Поэты 1840–1850-х годов - Борис Бухштаб

121. ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЯ

Не угасай, заката луч,Гори, гори в дали багряной!Не потухай во мраке туч,Вечерний свет зари румяной!

Не меркни, день, не застилайЛесов и гор седою мглою,Ты, поле, песнею родноюНе умолкай, не умолкай!

Вот по заре, в глуши степей,Родимой песни слышны звуки;И горе позабылось в ней,И тяжких дум затихли муки.

И веет юностью, и вновьДуши надежды воскресают,И в бедном сердце оживаютБылые слезы и любовь.

И льется звучная волна,Гуляет голос на просторе,И грудь отвагою полна,И степь волнуется, как море…

Гори ж, заря, не угасай!Зажгись вечернею звездою!Ты, поле, песнею родноюНе умолкай, не умолкай!

122. БЫЛОЕ

Стихотворная повесть

ГЛАВА ПЕРВАЯ

В глуши пустынной и далекойСреди воронежских степейЕсть хутор. Близ него широкоЛежит дорога. Там конейГоняют с Дону косяками,Обоз идет, скрыпя возами,Порой, под сению ракит,Цыганский табор здесь гостит.И по степи необозримой,Синея, стелется дымок:Цыган и прасол огонекРазводят, и кусок любимый,Сидя под фурою, хохолКладет в дымящийся котел.

И степь ковыльная, глухаяВокруг поселка мирно спит.Чу, где-то песня удалаяПротяжно по полю звучит!Заря горит, и с поля жницаСпешит, веселая девица,И песню звонкую поет;За нею, сгорбившись, бредетС серпом и с граблями старушка,И вслед им мерною стопойСтарик с седою бородойВезет копну; снопов кладушкаТелегу давит и гнететИ степью громоздко́ идет.

И вот семья домой приходит,Хозяин въехал на гумно.Старуха ощупью находитИз сенец дверь. В избе темноИ пусто. Воз старик задвинул,С своей лошадки упряжь скинул,Огню добыл, фонарь нашел,Дозором двор весь обошел.«Ну, нынче кончили работу,Хозяйка, то-то я устал! —Ложася на печь, он сказал. —И ужин будет мне в охоту».И щей горшок в печи кипит,Хлеб-соль готова, стол накрыт.

Горячий уголь ярко рдится,Светло пылает красный жар,И по избе уже струитсяУхи пахучей сизый пар.В быту крестьянском редок летомОсобый ужин; встав со светом,Хозяйка рано топит печь,Обед готовит и без свеч.Трапезы утренней остаткиНа ужин подает впотьмах.Но если разведет очаг,То, верно, блюда будут сладкиИ ужин будет не простой —И нынче вышел день такой.

Соседней степи содержательВчера гостил у старика.Хозяйке ласковый приятельПривез в гостинец судакаДа стерлядей; затем топилаСтаруха печь — уху варила.Хозяин нежился и ждалОтведать рыбки; он дремал;Спокойною и светлой думойЕго перемежался сон.Доволен был и весел он,Обычно строгий и угрюмой.Он беззаботно отдыхалИ про былое поминал.

И правда, было, чем былоеЕму припомнить; долгий векОн жил и время знал иное:Он был дворовый человекВ поместье знатном и богатом.В семье их двое жило с братом.Всему именью головойБыл Прохор, брат его меньшой.Он был приказчик дельной, строгой,Умел внушать почтенье, страхИ мужиков держал в руках,Но честен был — и крал не много,В два года раз запоем пилИ мало денег накопил.

Зато уж старший брат Кирило —Так будем звать мы старика —Был трезв и тверд: в нем весу былоПудов двенадцать, и рукаБыла с ведро, могучи плечи,И голос груб, и кратки речи,Как крылья брови, хмурый взгляд,Обычаем мужиковат,Он в дворне знатным не казался,Лакеем сроду не служилИ лапти и зипун носил.Он был кузнец и так осталсяНеграмотный простолюдин —И видел в землю на аршин.

Именье Прохором держалось,Кирилою держался дом.Во всей деревне отдавалосьЕму почтенье. Как с отцом,Приказчик жил со старшим братом,И всякий кумом, всякий сватомПафнутьича иметь желал.По всем крестинам занималНа вышках он любое место,Мирскою сходкой правил он,И, барину отдав поклон,Жених, пришедший за невестой,Ему подарок заносил;Он даже знахарем прослыл.

