Обитель чародеев - Дэвид Эддингс

Друзья чувствовали себя неуютно в его присутствии, называя Гариона «ваше величество», хоть он бесчисленное количество раз просил их не делать этого. Он не чувствовал себя другим человеком и, глядя на себя в зеркало, не замечал, что хоть как-то переменился, но все поступали так, будто в нем произошли серьезные перемены. Выражение облегчения, мелькавшее на их лицах всякий раз, когда он оставлял их, больно ранило Гариона, и он, подобно улитке, замыкался в себе, находя утешение в молчаливом одиночестве.

Тетя Пол все время находилась рядом с ним, но и с ней было не так, как прежде. Раньше он всегда был при ней, теперь роли поменялись, и это казалось ему совершенно противоестественным.

– …Предложение, если ваше величество позволит мне сказать, представляется крайне заманчивым, – заметил Вальгон, заканчивая чтение последнего договора, предложенного Рэн Боруном. Толнедрийский посол отличался язвительностью, имел орлиный нос и аристократическую осанку. Это был Хонетит, он происходил из той семьи, которая основала империю и из которой вышли три императорские династии, и едва скрывал свое презрение ко всем олорнам. Для Гариона он являлся источником постоянного раздражения. Не проходило и дня, чтобы новый договор или торговое соглашение не поступали от императора. Гарион быстро понял, что толнедрийцы крайне негативно относятся к тому факту, что его подписи нет на том или ином пергаменте, и продолжают действовать по принципу: если человеку постоянно подсовывать документы, то в конце концов он что-нибудь да подпишет, лишь бы его оставили в покое.

Стратегия Гариона была очень проста: он отказывался вообще что-либо подписывать

– Точно такой же документ они предлагали на прошлой неделе, – мысленно услышал он голос тети Пол. – Все, что они сделали, это переставили местами пункты да ввели несколько новых слов. Скажи ему – нет.

Гарион посмотрел на хитрого посла почти с открытой неприязнью и решительно заявил:

– Совершенно исключено.

Вальгон начал протестовать, но Гарион оборвал его.

– Это предложение точь-в-точь соответствует представленному на прошлой неделе, Вальгон, и мы оба это прекрасно понимаем. В тот раз я сказал «нет», и сейчас мой ответ будет таким же. Я не предоставлю Толнедре предпочтительный статус в торговле с Райве; я не собираюсь просить разрешения Рэн Боруна подписывать какое-либо соглашение с какой либо нацией, и я, разумеется, не соглашусь с каким бы то ни было изменением условий Вомимбрских соглашений. Пожалуйста, передай Рэн Боруну, чтобы он мне больше не надоедал, если, конечно, ему не захочется говорить дело.

– Ваше величество! – воскликнул потрясенный Вальгон. – Не подобает так разговаривать с императором Толнедры.

– Я говорю так, как считаю нужным, – подчеркнул Гарион. – Я… мы разрешаем покинуть замок.

– Ваше величество…

– Вы свободны, Вальгон, – не дал ему договорить Гарион.

Посол резко выпрямился, холодно поклонился и с высоко поднятой головой удалился.

– Неплохо, – протянул король Энхег из укрытия, где он сидел вместе с другими королями. Незримое присутствие королевских особ постоянно нервировало Гариона. Он понимал, что они следят за каждым его шагом, присматриваются, приходят к определенным выводам, оценивают его решения, его манеру поведения, его слова Он также понимал, что имеет право на ошибку в эти первые месяцы правления, и ему очень хотелось, чтобы при этом никто не присутствовал, но как скажешь группе монархов, что он предпочел бы не быть центром их внимания?

– Немного прямолинейно, однако… вы так не считаете? – сказал король Фулрах.

– Со временем он научится вести себя более дипломатично, – предположил король Родар. – Я полагаю, что Рэн Борун найдет эту прямолинейность не лишенной свежести… после того, как оправится от апоплексического удара, получив ответ нашего Белгариона.

Собравшиеся короли и высокопоставленные особы рассмеялись шутке короля Родара, в то время как Гарион безуспешно пытался скрыть краску стыда.

– Они не могут обойтись без этого? – яростно прошептал он на ухо тете Пол. – Скоро и икнуть нельзя будет без комментариев.

– Не злись, дорогой, – успокаивала она. – В самом деле, это прозвучало не очень вежливо. Ты действительно уверен, что хочешь говорить таким тоном с будущим тестем?

Больше всего на свете Гариону не хотелось выслушивать упреки на этот счет. Принцесса Се'Недра до сих пор не могла простить ему неожиданное вознесение на вершину власти, и у Гариона появились серьезные опасения по поводу женитьбы вообще. Как бы сильно он ни любил её (а он в самом деле очень сильно любил её), он сделал горький для себя вывод: Се'Недра будет плохой женой. Она умна, испорчена и упряма как бык. Гарион не сомневался, что она постарается до предела осложнить ему жизнь и будет втайне радоваться, видя, как муж страдает. Сидя на троне и слушая шутливые комментарии олорнских королей, он порой говорил себе, что лучше бы он никогда не видел Ока.

В те мгновения, когда его думы возвращались к Оку, Гарион бросал взгляд на сверкавший эфес меча, висевшего за спиной. В его сверкании чувствовалось некое самодовольство всякий раз, когда Гарион садился на трон. Меч как бы поздравлял себя с тем, что он, Белгарион-Райве, сотворен им и только им. Гарион не понимал Ока. Камень как бы хотел что-то сообщить ему, но в последний момент менял решение. Гарион время от времени общался с богами, но уровень общения с Оком был ни на Что не похож. Камень служил средоточием каких-то неведомых сил, к которым было не подступиться. Более того, его привязанность к Гариону казалась совершенно необъяснимой, что не нравилось молодому королю. Когда Гарион приближался к трону, камень начинал пылать нестерпимо ярким светом и голова наполнялась пленительной песней, которую он впервые услыхал в башне Ктачика. Песнь завораживала и манила, и Гарион чувствовал, что, если он подхватит эту мелодию, вдвоем они сумеют преодолеть все преграды. Торак с помощью Ока сокрушил полмира. Гарион с его помощью в состоянии выправить положение. Тревожило, однако, то, что не успевал о чем-то подумать Гарион, как Око начинало советовать ему, что и как делать.

– Не отвлекайся, Гарион, – мысленно услышал он голос тети Пол.

Важные дела, намеченные на утро, были сделаны. Оставалось несколько петиций и поздравления, которые поступили рано утром из Найссы. Тон поздравления был дружелюбный, и подписал его евнух Сэйди. Гарион решил хорошенько подумать, прежде чем отвечать на нее. Воспоминания о том, что произошло в тронном зале Солмиссры, продолжали волновать душу, и он сомневался в том, что ему хочется (по крайней мере, сейчас) наладить отношения с людьми, поклоняющимися змее.