Микаэл Налбандян - Карен Арамович Симонян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он убеждал Григора Салтикяна, своего старого школьного друга, а ныне одного из известных купцов Нахичевана:
«Брат, мы без вас ничто, так же и вы без нас. Надо встать плечом к плечу и совместными усилиями размозжить голову змею тьмы».
Вдохновлял Карапета Айрапетяна:
«Если наш враг, объединившись, пойдет на нас войной, то пусть увидит нас сплоченными… Его единственная надежда — уничтожить журнал, но вы должны защищать его во имя нашей нации и истины, пока через несколько лет не укоренится правда в нашей нации… А потом просить будет уже сама нация».
…А Меер Мсерян писал уже седьмую жалобу новому католикосу Маттеосу о «Записках» графа Эммануэля, сообщал, как позорятся и шельмуются достопочтенные люди, и предлагал и даже требовал сделать все, чтобы изгнать Налбандяна из Москвы.
В то же время через попечителя Лазаревского института противники старались оказать давление на Степаноса Назаряна, поскольку средства на жизнь издатель «Юсисапайла» добывал преподаванием и, вполне вероятно, под угрозой лишиться места мог и уступить…
Но издатель-редактор «Юсисапайла.» был непоколебим:
Степанос Назарян, — Хачатуру Лазаряну.
26 ноября 1858 г.
«Ваше превосходительство потребовали у меня объяснений по поводу жалоб архимандрита Айвазяна. Спешу выполнить Ваш приказ, хотя времени у меня совершенно нет как по причине занятости в институте, так и по личным.
Как друзьям, так и врагам я всегда воздавал по справедливости, учитывая не личности, а явления. В чем же заключается моя злонамеренность и оскорбительные слова против духовенства, в которых обвиняет меня высокочтимый архимандрит Габриэл Айвазовский?
Я никогда не оскорблял честь нашего духовенства, не считая, конечно, некоторых темных и коварных личностей, которые являются врагами современному просвещению и власть своего духовного сана используют, чтобы воспрепятствовать любому светлому явлению, каждой новой мысли…
Многие из моих врагов невежественные люди, которые много раз преследовали меня за то, что я придерживаюсь противного мнения о многих священнослужителях нашей нации, и они теперь хотят отомстить мне, тем более что в некоторых статьях о современном положении армянского народа в моем журнале иные из них видят намеки на себя. Чтобы сделать литературу народной, надо развивать ее на ашхарабаре; только так литература станет желанной для читателя, знакомя его с нацией, коей он принадлежит…
Общественное мнение о моем журнале весьма положительное… Каждый передовой шаг всегда встречал энергичное противодействие сторонников и почитателей старины. Нравственная жизнь армянской нации начала ныне кипеть и бродить, но вскоре это утихнет, положение прояснится, и для наших любезных соотечественников придет новое и лучшее положение.
Воля Вашего превосходительства уважать или презирать мнение общества о моем журнале, поступать как подобает благородному армянскому князю, который учитывает нужды нашего времени, или же прислушиваться к жалобам моих врагов.
По, к Вашей чести, мне трудно думать, что Ваше превосходительство соизволит принять меры к прекращению единственного армянского журнала, который поистине достоин славы имени армянского народа в Европе и России…»
На следующий день, 27 ноября, Степанос Назарян счел нужным уведомить о событиях вокруг «Юсисапайла» архимандрита Абела Мхитаряна, одного из ученых монахов Эчмиадзина. Поскольку дело рано пли поздно могло поступить на рассмотрение Синода, было бы неплохо заранее создать мнение о том, что выступления журнала против некоторых церковников, в частности бывшего католика Габриэла Айвазовского, вовсе не значат, будто редактор и сотрудник журнала пытаются дискредитировать вообще все духовенство.
Степанос Назарян — Абелу Мхитаряну.
27 ноября 1858 г.
«О многом в эту минуту хочется написать Вам, тем более что Вы сейчас близки к эчмиадзинскому Синоду, однако необходимо подождать еще немного, пока назреют события, которые пока еще смутны. И издатель «Юсисапайла» имеет сейчас выступить, хоть и вооружившись и облачившись в доспехи, против могучей бури. Посмотрим, тьма ли одолеет свет, или свет— тьму? Лишь бы люди нашей нации имели столько нравственности и благородного честолюбия, чтобы не сражаться со мной с помощью тирании…»
Вот, следовательно, о чем мечтал редактор, готовый выслушать противные мнения, поспорить, но бессильный против грубой силы, административного давления и насилия.
В свою очередь, и Налбандян подготавливал своих сторонников и пытался поднять их на борьбу.
Микаэл Налбандян — Карапету Айрапетяну.
27 ноября 1858 г.
«Вы должны защитить наш журнал: он Ваш, следовательно — и нации; должны приложить все старания и усилия, чтобы как можно больше было подписчиков, особенно сейчас, когда Вы городской голова й, значит, имеете больше возможностей действовать».
Далее он предупреждал, что враги их во главе с Габриэлом Айвазовским сделают все, чтобы провалить подписку и тем самым поставить редакцию в тяжелое материальное положение.
«Мы едва покрываем годовые расходы журнала. Но надо знать, что мы люди, а не бесплотные существа, и хотя пожертвовали на благо нации целый год нашего каторжного труда, но вовсе не обязаны каждый год быть зряшными мучениками…»
Это было уже вполне конкретным напоминанием новому городскому голове Нахичевана-на-Дону, который, взяв с помощью соратников в свои руки власть в Армянском округе и осуществив давно лелеемые планы, теперь вполне мог целиком отдаться своим торговым делам и забыть о тружениках «Юсисапайла», чьи усилия сыграли решающую роль во время выборов городского головы.
Как мы видим, и Степанос Назарян, и Микаэл Налбандян, словно сговорившись, 26 и 27 ноября занимались только письмами. Письмами, в которых в одном случае обрисовывали положение, а в другом — пытались представить дело так, словно ничего особенного не случилось, а в третьем — предвидели бой
