Опережая бурю - Дмитрий Самохин

Джек столкнулся со Станиславом в здании вокзала. Оба только что приехали в Хэмпшир и обрадовались встрече. Но вслед за радостью последовал первый неудобный вопрос, на который пришлось отвечать Джеку.

– Ты в этот раз скользить не будешь? – спросил его Шмель. – Где снаряжение оставил? А твоя доска?

Пришлось срочно выдумывать легенду. Достаточно достоверную, но и не из ряда вон вычурную. Станислав наивен, как ребенок, поверит даже в то, что солнце бегает вокруг луны, а не наоборот, а на Близнеце живут грозные релеванты с львиными головами. Шмель поверит, но расскажет остальным. Другие ребята не настолько наивны.

С вокзала они отправились в близлежащий трактир, где заказали по копченой курице с картошкой в мундире и по доброй кружке эля. Эль принесли сразу же, и Джек, отхлебнув, рассказал наскоро придуманную легенду. Сосед по купе, пока он был в вагоне-ресторане, сошел с поезда, прихватив с собой его доску, снаряжение и кошелек с деньгами. Осталось лишь то, что Джек взял с собой.

Возмущению Станислава, казалось, не будет конца.

– Нет, ну не сволочи!!!!

– Он, наверное, по ошибке прихватил, – попытался было заступиться за вымышленного соседа-преступника Джек.

– Какой по ошибке. Доску что, с зубочистками перепутал? Не смеши меня. Я бы таким путаникам руки бы по плечи отрубал, чтобы неповадно. У тебя же снаряжение-то почитай под тысячу фунтов потянет. Не из дешевых же. Да и доска тоже. Ты на ней соревнования выигрывал, счастливая доска. Эх, вот гады-то.

Станислав припал к кружке эля и выпил половину.

– Обидно, ужас. Я в этом году собирался свои показатели улучшить. В общем зачете подняться, а тут…

– Чего теперь делать собираешься? – участливо спросил Шмель.

Если бы у него была запасная доска, он бы обязательно поделился ею с неудачливым товарищем.

Но Станислав второй доску не имел.

– Попробую до Птахи добраться, может, он мне со снаряжением поможет.

– До Птахи это правильно. Это ты хорошо придумал. Гарик поможет, обязательно поможет. Я остальных ребят подниму, мы деньжат поднаберем для тебя. С наличностью у тебя наверняка не густо.

– Фунтов сто, быть может, и осталось, – схитрил Джек.

В его положении лишними деньги не бывают.

– А останавливаться где надумал?

– Изначально собирался в «Мандрагоре», но теперь думаю, у Птахи зависну. Денег все равно на отель нет.

– Правильно. Правильно. Давай к Птахе. Мы тебе сейчас мобиль или пролетку поймаем. В миг домчат.

Принесли еду, Станислав и Джек увлеченно заработали вилками и ножами, на время забыв о разговоре.

До Хэмпшира Джек добрался без осложнений. По дороге к вокзалу и до того момента, пока он не сел в поезд, ему все время казалось, что за ним следят, и что, того и гляди, схватят, и отберут Драгоценность. В каждом прохожем он подозревал недруга, каждый громкий звук, раздавшийся у него за спиной, заставлял вздрагивать и оглядываться. Поминутно он накрывал рукой Сокровище, покоящееся во внутреннем кармане куртки, и шептал утешительные слова. Он и сам не заметил, как стал разговаривать с Драгоценностью. Для него она была живая, горячая и пульсирующая, и ассоциировалась с новорожденным беспомощным ребенком. Таким трогательным, но требующим защиты взрослого. И такой защитник у Сокровища был.

В поезде Джек успокоился. Он ехал в купе один, заперся на замок, разделся и лег в постель. Чтобы не терять контакт с Драгоценностью, он положил ее к себе на грудь и накрыл руками. Заснул сразу же и блаженно.

Ему снилась залитая солнцем поляна, в центре которой стояло раскидистое дерево, отбрасывающее тень. На солнце жарко и маетно, а в тени прохладно и спокойно. Но он не идет в тень. Стоит, напряженно всматриваясь в крону дерева. Что-то там в вышине насторожило его, заставило забыть обо всем и наплевать на неудобства. Но как он ни всматривался, разглядеть не удавалось, мешало солнце. Лучи слепили глаза. Они слезились. Он не прекращал смотреть. Даже тогда, когда солнце выжгло ему глаза, он все равно смотрел на дерево. И в последний момент, перед тем, как глаза перестали видеть, он различил на дереве кусок тверди с рваными краями. Огромное плато точно шляпа венчало дерево, а на нем кипела жизнь. Но он больше ничего не смог увидеть. Ослеп. Голову затопила боль.

Джек Мортон проснулся и обнаружил, что лежит на постели в купе поезда, мерно раскачивающегося на рельсах.

Он тут же вспомнил о Сокровище, отнял руки от груди и вскрикнул от ужаса. В мгновение руки похолодели и вспотели. В голове завращались тысячи сбивчивых разрозненных мыслей-шестеренок. Но испуг прошел быстро, а Драгоценность вспыхнула, её жар расползся по его телу, успокаивая.

