Отмороженный - Фридрих Незнанский

– Хватит оглядываться! – не выдержал наконец Павел. – Теперь не догонят.

Она искоса посмотрела на него. Узнает ли он когда-нибудь, чего ей это стоило? Лучше сказать сразу.

– Ты хоть догадываешься, чего мне это стоило?

– Представляю… Я там служил. И знаю, кто чем и как заправлял.

– Можешь не беспокоиться, – надулась она. – Твоя честь не пострадала…

И тут же встретилась взглядом с водителем, безусым сержантом. Тоже что-то знает. И потому прислушивается.

Какое– то время она сидела надувшись, потом стала поглядывать на его окаменевшее лицо. Нет, так долго молчать, изображать обиду она не может. И взяла его под руку, положила голову на его плечо.

– Сама себе не верю, что оттуда вырвались! Теперь никто не скажет, будто ты отсиживался за папиной спиной. Тебя послали на курсы как лучшего офицера! Что молчишь?

Он пожал плечами. А что сказать? Тем более что водитель почти перестал следить за дорогой, все прислушивался. Будет что рассказать, когда вернется. А для нее он будто не существует.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – сказала она, закрывая глаза. – Думай что хочешь. Я лучше посплю. Совсем не выспалась. Ну и духота у вас там, в карауле…

Он бережно обнял жену за плечи.

Забыл сказать: после последнего убийства, которое тоже повесили на меня, по Москве уже неделю проводили операцию «Трал».

Искали этого небывалого убийцу. Частым гребнем прочищали вокзалы, общежития, притоны, казино, рестораны. Муровцы Грязнова работали круглые сутки. Этих бедных помощников силовых и иных министров теперь окружали телохранителями в штатском, как если бы это были сами министры. Глупее не придумаешь, я так и сказал Косте. Наоборот, судя по концентрации агентов в штатском, наш киллер сможет понять, что он верно определил свою цель. Смогут ли они уберечь хоть кого, будь то сам Президент, от снайперского выстрела в голову с крыши с расстояния триста метров? Они-то не смогут, а этот сможет.

Костя отмахнулся. Его эта операция не колышет. Следствие не терпит шумихи. Это инициатива министра внутренних дел. Властный министр как бы отчитывается перед Президентом и премьером: меры приняты. Делаем все что можем в борьбе с преступностью, захлестнувшей Россию.

Это я говорю к тому, что люди пашут, а я в это время раскатываю в новеньком «мерседесе» с валютной проституткой.

Мы едем с ней на премьеру в оперный театр. Все остальное – дом, семья, обязанности – побоку. По крайней мере, на сегодня.

Светлана сидит за рулем, я сижу сзади, почти невидим со стороны, но когда машину останавливают и присвистывают, заглядывая в салон, молодые парни в милицейской форме, приходится предъявлять свое удостоверение.

Они снова присвистывают, уже по-другому, козыряют, чего я терпеть не могу, и отпускают. Вот так, с остановками и пробками, мы чуть не опоздали к началу. Впрочем, не мы одни.

– Познакомлю вас потом, – сказала Светлана озабоченно. – В перерыве. Проведу вас к ней, меня там знают.

Хотел ей сказать, что меня пропустят и так, хотя меня там вряд ли знают, но удержался. Нашел чем хвастать.

С ней в опере так же нелегко, как и на конкурсе красоты. Все пялятся. Но здесь хоть никто не принимает ее за приму, не спешит с автографами. Слишком хороша, чтобы еще и петь.

Мужчины теснились вокруг нас, хотя сами были не одни, выворачивали шеи, оглядываясь, но Светлану это мало трогало. Она привыкла быть в центре внимания. Центр внимания всегда был при ней, как пудреница, где бы она ни находилась. Сама она умудрялась при этом ни на кого не смотреть, ни с кем не сталкиваться, ибо перед ней все расступались, давая дорогу.

Поэтому мне показалось странным поведение одного мужчины, попавшегося нам на пути. Он не старался, как другие, попасть ей на глаза, а, напротив, отвернулся, даже чересчур поспешно, и ушел в сторону.

Это показалось мне странным. Стройный, высокий, молодой… Чего он испугался? Что она его заметит? Узнает? Теперь уже я обернулся, чтобы его разглядеть. Чем-то он показался мне знакомым. На долю секунды, не более, я снова увидел его лицо, когда он издали обернулся в нашу сторону, чтобы тут же исчезнуть за спинами зрителей, которые все прибывали.

– Вы кого-то узнали? – спросила Светлана, поскольку теперь я выворачивал шею, глядя не на нее, как все нормальные мужики, а в другую сторону.

– Наверное, показалось, – сказал я, глядя на нее. Вот увидели бы меня сейчас мои родственники, знакомые, начальники и сослуживцы. Интересно, кого бы из перечисленных я хотел меньше всего здесь встретить? Конечно, начальство. Оно такого не прощает. Он, начальник, получается, должен идти в театр с законной супругой, а этот с молодой красавицей, оставив жену дома? Перед женой было бы легче оправдаться, чем перед ними.

