Темная материя - Питер Страуб

В своей рукописи Купер предполагает, что Хейварда, возможно, позабавила ситуация: маленький старый мужичок пытается развести его на деньги. Он, наверное, улыбнулся, писал Купер; улыбался он, наверное, пока старик не вытащил револьвер и, даже не целясь, выстрелил сначала в адамово яблоко, потом, шагнув вперед, когда руки Тилли взметнулись к горлу, — в гениталии и в живот и, наконец, когда Хейвард рухнул на асфальт, — прямо в правый глаз, положив конец активности этого деятельного мозга.

— Терри признался Джорджу Куперу, — сказал я. — Рассказал обо всем, как я сейчас рассказываю тебе. Шаг за шагом. И единственное, что сделал Купер, — записал его рассказ. Разумеется, он не собирался арестовывать старика. Просто отобрал у него оружие и велел отправляться домой и держать язык за зубами. Затем поехал к мосту на Черри-стрит и бросил пистолет в реку Милуоки, подумав, что там, на дне, наверное, не один такой. Это же бандитский район, или как?

— Или как, — сказал Олсон. — Купер, наверное, был такой же расист, каким в те годы становились большинство копов его лет.

— Помимо единственного комментария, из книги Купера этого не понять. Расовый вопрос не всплывал ни разу. А вот что всплыло на самом деле, так это ваш старый дружок Кит.

— Наш дружок, — хмыкнул Дон. — Едва ли.

— Тем лучше, поскольку настоящие его друзья, похоже, закончили не так уж счастливо. Бретт Милстрэп будто растворился, никак не могу его найти…

— Неудивительно.

— Во всяком случае, первый и лучший друг в жизни Кита Хейварда, возможно друг настоящий, паренек по имени Томек Миллер, был обнаружен изувеченным и убитым в том самом подвале на бульваре Шермана — именно так о подвале и узнали. У Купера не было ничего, кроме подозрений, но зато их — в избытке. Друг Кита Миллер, наверное, прошел через ад, прежде чем умер. Его тело сильно повредил огонь. Тем не менее вскрытие обнаружило множественные свежие повреждения на оставшихся тканях и костях. Купер был уверен, что мальчика убили Тилл и Кит, а может, сам Тиллмен, позволив Киту нанести coup de grace[30], или как там у них было… Потом они подожгли здание, чтобы уничтожить улики. И почти преуспели. Купер пару раз видел мальчишку в тех местах, но не имел ни одного доказательства, которое могло бы «привязать» его к тому зданию. Однако попытаться стоило. Пока здание не сгорело, Купер понятия не имел, где Кит обустроил тайное логово. Оно могло быть в любом из двадцати-тридцати домов на бульваре Шермана или поблизости от него. Купера здорово бесило, что он много раз шел следом за Китом и Миллером до того квартала, только им удавалось ускользнуть и скрыться в норе. Он был твердо уверен, что Миллер для Кита служил кем-то вроде раба. Смешной на вид паренек, маленький, очень бледный, с большими глазами, большим носом и длинными руками. Купер писал, что он напоминал Пиноккио. По всем статьям подходящий объект — ребенок, который предлагает себя на роль униженного и оскорбленного. С Китом он держался почтительно, чуть ли не подобострастно. Другие ровесники не общались с Китом вовсе… Если хочешь знать, Купер допрашивал Кита дважды. Без толку. Парень заявлял, что с дядей его связывает бейсбол. Им обоим очень нравится третий бейсмен из «Брэйвз», Эдди Мэтьюз. Классный, мол, парень. Купер просто взбесился. Он посмотрел на Кита и увидел юного Тилла. Ему стало тошно.

— Немудрено, — сказал Олсон.

— По словам мальчишки, он понятия не имел, что Миллер делал в подвале. Ну да, они дружили, но Миллер был ничтожеством, и никто по нему особо плакать не будет. От родителей тоже никакого проку. Польские эмигранты, которые здесь изменили фамилию, — они боялись всех и вся. Особенно их испугал Купер. Их сын знал Кита Хейварда, им знакомо это имя, и все, больше слова не вытянешь. Двое съежившихся от страха, запуганных людей, он — рабочий польской булочной, она убирается в домах, денег нет, убитые горем от необъяснимой потери единственного ребенка, сидят недвижимо на краешке дешевого дивана, напуганные до смерти, словно разбитые параличом… Они хотят, чтобы он объяснил им случившееся, потому что сами точно не в силах это сделать. У них в голове не укладывается, Америка им непонятна и чужда, она отобрала у них сыночка.

Я поднял плечи, изобразив «что тут поделаешь», и вновь принялся за еду. Вскоре я понял, что хочу задать Олсону конкретный вопрос.

— Дон, а как ты считаешь, Кит Хейвард заслуживал смерти?

— Да кто его знает. Гути и твоя жена считали, что заслуживал.

Я кивнул.

— Однажды спросил об этом Ли, и она сказала, что Хейвард был не таким уж отпетым.

— Минога сказала так?

— И еще сказала, что не бывает на свете людей абсолютно плохих. Однако добавила, что по-прежнему убеждена: Кит Хейвард заслуживал смерти. Я тоже так думаю… А знаешь, если Купер был прав насчет того мальчишки, смерть Хейварда, наверное, спасла жизни очень многим молодым женщинам.

— Я тоже об этом подумал, — кивнул Олсон.

— В общем, некая сила возникает ниоткуда, из другого измерения или из-под земли, не знаю, и рвет парня в клочья. Может ли эта сила быть злой? Я б скорее назвал ее безразличной.

— Безразличной.

— Возможно, женщина, которую Хейвард убил бы, останься он жив, совершила бы какое-нибудь великое дело. Возможно, она, или ее дочь, или, например, сын сделали бы великое открытие в медицине или в науке или кто-то из них стал бы великим поэтом. Может, в более далеком будущем: например, если женщина, которую убил бы Хейвард, или кто-то из ее потомков в сколь угодно далеком будущем собрался бы совершить что-то пустяшное, незначительное, что в конечном счете принесло бы колоссальный волновой эффект. Убийство Кита Хейварда было бы средством защиты вот такого вероятного эффекта.

— Выходит, эти существа защищают нас?

Я обдумал его слова.

— Или стоят на страже нашего неведения. А может, мы оба с тобой абсолютно не правы и Хейварда убило что-то совершенно иное, какое-нибудь демоническое создание, которое вызвал Мэллон.

— Не видел я никакого демонического создания, — проворчал Олсон. — Да и было ли оно… А что случилось с твоим детективом, с этим Купером? Мне кажется, он вырыл себе глубокую яму и спрыгнул в нее.

Я рассмеялся.

— Ну да, примерно так. Он нарушал закон, уничтожал улики и препятствовал процессу. Единственное, на что ему оставили право, — следить за Китом Хейвардом, чем он и занимался, и дал пацану понять, что тот у него под наблюдением. При этом сознавал, что сломал себе жизнь. Он дошел до точки. Он не сводил глаз с Кита Хейварда двадцать четыре часа в сутки и не смог бы прожить достаточно долго, чтобы следить за его детьми. Испорченный ген, или как там его, оставался недосягаем. Купер был не в состоянии пресечь это на корню. И весь его опыт здесь не помощник.