Судьбой домашнею, простою,Вполне бы он доволен был;Но было горе, что семьеюЕго господь не наделил.При всей своей великой власти,Кирило вовсе не по страстиЖенился, как-то уж давно,Пришлося так; и сужденоЕго жене, Агафье, былоЗа ним работать и молчатьИ век покорно доживать.Она боялась и любилаКирилу, он был строг и лих;Но не было детей у них.

Счастливей, нет ли, в деле этомДосталась Прохору в уделСудьба другая: уж со светомОн был знакомее, смотрелДворецким важным и спесивым,Знал грамоте, писал курсивом,Всегда во фраке, при часах,И увлекателен в речах.В Москву он пригонял обозыИ с господами там живал,Кузнецкий мост он посещалИ сердца не избег занозы —Влюбился и женой в семьюПривез московскую швею.

Но жизнь в деревне показаласьМосковской девушке скучна;Как угождать ей ни стараласьВо всем Кирилина жена,Хоть нежил сам ее Кирила,Она всё плакала, грустила.Сначала Прохор утешалЕе, потом сердиться стал;Днем уходил от горя, ночкуВсю с ней бранился напролет.Так с нею маялся он год —И, всей семье на радость, дочкуЖена об святках родилаИ от чахотки умерла.

Как дочь родилась, тут же вышелВ семействе на крестинах спор:У Прохора, Кирило слышал,С женой был прежде разговор,Чтоб дочь у них была Татьяна,В честь столь любимого романа,А сын Евгений; только братНе дался Прохору под лад,Его поверья были крепки —Он по преданью имя ейЖелал, а через восемь днейДень приходился Полухлебки.Он переспорил — и онаБыла Аксиньей названа.

И вот у них дитя, а дети —Богатство, счастье мужика:С детьми и радость есть на свете,С детьми и жизнь ему легка!Случалось мне видать дорогой,У двери хижины убогойЛежит маститый старичокИ дремлет сладко, под шумок,На подгороженной постели.В селе остался стар и млад,Вокруг него толпа ребят,Над ним ребенок в колыбели —И он с детьми и, сам дитя,Кончает век полушутя…

О жизнь отрадная, простая!Кто ознакомит нас с тобой?И где пробьет, страна родная,Родник всей жизни вековой?И кто, о русская природа,О быт великого народа,Постигнет образ твой и звук?Да будет это дело рукПевцов грядущих поколений!Вы, предызбранные судьбой!Я верю, правдой и хвалойПрославит Русь грядущий генийИ, орлий зря ее полет,И он, как Пушкин, воспоет!

«Вперед, вперед, моя исторья!»Приказчик пир приготовлял,И дочь крестить отца ГригорьяОн благочинного позвалИ пригласил весь околодок.Мадеры, рому, разных водокВоз целый в городе купил,И каждый гость произносилЕму желанье благ душевно.Кирило даже хмелен стал —Впервые в жизнь он подгулял,Сидя с кумою Тимофевной.Он сам племянницу крестил.Он этим горд и счастлив был.

И, верен искреннему слову,Он стал Аксютиным отцом:Мать умерла — он ей коровуКупил и выкормил рожком.И всё село тому дивилось,Какая нежность в нем родилась,Как он ребенка полюбил.За ним он нянькою ходил.Бывало, в старом полушубкеОн на пороге с ней сидит,«Агунит» с ней и говорит,Играет в ладушки и в губкиИ не заглянет целый деньНи на гумно, ни в половень.

Ему заботы были этиТак новы, он так счастлив был:Он сильно в первый раз на светеЖивое существо любил.Дитя он нежил и покоил,Об нем вперед он планы строил —И в жизни в первый раз мечтал:Как вырастет, какое б далОн ей приданое, быть может,На волю выкупит ее…Вот это было бы житье!А там, как если бог поможет,За ней бы деньги к деньгам взятьДа за купца ее отдать…

Здоров, и радошен, и светелРастет ребенок третий год.За ним Кирило не заметил,Что Прохор снова горько пьет;Он на работах не бывает,С купцами в городе гуляет.Отбился о́т дому и рад,Что уж за ним не смотрит брат.Шло время; долго ль, коротко ли,Наш Прохор очень захворал.К нему и лекарь приезжал,Рецепт оставил поневоле;Рецепт, однако ж, не помогНисколько, — он в постелю слег.

