Рубеж - Анатолий Заклинский

В конце сообщения находилась кнопка «Читать далее». После нажатия на неё всплыла другая заметка, сделанная примерно десятью днями позже.

«Моя интуиция подсказывает мне, что младший брат Тёрнера, который работает в моей службе, удаляет часть данных, которые должны доходить до меня. Даже несмотря на то, что я не привлекал его к этому делу, он каким-то образом оказывает влияние на ход работы моей службы. Для меня нет сомнения в том, что он сам всего лишь марионетка в руках своего старшего брата. Но вообще отстранить его от работы я пока не могу. У меня нет не то что веских, а вообще хоть сколько-нибудь логичных на это причин, о чём я сожалею, и каждый день пытаюсь их найти. Но они как будто чувствуют это, и каждый раз действуют так, как будто находятся на один шаг впереди меня.

Чтобы моя служба начала работать надёжнее, я должен поймать с поличным хотя бы младшего Тёрнера. После того, как это случится, нужно будет ограничить его контакты с любыми другими работниками безопасности. Данный этап считаю необходимым выполнить как можно скорее. Но хоть сколько-нибудь малой возможности для этого по-прежнему не представилось».

«Не прошло и месяца, как мы преобразовали Эмми, а у нас новая трагедия. Почти вся школа отравилась школьными обедами. Я срочно провёл соответствующую экспертизу, но никаких вредных веществ найдено не было. Либо это действительно случайность, как меня уверяют работники хозяйственной службы, либо очень хорошо спланированное преступление. Двое детей погибли.

Я рад только тому, что на звездолёте введены новые инструкции безопасности, но безгранично сожалею о цене, которую пришлось за это отдать. Теперь вся еда проходит тщательнейший контроль. Новых эпидемий не было, но проблема всё равно далека от разрешения».

Ещё одно нажатие на кнопку «читать далее» и ещё примерно месяц был пролистан.

«Я обязан положить этому конец». Эта фраза была написана отдельно от остальной заметки. Спенсер понял, что сделана она была уже после смерти Мелани.

«Они точно сумасшедшие, если считают, что им позволено творить подобное прямо перед глазами моей службы. Меня пугает только одно — то, что я могу ошибаться, и что Тёрнер сам лишь марионетка. Я много раз беседовал с главным врачом. Я не знаток медицины, но даже мне его заключения кажутся подозрительными. Учитывая опыт предыдущих космических экспедиций, подобных нашей, я могу сказать, что здесь никаких неизвестных инфекций быть не может. Корабль абсолютно герметичен. В нём организован замкнутый биологический цикл с притоком одной лишь энергии. Я не спал два дня, обдумывая план, о котором я расскажу позже, если он сработает».

Спенсер обратил внимание на то, что до дня, когда на корабле было введено экстренное положение, оставалось всего две недели.

«А сейчас я пытаюсь сдержать себя, чтобы не устроить самосуд, и лично не перебить всех этих Тёрнеров. То, что у меня есть доступ в оружейное хранилище, подогревает эту жажду, но я стараюсь действовать в рамках правил» — такими словами заканчивалась заметка.

Следующую заметку лишь неделя отделяла от последнего, тридцать тысяч двести восемьдесят пятого дня.

«Мой план увенчался успехом. Младший Тёрнер полностью отстранён от работы в моей службе. Мне и двум моим самым приближенным офицерам удалось застукать его за тем, как он удалял информацию с камер наблюдения в медблоке. Просто смешно, как он умудрялся нас этим провести. Ему удалось каким то образом получить удалённый доступ, поэтому он смог скрываться от нас так долго. Он менял код даты, и менял запись другой. Скорее всего это были записи, на которых его старший братец орудовал в медблоке и небольшой прилегающей лаборатории, создавая опасные вещества. Младший брат подменял их записями, на которых всё было в порядке. Поэтому для нас медблок всегда оставался пуст, как и лаборатория. Мне очень стыдно за то, что этот маленький мерзавец умудрялся держать нас в неведении столько времени. То, как ему это удалось — тема для ещё одного серьёзного расследования. Я не сомневаюсь в том, что у него были сообщники. Сейчас я не могу определить их, но я делаю это методом постепенного исключения, отсеивая тех людей, в которых я уверен.

Я жалею только об одном, что у нас нет специальных препаратов, позволяющих добиться от человека правды. О них написано в хрониках Земли, но нам в экспедицию подобного не дали. Полезной грузоподъёмности едва хватало на всё необходимое. Но главной причиной было конечно же то, что никто не рассчитывал на подобное. Никто не рассчитывал, что через сто лет здесь произойдёт такое. Даже программ для синтезатора нет. Если некоторые яды используются для лечения, то эти вещества имеют другое назначение и применение их не предполагалось.

