Корни травы - Стюарт Вудс

– Приезжайте сюда, а я свяжусь с управляющим его кампанией.

В штаб-квартире был полный сбор. Никто больше не интересовался сведениями о ходе голосования. Уилл пробрался через толпу своих сторонников и помощников. Том помахал перед ним листком бумаги.

– Можете называть это телеграммой. Мак сам продиктовал это мне пять минут назад. Голос его звучал отвратительно.

Уилл прочитал заявление о поражении.

– Телевидение хочет продолжать передачи в восемь пятьдесят, следовательно, они могут возобновить работу по расписанию в девять часов. Я согласился.

– Хорошо, – сказал Уилл.

Следующие несколько минут он принимал поздравления, а затем, по сигналу сотрудника телевидения, взобрался на письменный стол.

– Спасибо всем за то, что пришли, – прокричал он. – Прежде всего, я знаю, что все вы присоединитесь ко мне в выражении искреннего сочувствия семье Джима Уинслоу. Почтим его память. – Он сделал паузу. – А теперь я хотел бы кое-что прочитать вам. У меня телеграмма, в ней говорится: «Я хочу выразить сегодня свои поздравления вам, вашей матери и вашему отцу и всем участникам пашей кампании. Вы провели прекрасную и честную кампанию и завоевали право представлять демократов на всеобщих выборах. В предстоящем ноябре вы получите мою полную и неуклонную поддержку».Подпись – губернатор Мак Дин.

Уиллу пришлось немного помолчать, слушая поздравительные выкрики, тем временем из своего кабинета вышла Китти Конрой и отвела в сторону Тома Блэка. Том махнул Уиллу рукой: закругляйтесь.

– Я хочу поблагодарить всех вас за напряженную работу во время кампании, – продолжал Уилл, спрашивая себя, что же могло еще произойти, – а также всех, людей по всему штату, которые упорно работали и вносили на эту кампанию свои заработанные трудом доллары. – Он взглянул на Тома, который опять подавал ему сигнал заканчивать. – И, наконец, я хотел бы сказать, что приблизительно в это время во вторник в ноябре, я, видимо, устрою для вас значительно более крупный прием, чем сегодня!

Уилл спрыгнул со стола, обнял отца и мать и, пожимая руки и целуя щечки, стал прокладывать себе путь сквозь телекамеры и толпу. Том и Китти ждали его в кабинете. Том закрыл дверь.

– Китти позвонил один из ее друзей, – сказал он. – Исполнительный комитет республиканцев достиг соглашения в отношении своего кандидата в сенат.

– Они не подождали, когда остынет тело Джима Уинслоу?

– Нет же, – сказал Том. – Они не планируют объявлять это до завершения похорон, но кандидатом стал преподобный Дон Беверли Кэлхоун.

– Это плохо, – сказал Уилл.

– Более того, – заметила Китти. – Они уже запланировали его первое появление в кампании. Он проведет похороны Джима Уинслоу.

Книга третья

Глава 1

Только в соборе Святого Филиппа на похоронах Джима Уинслоу Уилл понял, почему Том и Китти настояли, чтобы он прибыл туда. На похороны приехала добрая половина политических деятелей штата. Еще до того, как они покинули автостоянку, отец, бывший с ним, представил ему дюжину людей, и знакомства продолжились в соборе. В церкви были все члены семьи Уинслоу, четыре телевизионных команды и происходило нечто вроде совместного заседания сената и палаты представителей штата Джорджия. Рядом с вдовой и двумя дочерьми Уинслоу сидел губернатор Мак Дин. Он выглядел больным.

Билли Ли вырвался из кружка законодателей, чтобы проводить Уилла к скамье.

– Говорят, – шепнул он, – что в конце концов доктор Дон не будет вести службу.

– Что же случилось?

– Очевидно епископ связался с председателем комитета республиканской партии и недвусмысленно объяснил ему, что ориентирующийся на самого себя священнослужитель так называемой Баптистской церкви обоих побережий с сомнительной докторской степенью, полученной от новоиспеченного Библейского колледжа, не уполномочен проводить епископальные религиозные службы.

Уилл попытался не рассмеяться:

– Не шутишь?

– Тем не менее, – продолжал отец, – руководящие деятели партии, вопреки возражениям вдовы, добились от епископа, чтобы он разрешил Кэлхоуну произнести панегирик.

– Это скверно.

– ...Если он обещает не подходить к могиле.

Служба была внушительной. В ней были помпезность, яркость и похвалы покойному: вовсю старался хор мальчиков Атланты, епископ лично воздавал должное личности Джима Уинслоу, а затем представил преосвященного Дона Беверли Кэлхоуна, представляющего, как он сухо добавил, республиканскую партию Джорджии.