И умер Прохор, и осталасьАксюта круглой сиротой.Кириле много доставалосьТогда терпеть, — совсем инойУ них порядок заводился.Его прижали, он сердился,Но сам управы не искал,—Молчал, терпел и только ждал,Что скоро барин сам прибудетИ старых слуг воспомянет.Он деньги за себя внесет,А может, барин так рассудит…И вот на праздники зимойПриехал барин молодой.

«Приехал барин!» — И взметаласьВся дворня в разных суетах.Кириле смутно показалось,Как будто он почуял страхВпервые в жизни. Он боялсяНе за себя; он оставалсяОхотно вечно крепостным,—Чего ему? Домком своимОн жил покойно; в сумке старойНарочно он заплат нашилИ в ней таинственно хранилДавно целковые под нарой.И с этой бы сумой навекВ деревне был он человек.

Не то, не то его смущало,И он боялся не того, —Его, сердечного, пугалаСудьба племянницы его.Кирило сам с собой толкует:Как, дочь приказчика свекуетДворовой девкой? Что за стать!Так нет, тому же не бывать:Он к барину пойдет с поклоном,Он деньги за себя отдаст,А там — Его святая власть…И так на ложе сна со стономОн думу крепкую гадалИ ночи целые не спал.

Томим предчувствием недаром,Большого он события ждалИ с дворней на поклон к боярамВ хоромы трепетно вступал.И господин его заметил,Приветною улыбкой встретил:«Кирило, кстати, мне с тобойСказать два слова, милой мой,Пойдем!» И в зале и в гостинойКирило сроду не бывалИ осторожно выступал,Любуясь зеркалом, гардиной.Под тяжестью его паркетТрещит, — он входит в кабинет.

И стал у притолки Кирило,И руки опустил по швам.Ему лицо не изменило:Ни по бровям, ни по усамДвижения не пробегало.Хоть сердце билось и стучало,Но духом он не оробелИ в землю пристально глядел.И начал барин: «Ну, Кирило,Не стало брата твоего.Заслуги прежние егоМне памятны; мне жалко было,Что я его уж не застал».Кирило кланялся, молчал.

«Итак, — помещик продолжает, —Я память Прохора почтитьХочу. — И он ему вручаетБумажник. — Начинайте жить.На первый раз я вас устрою.А вот тебе со всей семьеюОтпу́скную дарую я,А эти деньги от меняПлемяннице на воспитанье…»И думает Кирило мой:«Итак, прощай, господь с тобой,Мое былое состоянье!»Иконам кланяется он —И в ноги барину поклон.

Он в эту светлую минутуВсё счастье жизни испытал.Теперь, взирая на Аксюту,Он это время поминал.Уж лет тому минуло много.Но всякий день усердно богаЗа милость он благодарил;С тех пор он новой жизнью жил.Аксюта стариков любила,Веселый нрав ее живойДарил им радость и покой.И вот любуется КирилоПлемянницей — она прядетВолну и песенку поет.

Но кто ж в восторге молчаливомНа эту деву не глядит!Румянцем ярким и стыдливымЛицо веселое горит;Как звезды тихой летней ночи,Светлы задумчивые очи;Как зорька, утра красота,Зарделись алые уста.Какие девственные звукиИз этой груди молодойИ бьют и зыблются волной!Как полны плечи, белы руки,Здоровьем дышит вся она,Дородно, сильно сложена!

Рабочих зорь полезный холодИ нивы сельские даютИ свежий ум, и здравый голод;И крепкий сон покоит труд.Покой усталым людям нужен.Безмолвно совершивши ужинИ мирно богу помолясь,Семья по лавкам улеглась;Луна веселыми лучамиВ окне играла; уж крыломПетух ударил; над дворомНебесный свод сиял звездами,И час полночи наступал —Чу! кто-то в двери застучал.

Друзья! зачем в дремоте сладкойСемью тревожить нам теперь?Мне жаль, что в этот час украдкойНезваный гость стучится в дверь.Постой, Пегас, ты знаешь слово,Что и татарина лихова,И англичанина, ей-ей,Нам гость не вовремя скучней.Крылатый конь! Вздохни покуда, —Нам предстоит далекий путь:В Москву мне надо заглянуть, —Нам верст пятьсот тянуть отсюда!Там, в белокаменной, другойЖивет для повести герой.

ГЛАВА ВТОРАЯ