От решительных действий меня отделяет только одно: я по-прежнему неуверен в том, кто чьей марионеткой является. Главный врач больницы, которым умело манипулирует Тёрнер, или сам Тёрнер, которым манипулирует главный врач — они оба ведут себя очень подозрительно. И пока я не установлю это, мои решительные действия могут только помешать. Но утешает меня то, что сейчас это развязка стала на шаг ближе. И этот шаг будет довольно быстрым, если я добьюсь признания от Тёрнера.

Конечно, он молчит. Он упирается, как ребёнок, которого поймали за каким-то неподобающим поступком. Его признание могло бы раз и навсегда решить все эти проблемы. И хотя Эмми и Мелани уже не вернуть, я жажду обезопасить «Фарадей-21» от всех недоброкачественных элементов».

Следующая заметка, которую автор дневника оставил для прочтения, значилась следующим днём. Она была довольно короткой и не очень весомой.

«В медблоке по-прежнему тихо. И это несмотря на то, что подмены записей теперь быть не может. Но положительный момент в таком стечении обстоятельств есть тоже: Тёрнер никому не навредит до тех пор, пока он, его дружки и его семейка вынуждены залечь на дно. Я очень надеюсь, что продлится это как можно дольше. Но ещё сильнее я надеюсь на то, что когда он решит сделать очередной шаг, я буду к этому готов».

Следующая заметка была последней. Спенсер это понял по тому, что там отсутствовала кнопка «Читать дальше».

«Сегодня случилось немыслимое. Тёрнер и его младший брат захватили один из классов школы. Ни я, ни мои предки до этого никогда не сталкивались с терроризмом. Я только читал о нём. Но даже этих знаний было достаточно, чтобы понять, что это не акция, имеющая какие-то определённые цели. Они просто психи, которые начали убивать детей. Они устроили там настоящую резню. Я заколебался, думал, что удастся решить эту проблему мирно. Я почему-то считал, что у них должны быть какие-то цели, требования, но нет. Я идиот. Нужно было сразу понять, что в этом корабле бессмысленно что-либо требовать. Здесь всё равно не спрятаться друг от друга. Они просто испугались разоблачения, и захотели напоследок устроить здесь резню. Мои люди впервые за много лет вынуждены были взять в свои руки оружие и подавить эту непонятную акцию.

Наконец-то Тёрнер мёртв. Погибло четверо детей-учеников. Я никогда себе этого не прощу. Я действовал слишком медленно. Я должен был взять на себя ответственность и остановить всех этих Тёрнеров, пока было можно. Но я боялся ошибиться. Все остальные Тёрнеры задержаны на предмет их участия в этих событиях. Я разберусь в этом деле, но мне нужно время. Рано или поздно все будут привлечены к ответственности. Возможно, даже я. Всё позади, но погибших детей уже не вернуть. И дело тут не в том, что мы потеряли часть будущего нашей популяции, нет. Отнюдь, в этом плане не критический. Он вполне восполним.

Но вскоре моя скорбь была прервана другим известием: наш звездолёт начал замедление. Оно неконтролируемое. Ещё вчера мы потеряли контроль над всеми его системами. И сегодня к вечеру мы достигнем точки остановки. Я не знаю, что будет там. Мы строим кучу гипотез. И сейчас я иду на вечерний брифинг, финалом которого и станет наша остановка. Даже не знаю, зачем я делаю эти сообщения открытыми первому, добравшемуся до этого терминала. Какова вероятность, что здесь, в межзвёздном пространстве их кто-то найдёт? Наверное, даже меньше, как если кто-то выловит бутылку с письмом, брошенную в океан. Я пишу это письмо на случай, если встреча с инопланетянами пройдёт неудачно. Чтобы хоть где-то подробно было написано о происходящем».

На этом заметка заканчивалась, и Спенсер, уже получивший ответы на часть вопросов, всё же не нашёл здесь самого главного. Теперь стало ясно, что события, произошедшие на «Фарадее-21» — результат кошмарных деяний нескольких людей. Но совсем неизвестно, что послужило причиной его остановки и гибели. Очевидно, что после этой заметки Клайд на своё рабочее место уже не возвращался. Это подразумевало вероятность ещё и того, что скорее всего дневник капитана тоже не сможет дать ответ на это. И в общем журнале полёта с большой долей тоже вероятности ничего нет. При таком стечении обстоятельств поход на мостик терял значимость, и казался уже не таким необходимым, как было до этого.