Уилл никогда лично не встречался с Кэлхоуном. Тот в действительности был выше, чем казался на телеэкране. Одет он был в очень строгий черный костюм при черном галстуке и белоснежной рубашке. Манжеты рубашки были накрахмалены.

Кэлхоун обвел аудиторию долгим взглядом.

– Друзья мои, – начал он обманчиво мягким, хорошо поставленным голосом, – сегодня мне выпала задача говорить не о том, что означал Джим Уинслоу для своей семьи и для своих друзей, это хорошо было сказано утром. Меня просили рассказать вам, что он значил для своей партии, своего штата и своей страны. Меня просили при этом быть кратким. Это трудно сделать, когда жизнь человека значила так много, но я постараюсь выполнить просьбу. – Кэлхоун повысил голос. – Джим Уинслоу лучше большинства понимал, в какой беде сегодня наша страна после чередования многих руководителей безбожников, после многих проигранных битв, потери многих жизней, загубленных в мельницах-абортариях – этом позорище нашей страны. Слишком много троп проложено коммунистами, либералами и так называемыми мирскими гуманистами, слишком много молитв запрещено в школах, в то время как убийцы, насильники и торговцы наркотиками получили полную свободу в обществе при содействии слабых законов и либеральных судей. – Кэлхоун сделал паузу.

Уилл заметил, что епископ ерзает на своем месте.

– И, – продолжал Кэлхоун, – если бы Джим Уинслоу жил, он бы что-нибудь предпринял в этом отношении в сенате Соединенных Штатов.

В глубине собора какие-то люди начали было аплодировать, но на них зашикали. Епископ выглядел несчастным.

Кэлхоун опустил глаза, помолчал, выждал тишины.

– А следовательно, – продолжил он, – это дело доверено нам, кто остался на земле. Мы должны поднять упавший факел и нести его к свету. И. следовательно, нам осталось донести идеи борьбы Джима Уинслоу до каждого уголка нашего штата! И, следовательно, нам осталось повести Америку к свету нового дня – под руководством Бога.

Кэлхоун склонил голову для минуты молчания, затем отступил и вернулся на место.

Хор мальчиков начал заупокойный гимн, а носильщики понесли гроб по проходу, затем к поджидавшему катафалку; за ними следовали семья Уинслоу и губернатор Мак Дин. Законодатели также потекли наружу, и церковь опустела. К тому времени, когда Уилл и Билли очутились на улице, все уже поехали на кладбище.

– Ничего подобного я не слышал за всю свою жизнь, – сказал отец.

– И никто другой не слышал, – ответил Уилл. Перед ними возникла телевизионная команда, и какой-то репортер поднес к лицу Билли микрофон.

– Губернатор Ли, что вы подумали о сегодняшней службе?

– Я думаю, что епископальная служба прекрасно воздала должное хорошему человеку, но должен сказать, что панегирик Кэлхоуна был скорее похож на политическую речь, может быть, даже на речь в предвыборной кампании. Можно задаваться вопросом, было в ней что-либо, чего он еще не говорил.

Репортер повернулся к Уиллу.

– Уилл Ли, вы являетесь кандидатом демократической партии в сенат, думаете ли вы, что доктор Дин станет вашим оппонентом от республиканцев?

– Это дело Исполнительного комитета республиканцев штата, и я уверен, что они сумеют выждать надлежащим образом, прежде чем выдвинут своего кандидата. В конце концов этот день вряд ли подходит для политической деятельности, – сказал Уилл, как он надеялся, не слишком ядовито.

Они извинились и прошли к машине.

– Предстоит дьявольски тяжелая кампания, – сказал отец. – Кажется, я тебе не завидую.

Глава 2

Мики Кин вошел в закусочную на Пичтри-роуд и обнаружил, что детектив, приглашенный им на ленч, уже поджидает.

– Привет, Дейв, – сказал он.

Детектив по убийствам Дейв Хейнс пожал его руку. Они сели за столик недалеко от бара.

– Как вам эта работа? – спросил Хейнс.

– Пирл приличный парень. Я работал на многих похуже.

– Ну, надеюсь, вы не имеете в виду вашего возлюбленного капитана, – заметил Хейнс.

– Ну, – в том же тоне ответил Кин, – я никогда не имею его в виду.

– Как проводите время?

– Просматриваю газетенки.

– Я видел объявления. Но вы получаете массу хлама.

– Можно было предвидеть. Что у вас происходит?

Хейнс оглянулся и понизил голос.

– Забавные дела, – сказал он. – О, не слишком, в пределах допустимого, но то тут, то там бывает забавно.