Генрих Третий. Последний из Валуа - Филипп Эрланже

Но Маргарита совершенно не собиралась оставаться вне игры. Оставив своего мужа в объятьях мадемуазель Дайель, она бросила вызов виконту Тюренну, лучшему генералу и самому тонкому дипломату Наварры. И когда оба противника были разоружены при помощи богини Венеры, королева-мать вызывает Бирона. Искусство Макиавелли снова торжествует: после размолвки, которая могла кончиться трагически, противники приходят к согласию относительно приемлемого для всех образа жизни.

Окрыленная первым успехом, Екатерина предлагает созвать конференцию, которая способствовала бы преодолению всех разногласий, еще существующих между двумя партиями. Король Наваррский колеблется. Его собственный характер подталкивал его к примирению, но за своей спиной он чувствовал непримиримость фанатиков и боялся заходить слишком далеко. И он неожиданно уехал, отказавшись забрать с собой Маргариту. Не теряя присутствия духа, Екатерина отправляется в Ахен, чтобы установить там мир и порядок, затем в Тулузу, где Данвиль, после смерти своего брата ставший Монморанси, устроил в ее честь грандиозный прием. Неприязнь этого влиятельного человека к губернатору Монпелье грозила целостности страны. Екатерина снова воспользовалась своими излюбленными методами, в результате чего смогла, чрезвычайно довольная собой, написать королю, что Лангедок входит во французское содружество.

Разрываясь вечно между собственными желаниями и требованиями своих сторонников, король Наваррский встречает двух королев около д’Оша. Грандиозные празднества служат прикрытием начавшихся переговоров. Король Наваррский мирится с Маргаритой, и они возобновляют свои супружеские отношения. Ультракатолики, в свою очередь, принимают ответные меры. После неудачной попытки убить Тюренна они захватывают Ла-Реоль. Король Наваррский узнает об этом во время бала, данного в его честь. Не проронив ни слова, он быстро выходит, собирает своих дворян и той же ночью захватывает с боем католический город Флёранс. «Око за око, – говорит Екатерина совершенно спокойно, – но мое более круглое». У нее достаточно власти и авторитета, чтобы заставить войска, занявшие оба города, капитулировать.

Пятнадцать недель усилий принесли свои плоды: 3 февраля 1579 года конференция открылась в Нераке. Кажется, это была тридцатая конференция после начала гражданских войн. Но это была первая встреча, на которой собравшиеся, отбросив разговоры о религии, обсуждали единственно политические вопросы.

Под влиянием Конде протестанты сначала выставили совершенно немыслимые требования. Сильная королевская армия под предводительством Монморанси заставила их принять более разумные предложения королевы-матери. Екатерина поклялась, что в течение шести месяцев католики выполнят свои обещания по договору, заключенному в Бержераке. В качестве гарантии протестанты получат на этот срок восемь укрепленных крепостей в Гиени и одиннадцать в Лангедоке, которые они должны будут освободить по истечении полугода.

Екатерина прославляла справедливость короля, а д’Обинье тем временем упрекал ее в том, что она замыслила новую Варфоломеевскую ночь; сторонники Гизов утверждали, что она отступила перед еретиками.

Екатерина категорически отвергает это последнее обвинение перед католической знатью, собравшейся под Ахеном. В своей речи, выдержанной в возвышенных тонах, престарелая королева-мать напоминает этим французским дворянам об их долге перед родиной, раздираемой на части алчностью, жестокостью и развратом аристократии. Пристыженные, дворяне опустили головы.

А через несколько дней твердость этой женщины, столь суровой в отношении католиков, обратила в бегство гугенотов, которые явились в Монпелье с оскорблениями в адрес королевы-матери.

К весне Екатерина посчитала, что ее миссия на юго-востоке Франции полностью выполнена. И пока Маргарита утешалась в своем изгнании при дворе Нерака поцелуями и объятиями Тюренна, королева-мать склонила на сторону монархии Прованс и Дофине. И тут вспыхнули очень опасные волнения, что снова потребовало от Екатерины пустить в ход все искусство умиротворения.

Давний фаворит короля, Бельгард, был крайне разочарован, что после стольких честолюбивых устремлений ему досталось только управление Дофине, и поднял мятеж. Во главе армии наемников он занял Карманьоль в Пьемонте и завоевал графство Салюс, последнее итальянское владение Франции. И уже новый герцог Савойский, тайно связанный с Испанией, ведет переговоры с предателем о передаче Салюса за большую сумму Филиппу II.

