Отмороженный - Фридрих Незнанский

– Потом… – сказал я, положив ладонь на кисть ее руки, державшей меня под руку. – После спектакля.

– Но потом я должна быть в другом месте. – Наконец-то она обиделась.

И окружающие посмотрели на меня с осуждением. Можно ли обижать такую красавицу? Нельзя, граждане, я знаю, что потом буду об этом жалеть. Но – треклятая моя профессия! – об этом я пожалею потом. А сейчас я не могу с собой ничего поделать. Наверное, мои давние предки были азартными охотниками. Когда они видели следы мамонта, они забывали обо всем. О своих женщинах тоже. А я увидел не следы, я, похоже, вижу самого мамонта, который попортил мое реноме, мою репутацию, не говоря уже о центральной нервной системе!

Моим предкам и в страшном сне не привиделось, что их потомок будет вот так нестись по скользким лестницам, ведущим к буфету, чтобы не упустить добычу. Перед которой, скорей всего, потом придется извиняться. Но с этим ничего не поделаешь. Карта идет только пять минут. А моя пятиминутка уже заканчивалась. Или я его, сволочь такую, идентифицирую, или…

Я почти оттолкнул Светлану, чтобы успеть занять за ним очередь в буфет. И только потом оглянулся на нее. Она смотрела на меня, поджав губы. Наверное, такого с ней еще не бывало. Сначала расколол девушку на пятьсот баксов, теперь бросил одну ради бутылки буфетного пива!

Она резко повернулась и ушла. Я готов был провалиться сквозь землю. Но я не мог бросить этого парня.

Я должен знать и видеть, кто он, что он, откуда и куда. Ради этого сейчас тысячи милиционеров прочесывают, бдят, ищут, сравнивают. А он – вот он! Стоит передо мной. На ушах все службы безопасности и правопорядка. Сейчас дым коромыслом в кабинете генерального. Косте выговаривают за мое отсутствие. А я, граждане, как раз не отсутствую! Я присутствую, и еще как!

Он неожиданно повернулся ко мне, так что я даже вздрогнул от неожиданности.

– Вы будете стоять? Я отойду на минуту, – сказал он вежливо.

Я впервые увидел его глаза в глаза. Версия, будто он испугался, увидев меня, шарахнулся в сторону, еще минуту назад казавшаяся мне верной, оказалась нелепой. Он явно не знал меня. И плевать ему было, кто я такой. Лишь бы его запомнили, когда он снова вернется в очередь.

Я успел разглядеть обветренное лицо с небольшим, достаточно свежим шрамом возле переносицы. А главное – глаза, смотрящие прямо, безжизненно, не мигая. Он был весьма похож на свой фоторобот. Я и сейчас готов был поклясться, что где-то его раньше видел, но будь я проклят, если вспомню где.

Я постарался изобразить равнодушие. Пожал плечами. Мол, дело ваше. Задерживать его каким-то образом было бессмысленно. Ближайшие сотрудники милиции находились где-то в сотне метров отсюда, под дождем. Самому мне это оказалось бы не под силу. Он был высок, крепок, жилист. Пиджак, довольно старый, болтался на нем, как на вешалке, хотя в плечах был впору. Как если бы он надел его после тяжелой болезни.

Я подумал, что главное – его сейчас не спугнуть. Был он один, что само по себе довольно странно. Все-таки молодой, достаточно привлекательный… Черта ли ему в старинных операх, на которые я в молодости ходил только по настоянию жены? Прячется именно здесь, среди театралов? Надо будет запомнить. Его ищут по казино и ночным клубам, по всем этим увеселительным заведениям, где, принято считать, киллеры торопятся спустить заработанное. А он здесь, среди бомонда, если – опять же! – это он, тот самый, кого мы ищем.

Кстати, прошла уже неделя, а до сих пор не было известий, что кого-то шлепнули. Замочили. Ликвидировали. Словом, кому как нравится.

Итак, я стоял, держа для него очередь, не смея обернуться, чтобы посмотреть, не сбежал ли. Я стоял и проклинал себя, вспомнив, как совсем недавно отказался от мобильного телефона.

Их было ограниченное количество, всего десяток на наш отдел, я полагал, что телефоны следует отдать оперативникам, тем, кто разъезжает, и всем молодым сотрудникам, смотревшим на меня умоляющими глазами.

Пусть только вернется! – молил я Всевышнего. Пусть возьмет стакан, бутылку пива, банку с пивом… А уж я прослежу. Уж я не упущу случая.

– Я здесь стоял, – услышал я его голос, что-то объяснявший стоявшим сзади. – Вот спросите товарища…

– Да, он только отошел, – сказал я в свою очередь, обернувшись. – Теперь я отойду, если можно.

