Великий Ленин. «Вечно живой» - Владимир Поцелуев

Реакция Ленина была молниеносной. Из подполья Ленин посылает «Письмо к членам партии большевиков» и «Письмо в Центральный Комитет РСДРП(б)», в которых подвергает резкой критике своих оппонентов, «ибо молчать перед фактом такого штрейкбрехерства было бы преступлением… Я говорю прямо, товарищами их обоих больше не считаю и всеми силами и перед ЦК, и перед съездом буду бороться за исключение обоих из партии…»[252].

«Увертка Каменева просто жульничество. То же самое надо сказать про увертку Зиновьева…

Каменев и Зиновьев выдали Родзянко и Керенскому решение ЦК своей партии о вооруженном восстании и о сокрытии от врага подготовки вооруженного восстания, выбора срока для вооруженного восстания»[253].

Троцкий, который почти всегда противостоял Каменеву (хотя они и были родственниками по линии жен), поддержал Ленина. Однако большинство членов ЦК заняли более умеренную позицию. Сталин предложил ограничиться порицанием Каменева и Зиновьева, если они пообещают в дальнейшем никогда не выдавать секретов партии.

Таким образом, руководство партии, претендовавшее на политический плюрализм и открытость своих действий, еще раз подтверждало на практике свою заговорщицкую сущность.

20 октября состоялось заседание ВРК, который принял решение направить в воинские части, на крупнейшие предприятия и важнейшие объекты своих комиссаров для установления жесткого контроля над их деятельностью. Штаб Петроградского военного округа не признал комиссаров ВРК, что приводило к обострению противостояния Временного правительства и Петросовета, который объявил распоряжения по гарнизону, не подписанные ВРК, недействительными[254].

Таким образом, взяв на себя фактически руководство столицей и войсками Петроградского военного округа, ВРК поставил себя вне закона, претендуя на всю полноту власти.

Военный министр Временного правительства генерал-майор А.И. Верховский, выступая на заседании комиссии по обороне и иностранным делам Предпарламента, 20 октября заявил: «Большевики продолжают разлагать наши боевые силы… Если до сих пор большевики не выступили для захвата власти, то потому, что представители фронта пригрозили им усмирением… Но кто поручится, – предупреждал Верховский, – что через пять дней эта угроза сохранит свою силу и большевики не выступят?» Нельзя забывать и того, что мирная пропаганда усиленно поддерживалась Германией. Министру достоверно было известно, что две выходящие газеты получали средства от неприятеля.

«Единственная возможность бороться со всеми этими тлетворными и разлагающими явлениями – это вырвать у них почву из-под ног, другими словами, самим немедленно возбудить вопрос о заключении мира…»[255]

В поздних воспоминаниях Керенского говорится о том, что его правительство настойчиво искало выход из войны. «К 15 ноября предполагалось заключить сепаратный мир России с Турцией и Болгарией. Вдруг совершенно неожиданно, – писал Керенский, – где-то 20 октября мы получили секретное послание от министра иностранных дел Австро-Венгрии графа Чернина. В письме, которое пришло к нам через Швецию, говорилось, что Австро-Венгрия втайне от Германии готова подписать с нами мир. Предполагалось, что представители Вены прибудут на конференцию о целях войны, которая должна была открыться в Париже 3 ноября». Керенский считал, что это стало известно немцам, которые стремились «помешать Австрии выйти из войны», а Ленин торопился захватить власть «до того, как правительство сможет разыграть эту козырную карту, лишив его тем самым всех шансов на захват власти»[256].

22 октября, в воскресенье, по случаю 105-й годовщины со дня изгнания наполеоновских войск из Москвы, Петросовет организовал массовые митинги, на которых выступили наиболее популярные ораторы большевиков, в том числе Троцкий, Каменев, Володарский, Коллонтай, Крыленко, Лашевич, Раскольников и др.

Типичную митинговую атмосферу того времени можно представить по выступлению Троцкого в Народном доме на правом берегу Невы. Громадной массе рабочих, солдат, городских обывателей Троцкий не сказал ничего нового из того, что не раз говорили большевики. Эмоционально утверждая, что Петроград находится на грани сдачи немцам, он подчеркнул, что сами рабочие и солдаты должны взять на себя ответственность за защиту столицы. Революционный пожар, разожженный большевиками, убеждал он, будет настолько сильным, что охватит не только Россию, но и весь мир. Взяв власть в свои руки, обещал председатель Петросовета, Советы прежде всего дадут мир, отменят частную собственность, конфискуют зерно, припрятанное помещиками, излишки денег, одежды и обуви у буржуазии, раздадут землю крестьянам.

Троцкий отлично понимал, как восприимчива и возбудима толпа к обещаниям элементарных человеческих благ, а предложения о равноправии и всеобщей дележке гипнотизировали людей. После того как Троцкий призвал дать клятву поддержать Петросовет, когда он перейдет от слов к делу, вся масса людей подняла руки и закричала: «Клянемся!»[257]

Участник митинга Н.Н. Суханов вспоминал: «Вокруг меня было настроение, близкое к экстазу, казалось, толпа запоет сейчас без всякого сговора и указания какой-нибудь религиозный гимн… Троцкий формулировал какую-то общую краткую резолюцию… Кто за? Тысячная толпа, как один человек, подняла руки… Троцкий продолжал говорить. Несметная толпа продолжала держать руки. Троцкий чеканил слова: «Это ваше голосование пусть будет вашей клятвой всеми силами, любыми средствами поддержать Совет, взявший на себя великое бремя довести до конца победу революции и дать землю, хлеб и мир!»

Несметная толпа держала руки. Она согласна. Она клянется…»[258]

Люди не только клялись, но и передавали конкретную власть большевикам. На сторону ВРК перешли гарнизон стратегически важной Петропавловской крепости и Кронверкский арсенал с оружием и боеприпасами. На пленарном заседании Петроградского Совета 23 октября Антонов-Овсеенко оправдывал действия ВРК необходимостью защиты революции, созыва съезда Советов и Учредительного собрания. Большинство депутатов одобрило шаги ВРК.

Вечером 23 октября на заседании Временного правительства Керенский потребовал от министров объявить ВРК «незаконной организацией», подлежащей судебному преследованию. В ночь с 23 на 24 октября было решено закрыть большевистские газеты, подтянуть к Петрограду надежные воинские части, отключить телефоны Смольного института и арестовать Военно-революционный комитет, если тот не откажется от своих действий по захвату власти. Министр юстиции П.Н. Малянтович заявил, что он «незамедлительно предложит прокурорскому надзору начать судебное преследование против членов Военно-революционного комитета», но арестовывать весь его состав считал «нецелесообразным». Было решено принять самые энергичные меры к подавлению вооруженного восстания, привлечь к ответственности ВРК за распоряжение о невыполнении приказов штаба Петроградского военного округа[259]. Одни из министров рекомендовали Керенскому заручиться поддержкой Предпарламента, выступив на его заседании с разъяснением позиций Временного правительства, другие настаивали на немедленных и решительных действиях. Из пригородов Петрограда стали стягиваться в столицу юнкера и части женского батальона. Еще 23 октября инспектор Петроградской городской милиции разослал «весьма секретный» приказ: «…прошу усилить бдительность сегодня и особенно ночью»[260].