Сокровище больше не лежало у него на груди, но все еще было там. Оно намертво приросло к нему, и кожа Джека со всех сторон наползала на ограненный камень, пытаясь проглотить его. Теперь не надо прятать Сокровище по карманам и поминутно проверять, не вывалилось ли оно, не украли ли его ловкие руки местных воришек. Теперь у него не отнять Сокровище. Скоро оно станет частью его тела. Эта мысль не пугала его, наоборот, радовала. Его тело поглотит Драгоценность, и они станут одним целым, только так он сможет Хранить Сокровище.

До самого Хэмпшира Джек не покидал купе. Не ходил в вагон-ресторан на завтрак, обед и ужин. Он лежал на постели и поглаживал медленно погружающуюся в него Драгоценность. Нянчился с ней, точно с младенцем, и она отвечала ему. Ему казалось, что он лежит на теплых ласковых волнах. Они покачивают его, и ему невыносимо хорошо, счастливо.

Когда поезд прибыл на конечную станцию, Сокровище уже скрылось под слоем кожи. Теперь оно напоминало большую опухоль, вздувшуюся на груди, и уже добралось до ребер, погружаясь все глубже и глубже. Оно приступило к перестройке его грудной клетки, но Джеку не было больно. Только приходилось горбиться, чтобы Сокровище внутри него не бросалось в глаза.

Пока Джек лежал в купе, он совсем не хотел есть. Только в трактире за кружкой эля и курятиной он понял, насколько сильно проголодался. Джек мог бы пяток таких курочек за один присест съесть. Сокровище перестраивало его организм, и на эту перестройку уходило много энергии. Но заказывать еще курятину он постеснялся. Станислав был в два раза больше его, и тот добавку не попросил. А вот по второй кружке эля они пропустили. Святое дело.

До Птахи Джек добрался лишь к вечеру. В отличие от Фогштиля, паромобилей в Хэмпшире было не в пример меньше. По городу люди передвигались в основном на конных экипажах. Извозчик ему попался неразговорчивый, да к тому же насквозь простуженный. Он постоянно чихал и сморкался в большой клетчатый платок.

Гарри Птаха жил на окраине города. В отличие от Джека и Стани Шмеля, ему на соревнования ездить было не нужно. Он жил в Хэмпшире.

Гарри встретил его радушно, выслушал историю о краже снаряжения, успевшую обрасти подробностями, словно подводный риф кораллами, и пообещал помочь со всем необходимым. Проситься на постой даже не пришлось. Он сам проводил Джека в комнату на втором этаже, предложил располагаться и оставил гостя наедине.

Сбросив куртку на пол, Джек растянулся на диванчике, расстегнул рубашку и положил руки на грудь.

Сокровище пульсировало.

Джек закрыл глаза.

Внезапно что-то изменилось в нем. Он забыл о том, что он Джек Мортон. Человек Джек Мортон перестал существовать. На его месте выросло великое дерево, держащее на своей кроне огромный живой мир. Он помнил это дерево. В прошлый раз он видел его и стоял рядом, когда ему выжгло солнцем глаза. Теперь же он сам был этим деревом.

«Чтобы прозреть, нужно ослепнуть,» – родилась в голове мысль.

Вокруг него простиралась бесконечность. И он жил стержнем мира, запутавшегося в его волосах.

Он понимал, что нет никакого дерева, и мир наверху его вовсе не плоский, каким ему представлялся. Новые знания и ощущения мозг обволакивал в знакомые образы и метафоры, пытаясь приспособить под себя. Новое знание исходило от Сокровища. Оно находилось внутри него, или он стал им.

Проснувшись утром, Джек долго лежал в постели, прислушиваясь к себе. В эту ночь в нем что-то изменилось. Он стал другим. За одну ночь дерево-Джек прожило несколько тысячелетий, наблюдая и питая мир, лежащий у него на плечах. Изменился облик земли, исчезали и вырастали горы, сменялись поколения живых существ, обитающих на тверди, появлялись и исчезали государства, начинались и заканчивались войны. После одной войны мир очень долгое время казался совсем безжизненным. Только в отдаленных уголках жизнь еле тлела, чтобы через несколько столетий разгореться в яростное пламя.

Джек лежал на диване, вспоминая все, что ему снилось. А снилось ли? Видения были настолько четкими и живыми, что он не мог поверить в то, что это был банальный сон.

Лежа на диванчике, он слышал дыхание просыпающегося дома. В ванной принимал душ Гарри Птаха и напевал себе под нос популярную песенку «Дверь в лето». На кухне готовила омлет из трех яиц с беконом его жена Лола. Ей не нравилось, что у них в доме остановился незнакомый ей мужчина. Но она ничего не говорила мужу про это. На чердаке разложили оловянных солдатиков Чарли и Майкл, дети Гарри и Лолы. На чердаке кипела нешуточная битва. Альбионцы Чарли сражались против лягушатников Майкла, и, как ни странно, лягушатники одерживали верх.