Он сдержанно, по-военному, кивнул. Замечательная выправка, позавидовал я, отходя. Глядя на него, невольно втягиваешь свой обозначившийся животик…

Я вышел из очереди. Впереди было еще с десяток человек. Так что времени на то, чтобы найти телефон и в то же время не упустить его из виду, оставалось в обрез.

Я наблюдал за ним издали. У него были мягкие, пружинистые, точные движения. Ничего лишнего. И все же выделялся он среди прочих своей явной нетеатральностью. Подойдя к стойке, он оглянулся, как бы разыскивая товарища, стоявшего позади.

– Что будете брать? – нетерпеливо спросила буфетчица.

– Мне бутылку кока-колы, – сказал он.

– Больше ничего? – разочарованно спросила она.

Я стоял в нескольких шагах позади, прячась за посетителями, и ждал момента, чтобы перехватить его стакан. Или бутылку, все равно. Ибо мне, с моими скромными возможностями, его не задержать. Только спугну. Пока отыщу телефон, пока объясню здешнему начальству, что к чему, он может сгинуть. Скажем, не понравилась опера.

Чего тогда сидеть лишний час? Особенно когда впереди столько дел. Например, уже прошла неделя, а он еще никого не замочил…

Он допил свою бутылку и пошел вслед за публикой в зал, тем более что был уже второй звонок. Я двинулся к его столику, нацелившись на бутылку. Оставленные на ней отпечатки его пальцев были для меня ценнее всего на свете. По крайней мере, в переживаемый момент времени.

И тут же к столику подкатила уборщица с коляской, в которую она собирала посуду. Я схватил бутылку, опередив ее буквально на доли секунды. Она удивленно воззрилась на меня.

– Гражданин, поставьте бутылку на место! – громко сказала она, обнаруживая скандальный характер, из тех, что выковываются в очередях и на коммунальных кухнях. – А ну сейчас же поставь, кому сказала! – крикнула она, поскольку я спрятал свою добычу за спину.

На нас обернулись. Некоторые останавливались, с недоумением глядя на меня.

– Алкаши проклятые! – гремел ее голос под сводами храма искусства. – Только бутылки собирать! До театра уже добрались!

Так я понял, что закончились те мои пять минут, что идет карта. Слышал он или не слышал? Этого я уже не мог знать.

Я понимал, если он настороже, то должен бы держаться подальше от публичных скандалов. Тем более что речь шла о какой-то бутылке. Возможно, о той, которую он только что держал. И возможно, даже наверняка, он разглядел меня в эпицентре этого скандала. И кое-что сообразил. А значит, больше я его не увижу. По крайней мере, сегодня. Но его бутылку я уже никому не отдам!

Я стоял и молчал, глядя, как приближаются ко мне здешние администраторы, подкрепленные постовым милиционером.

Оставалось спокойно их дожидаться. И биться за бутылку до последнего, как бы смешно это ни выглядело…

Потом я увидел Светлану. Она стояла и смотрела на меня исподлобья. Тоже старалась понять, что происходит.

Я показал им свой документ. Милиционер пристально, несколько раз сверялся с моей фотографией. Уборщица смотрела и тоже сверяла через его плечо.

– Сообщите своим, пусть оцепят здание театра, – сказал я.

– Вы с ума сошли! – сказал мне администратор, похоже, самый главный. – У нас премьера! У нас дипкорпус, депутаты, министры…

– У вас здесь убийца, – перебил я. – Хотите большого скандала со стрельбой?

– Хочу, чтобы ему дали спокойно уйти, – сказал он непререкаемо. – Будете задерживать его в другом месте. Здесь должно быть тихо. Без стрельбы. Вы поняли меня? – Это он уже сказал милиционеру.

Тот пожал плечами, глядя на меня.

– А бутылка вам зачем? – спросила уборщица.

Я не ответил. Я быстро спускался вниз к выходу. Милиционер бежал за мной следом.

– Здесь только что выходил высокий мужчина со шрамом на переносице? – спросил я пожилого вахтера.

– А выходил, – кивнул тот. – На ходу одевался, кашне уронил. Я кричу ему: мол, кашне потеряли! А он не слышал. Вскочил в такси и укатил. Номер такси, врать не буду, не видел. Мимо как раз проезжал. Так-то не дождешься, когда нужны… А что, очень нужен? – спросил он милиционера.

– Разыскиваем, – важно ответил тот, не скрывая, впрочем, облегчения.

Я взял кашне. Повертел и так и этак. Толку от него… Впрочем, еще не все потеряно. Такси в Москве не так много. При желании, если он не выскочил, можно отыскать.

– Свяжитесь со своим начальством, только быстро! – сказал я.

Милиционер забормотал в свою рацию позывные. Потом протянул мне аппарат.

– По поводу операции «Трал», – сказал я. – Срочно найти и задержать такси с неустановленным номером. Разыскиваемый преступник сел в него около пяти минут назад возле Театра Станиславского на Пушкинской. В какую сторону поехали? – спросил я швейцара.