Опережая бурю - Дмитрий Самохин

На Елисейских полях толпился народ. Такого чудного зрелища никогда еще в древнем городе никто не видел. Над всё еще зеленой лужайкой – недаром Лютецию называли вечно зеленым городом, здесь даже зимой цвели цветы – клубилась воронка, еще не до конца оформившаяся. Горожане стояли чуть вдалеке и наблюдали за ней. К Елисейским полям срочно были призваны полицейские из ближайших участков, которые тут же организовали оцепление опасного места, и пожарные части в целях предотвращения возможного пожара. Пожарные паромобили уже заняли боевые посты неподалеку от воронки, а боевые расчеты раскручивали шланги, чтобы оперативно отреагировать в случае воспламенения.

Терять время нельзя. Пока червоточина не до конца сформирована и из нее не полезли твари, надо ее заткнуть. Но проникнуть за оцепление не представлялось возможным. По крайней мере в том виде, в каком Дремли Дрем оказался в Лютеции. Простого горожанина за оцепление не пустят. Оставалось только одно. Он накинул на себя покров невидимости и неспешно двинулся к оцеплению. Осторожно обогнув одного полицейского, затем второго, Дремли Дрем оказался у них за спинами и вплотную подошел к воронке.

Он никогда раньше не видел червоточину так близко. Лицо в лицо. Воронка завораживала. Из нее пахло болотом и почему-то пережаренным хлебом. И стоило вглядеться в нее пристальнее, как начинало казаться, что внутри нее что-то есть, и еще чуть-чуть, и он сможет разглядеть, что она скрывает внутри себя.

Рука с запечатывающим снарядом сама собой опустилась, он не мог отвести глаз от воронки. Смотрел и смотрел внутрь нее.

Еще мгновение, и Дремли Дрема перемололи бы мощные челюсти твари, выглянувшей из червоточины. Но ее вид отрезвил мимикрейтора, и он что было сил зашвырнул снаряд в воронку, уходя резко в сторону.

В Ирменкаре с проблемой справились и без него. Маги из ложи Священного Крокодила нашли способ совладать с червоточиной, разобравшись в ее природе. Дыра в ткани реальности была запечатана хитрым способом. На нее наложили заклятие портала, превратив воронку из дырки в работающие ворота, а потом заперли их хитрыми печатями, которые Дремли Дрем, даже если бы очень захотел, не сумел бы вскрыть. Пока ворота стояли запертыми, выглядело это весьма красочно. В воздухе словно кто-то подвесил картину, изображавшую пустыню с пирамидой, одинокими пальмами, статуей бога Анубиса и одиноким верблюдом. Именно этот пейзаж находился за картиной в тот момент, когда были созданы ворота. Давно уже ушел верблюд вслед за своим хозяином, но на картинке, висящей в воздухе, он остался. Здесь даже ночью продолжало светить солнце.

После египетской жары Дремли Дрем оказался в осенней хмари одной из двух руссийских столиц.

Дремли Дрем никогда не понимал этой двойственности, заложенной в природе человека. Возможно, она шла из-за того, что единое некогда племя оказалось разделено двумя планетами-близнецами. А может, корень этого дуализма лежал в чем-то другом. В Каботании тоже было две столицы: неофициальный Нью-Йорк и резиденция президента Линдскхейм, названная так в честь первого президента Кабботании – Авраама Линдскхейма. В Руссийской Империи исторически также сложились две столицы – Невская Александрия, основанная святым Александром Невским на берегах Невы, и Москвитания, прежняя столица империи.

Невская Александрия встретила Душеприказчика недружелюбно, словно подозревала, что он причастен к тем напастям, которые обрушились на старый город в последнее время. Шел проливной холодный дождь, сырыми грязными листьями играл ветер, гоняя их по мостовой. Над широким проспектом висела воронка, играя всеми цветами радуги. Возле воронки лежал неподвижно человек с растерзанной окровавленной грудью. У него на груди сидела черная птица с горящими глазами и увлеченно расклевывала тело, добираясь до сочного человеческого мяса.

Дремли Дрем спалил птицу огненным заклятьем вместе с телом несчастного человека и забросил снаряд-заклинание в воронку. Червоточина закрылась с чавкающим звуком.

Дремли Дрем вздохнул тяжко. Он побывал всего лишь в четырех местах, но истратил уже уйму сил на перемещение и на создание запечатывающих заклинаний. Ему еще предстояло посетить десятки мест, где родились воронки, и не меньшее количество мест, где червоточины только проклюнулись.

