникам. Они не приехали. Можете в нем заселиться, хоть один, хоть еще кого к себе возьмите.

— Слушай, Дорофей Михеевич, а давай с тобой в двухместный поселимся, все повеселее будет. А одноместный, может, кому из наших пригодится, если не возражаешь, вон их сколько страдающих. — И Савва Николаевич показал рукой на сидящих коллег.

Так они оказались в одном номере. Номер был просторный, со всеми благами современной цивилизации, вплоть до кондиционера. На завтрак они немного припозднились, но официанты, видя на их шеях бэйджи с фамилиями участников конференции, беспрепятственно пропустили гостей, извинившись:

— Народу очень много сегодня, может, не все блюда в наличии, но если что-то захотите, подойдите к нам, мы все устроим.

— Спасибо! Творог со сметаной есть? — спросил Савва Николаевич.

— Есть, конечно!

— Вот и порядок, а если мой коллега захочет чего-то особенного, то обратимся.

Дорофей засмеялся.

— Не надо ничего особенного. Мне чай с молоком и порядок. Без чая якуту нельзя.

За шутками и прибаутками они отлично позавтракали и, полные желания поработать, пошли в конференц-зал. Огромный зал на тысячу мест был почти полностью забит народом.

— Ого, давно такого не было! — отметил Савва Николаевич.

На высокой сцене сидел президиум. Савва Николаевич без труда узнал заместителя министра Оксану Федоровну и еще двух начальниц из департамента министерства.

— Ну и где же наш новый предводитель дворянства? — Савва Николаевич сразу и не нашел нового главного специалиста. Из двух мужчин один, седовласый, явно иностранного происхождения. Значит, вот этот моложавый высокий мужчина под пятьдесят и есть наш новый шеф.

Савва Николаевич напряг память, стараясь вспомнить, видел ли когда-нибудь этого человека, но память молчала.

— Нет, не видел, — сделал он вывод.

В среде врачей и ученых-пульмонологов имеется не так уж мало известных людей, и остается загадкой, почему выбор начальников пал на этого, мало кому известного человека.

— Дорофей Михеевич, ты знаешь, кто это? — Савва Николаевич показал на человека в президиуме.

— Нет! Но, судя по повестке и составу объявленного президиума, это и есть наш новый главный специалист, господин Мериновский Эдуард Янович.

— Кто он? Чьих, так сказать, кровей?

— Не знаю, Савва Николаевич. Как-то в министерстве, еще летом, слышал мимоходом, что ищут нового пульмонолога. И будто бы с периферии кого-то двигают на эту должность. Но кого именно, не знают.

— Ладно, Дорофей Михеевич, разберемся. Главное, чтобы дело знал, а все остальное приложится.

— Это верно.

После доклада заместителя министра выступил новый главный специалист. Первым делом Эдуард Янович поблагодарил министерство за оказанное доверие и заявил, что в таком важном направлении здравоохранения, как пульмонология, ведущей отрасли современной медицины, нужны перемены.

— Я намерен сделать все от меня зависящее, чтобы модернизировать службу, внедрив в современные технологии, диагностику и стандарты лечения.

Зал встретил выступление нового лидера вежливо, но, как всегда на таких мероприятиях, шурша бумагами, переговариваясь в полголоса друг с другом. Но когда господин Мериновский заговорил о модернизации, все притихли, пытаясь понять, что же конкретное предложит он, кроме набивших всем оскомину фраз: модернизация, нанотехнологии и прочего словоблудия о личной инициативе, правах человека и движения вперед к западным стандартам качества жизни.

— Савва Николаевич, вам не кажется, что это мы уже где-то подобное слышали? — в полголоса проронил Дорофей Михеевич.

— Кто хочет продвигаться ныне по карьерной лестнице, обязан говорить общепринятые глупости, иначе начальство не поймет, — с усмешкой ответил Савва Николаевич. — Но ты же знаешь, не по словам, а по делам судят любого, кто хочет что-то по-настоящему изменить. Поживем — увидим, — философски заметил Савва Николаевич.

В их тихий диалог вмешался старый приятель, профессор из Московской академии Патенков Петр Сергеевич, человек известный в их среде. Он один из первых в стране произвел пересадку трахеи и гортани. Для своего времени совершил геройский поступок.

— Дела этого гадюки мне давно известны. Он не раз примазывался к нам с якобы новой технологией операции на бронхах. Я их подробно рассмотрел: все чужое, ничего своего… Он, как говорится, стоял рядом у операционного стола, подавая инструменты, не более. Не того полета, слабак в смысле дела, а вот насчет демагогии, имитации дела — мастер, и большой… Тут ему равных трудно сыскать.

Савва Николаевич хотел было что-то уточнить у профессора, но их прервал шум в аудитории.

— Что случилось? — спросил Савва Николаевич своего соседа Дорофея Михеевича.

— Хохма! Из зала кто-то крикнул: «Ближе к делу!» А он в ответ: «Куда уж ближе, ближе не бывает! Сократить всех говорунов — вот вам и дело. Это первое, что я предприму на каждой территории…»

— Ну вот! А вы говорите, Петр Сергеевич, что бездельник, — кивнув на сцену, со смехом произнес Савва Николаевич. — Таких работников у нас сейчас по стране хватает с лихвой: чуть что, сократить. И, главное, сокращают специалистов, тех, кто что-то может сделать и свое мнение отстоять… У нас уже пол-института сократили. И так-то работали за гроши, а тут нате — реорганизация и массовое увольнение. Ушли, как всегда, самые талантливые и принципиальные. Большая часть из них улетела работать за границу, там они оказались очень даже нужными. Не понятно, почему фундаментальную науку, лучшие институты отдают в руки всяким проходимцам?