Екатерина отвергает план вооруженного вмешательства. «Хитрость, – говорила она королю, – такое же оружие, как и сила». Притворившись, что ей неизвестно о тайных замыслах своего родственника, герцога Савойского, она выдвинула гениальную идею пригласить его в качестве арбитра. И герцог, боясь разоблачения, должен был устроить встречу королевы-матери с Бельгардом.

После долгих колебаний этот последний явился на встречу, состоявшуюся в Гренобле. Екатерина приняла его в своей комнате, стоя у портрета Генриха III.

«Вот, – сказала она, – король, ваш господин, которого я дала вам и которого вы так любили. Он относится к вам так же, как и раньше, если только вы относитесь к нему так, как должны».

Бельгарду было не по силам бороться с таким противником. Он просит прощения, приносит новую клятву на верность королю, за что ему позволено сохранить за собой губернаторство в Салюсе.

Но этот компромисс нисколько не удовлетворил честолюбия Бельгарда. Он было снова взялся за организацию заговора, но тут внезапно умер – все дружно обвиняют Екатерину в том, что она его отравила.

Но королева-мать не обращает никакого внимания на эти пересуды. После того как она укрепила границу вдоль Альп, утихомирила Аквитанию и вернула под влияние монарха Лангедок, Дофине и Прованс, она решила, что может отправиться обратно в Париж.

Тут ее ждали дурные вести.

Ни Конде, ни пасторы, ни предводители наемников, получавшие от протестантов хорошее жалованье, не могли смириться с окончанием гражданской войны. Генеральная ассамблея протестантов, собравшаяся в Монтобане, воспользовавшись как предлогом несколькими стычками в укрепленных крепостях, отошедших им на полгода по договору, заключенному в Нераке, принимает решение не возвращать их. Выйдя из себя, король требует от Беарнца, чтобы он выполнил свои обязательства, но тот требует передачи ему Ахена и Кагора.

Однако ни один из Генрихов не хотел войны. Шесть месяцев проходят в безрезультатных переговорах, но ни Лига, ни вожди гугенотов не желают терять прекрасной возможности опалить все королевство огнем гражданской войны. В декабре 1579 года Конде тайно выезжает из Сен-Жан-д’Анжели, захватывает Ла-Фер, пытается поднять восстание в Пикардии, но, не найдя поддержки, укрывается у своих друзей в Германии.

Генрих III отправляет к королю Наваррскому генерал-полковника Строцци с настоящим ультиматумом: если соглашения, заключенные в Нераке, не будут соблюдаться, королевская армия начинает военные действия.

Но на требования, переданные Строцци, король Наваррский ответил отказом: он не мог пойти на уступки, не рискуя потерять руководство своей партией в пользу Конде. Это означало войну. Она казалась такой бессмысленной, что люди окрестили ее «Войной влюбленных», поскольку д’Обинье совершенно бездоказательно утверждал, что Маргарита, люто ненавидя своего брата, заставила Тюренна посоветовать королю Наваррскому начать военные действия. Эта война могла привести Францию к полной разрухе, и страну ждали неисчислимые бедствия, если в дело ввяжется монсеньор, а Лига, войдя в соглашение с Испанией, поддержит иностранное вторжение.

«Обращение к французскому дворянству», в котором король Наваррский пытался оправдать свои действия, совершенно не объясняло этого чудовищного предательства протестантов. В своем ослеплении яростной внутрипартийной борьбой реформаторы так и не поняли, что, нападая на либеральное правительство, они открывают путь своим злейшим врагам – Католической Лиге, фанатизм которой сдерживал только двор.

Генрих поступил очень мудро: он объявил, что не намерен считать врагами всех гугенотов. Если кто-либо из них заявлял в католический магистрат о своем желании сохранить верность королю, этому человеку гарантировалась защита. Подобная мера сослужила необыкновенную службу королю.

Неутомимая Екатерина посылает своему зятю открытое письмо, проникнутое патриотизмом и негодованием, а затем торопится к герцогу Анжуйскому: необходимо было любыми способами помешать ему присоединиться к мятежникам. Принц требует должности генерал-лейтенанта и полной свободы действий в Нидерландах, на что его мать, принципиальная противница вмешательства в дела других стран, соглашается с тяжелым вздохом.