Из Невской Александрии он отправился в Москвитанию. Потом перенесся в Константинополь, откуда проследовал в Альбион, где появление воронки привело к крушению поезда, следовавшего в Хэмпшир. Но и с этой воронкой разобрались. Правда, в отличие от случая в Ирменкаре, использовали другую технику запечатывания дыры. Ткань миров словно склеили заново, ликвидируя червоточину в зародыше. Подобная техника, по сути, здорово напоминала технику запечатывания воронок мимикрейторами.

Неподалеку от запечатанной воронки обнаружилась еще одна, действующая. Только, в отличие от всех предыдущих, она висела в воздухе на высоте пятидесяти миль над землей.

Дремли Дрем летать не умел, но закрыть воронку было необходимо. Оставался только один шанс. Он проложил портал к воронке, только взял немного повыше. Выйдя из перехода, он тут же начал стремительно падать. Впереди маячили страшные твари, порождение воронки, позади расширялась червоточина. В полете он развернулся лицом к дыре, зашвырнул внутрь запечатывающий снаряд и создал у себя на пути портал, в который и провалился. Раньше, чем на его появление успели среагировать птички.

Вывалился он на мостовую Фогштиля. В падении больно ударился и чуть было не попал под колеса экипажа. Успел вовремя откатиться и услышать гудок клаксона, а также все, что о нем думал пилот паромобиля в самых нелицеприятных и нецензурных выражениях, на которые только способны фогштильские извозчики.

После изнурительного путешествия по странам и весям через проложенные собственноручно пространственные туннели Дремли Дрем чувствовал себя, как половая тряпка, которой долго шкрябали полы, а затем в скомканном виде, не отжав, бросили в дальний угол, чтобы забыть о ней на веки вечные.

Поднявшись с мостовой, Дремли Дрем отряхнулся и замер. Внезапно он почувствовал сильный запах сырой земли и камня с характерным металлическим оттенком. Кто-то здесь или неподалеку открывал Тропу Мертвых. Дремли Дрем прислушался к собственным ощущениям и пошел на запах. Осторожно, шаг за шагом, неуверенно, принюхиваясь и прислушиваясь к себе, точно ищейка, взявшая след.

С улицы Дремли Дрем свернул в узкий сырой переулок. Здесь к уже имевшимся запахам примешался аромат плесени и стухшей еды. Ноги скользили. Он осмотрелся и увидел перевернутые мусорные баки и дверь черного хода, чуть приоткрытую. Из щели между дверью и косяком пробивалась полоска света.

Аромат Тропы Мертвых уверенно вел его вперед по переулку. За спиной распахнулась дверь черного хода, кто-то громко выругался в темноту и выплеснул мусор мимо бака. Дверь захлопнулась. Но Дремли Дрем ничего этого не слышал и не видел, влекомый ароматом мира мертвых.

Вход на Тропу Мертвых мог открыть Неупокоенный. Мертвец, у которого на Земле остались незавершенные дела. Но не всякому Неупокоенному было бы по силам совершить подобное. Слишком много энергии тратилось при открытии Тропы. А мертвому живую энергию взять не откуда. Значит, при жизни Неупокоенный был сильным магом. Убитый недавно Хранитель. Похоже, он встал на его след.

Тропой Мертвых Неупокоенные (впрочем, не только они, магам-некромантам это было тоже под силу) перемещались на любые расстояния за считанные секунды. Чтобы найти и отомстить обидчику, проведать отчий дом, если смерть настигла на чужбине – да мало ли ради чего Неупокоенному потребовалось бы переместиться из одного места в другое.

Если эту Тропу Мертвых открыл Неупокоенный Хранитель, он натолкнулся на след артефакта. Он знал, где его искать. И терять этот свежий след ни в коем случае нельзя.

Дремли Дрем дошел до того места, откуда Неупокоенный ушел на Тропу Мертвых. Он почувствовал это внезапно, словно натолкнулся на невидимую стену. За ней следа уже не было.

Дремли Дрем вслед за Неупокоенным встал на Тропу Мертвых, шаг в шаг, точно по его следам.

У него появился шанс отыскать Драгоценность раньше, чем его дом начнут разрушать разъяренные сородичи.

Глава 8. Слияние

– Нет, ну вот же сволочи!!! Скажи, не сволочи, а?!!! – возмущался Станислав по прозвищу Шмель.

Он был единственный поляком, приезжавшим на международные соревнования по аэроскидингу. Человек добродушный, свободно разговаривающий по-фогштильски, душа компании, его знали и любили все скользящие. И надо же было так случиться, что первым, кого увидел в Хэмпшире Джек Мортон, был именно Станя Шмель. Теперь о его появлении станет известно всем скользящим, а Джек надеялся добраться до Гарри Птахи без лишнего шума. Только Птаха мог помочь ему раздобыть новую доску и снаряжение. Джек очень хотел хотя бы один раз скользнуть вниз, понимая, что ему еще не скоро удастся это сделать.