Так кого я все-таки увидел? Ясно, что никого из вышеупомянутых. Кстати, это уже не в первый раз. То я смотрел на фоторобот предполагаемого убийцы и никак не мог вспомнить, кого он мне напоминает, то увидел какого-то парня, вернее, уже мужчину, и тоже копаюсь в памяти, ни на что уже не надеясь. Склероз или только его начало?

В такие минуты я мысленно припоминаю телефоны своих знакомых, которые знаю наизусть. Это успокаивает, так как я вспоминаю их без ошибки. Памяти вообще надо доверять. Если я телефон записываю, значит, не могу уже его вспомнить. Если постарался запомнить, то благодарная за выраженное доверие память услужливо его напоминает.

Хуже со зрительной памятью. Вот уже второй раз не могу вспомнить, где видел это лицо…

В первом ряду партера – а где еще сидят такие важные персоны, как мы со Светланой, – я несколько успокоился и даже забылся, прикрыв глаза. Под хорошую музыку хорошо размышлять. Вообще я на сегодняшний вечер неплохо устроился. Другие, говорил уже, в слякоть, в непогоду ловят убийцу нескольких значительных лиц государства, поглядывая в фоторобот, а я тут блаженствую, слушая Доницетти, рядом с прекрасной, как сон, женщиной, которую (чтобы убедиться, что это наяву) можно потрогать в любой момент.

Кажется, я понял причину своего беспокойства. Фоторобот. Чем-то этот тип его напоминает… Впрочем, напоминают многие в этом зале – молодые, стройные, с правильными чертами лица. Подозревать всех? Так и крыша поедет. Уже начинает мерещиться. К тому же у этого парня другая прическа и небольшие усики. То есть не то чтоб похож, а вот ведет себя странно. Во-первых, отвернулся, увидев Светлану. Ну и что? Может, он женоненавистник. Нет, скорее похоже на то, что не хотел быть узнанным. Вот это ближе. Во-вторых, пришел на премьеру оперы один. Меня озолоти – один не пойду!

А может быть, он прятался от меня, а не от Светланы? Я привстал, огляделся, надеясь увидеть его еще раз. Только разве разглядишь? Море лиц. На меня зашикали, и я послушно сел.

Светлана внимательно посмотрела на меня:

– Что-нибудь не так?

Я пожал плечами, успокаиваясь. А все эта чертова работа. Готов подозревать всех подряд.

И тут на сцене появилась ее знакомая, та самая Алла. Раздались аплодисменты. Я тоже вежливо похлопал. Тем более, она напоминала чем-то сидящую рядом Светлану. Та же стать, та же одухотворенность. Хотя род занятий явно иной. Я-то думал, будто ничего общего не может быть между оперной примой и валютной проституткой, а вот поди ж ты!

Иногда мне вообще кажется, будто Светлана занимается благотворительностью, жалея нас, мужиков. А мы, козлы, в ответ наклеиваем ей уничтожающие ярлыки. Древние греки это понимали. Великий Перикл женился на гетере Аспазии, которой поклонялись лучшие люди… Сейчас до меня почти не доходило происходящее на сцене. Как сквозь толщу воды. Наверняка это было прекрасно. Стоило только взглянуть на сидящую рядом Светлану.

– Вам не нравится? Вы себя плохо чувствуете? – заботливо спросила она, когда музыка наконец смолкла и выполз занавес, закрывая сцену.

– Мне надо выйти, – сказал я, вставая и оглядываясь.

Мне уже было все равно, как я при этом выгляжу и что она обо мне думает.

Наверное, я сейчас напоминал охотничью собаку, учуявшую добычу и принявшую стойку.

– Пойдемте, – сказала она, взяв меня под руку, хотя в эту минуту я хотел бы остаться один.

Но я потянул ее за собой, едва мелькнуло лицо этого парня.

Все шли потоком в буфет, обсуждая премьеру, насколько удалась или не состоялась, а я всем своим видом проявлял нетерпение. Того и гляди готов был оттолкнуть прекраснейшую из женщин и помчаться незнамо за кем…

Она с тревогой смотрела на меня. Я видел это мельком, ибо почти все время смотрел на стриженый затылок того парня, который был теперь впереди меня через несколько голов.

– Мы же хотели заглянуть к Алле, – напомнила Светлана. – Вы уже забыли? Кого вы там увидели, вы можете сказать?

Что значит хорошее воспитание! Она не обижается, не встает в позу, как это сделала бы моя жена. И Лара тоже… Она всего лишь озабочена тем, что со мной происходит.

– Потом… – сказал я, положив ладонь на кисть ее руки, державшей меня под руку. – После спектакля.