В одном из сказочных измерений (СИ) - "Yukhari Rakhag"

- Ага, - буркнул я, замечая странный взгляд мамы, которая смерила Гермиону сверху вниз. Ну, спасибо, хоть презрения открытого в нём не было, но что же тогда там было? Я встретился глазами с Нарциссой, но та никак не выдала себя. Что поделать, окклюменция – это её всё.

Мы направились к лодкам, одна из которых должна была довезти нас до небольшого пирса, где был охраняемый портал. Оттуда мы аппарировали в мэнор.

Такое небольшое путешествие сильно измотало меня, и я побледнел ещё сильнее обычного.

- Сынок, тебе чем-то помочь? – беспокойство в глазах моей мамы всё-таки пробило её маску.

- Нет, мам, спасибо. Мне просто нужно отдохнуть. Ви. Грейнджер. – Я по очереди кивнул девушкам и, опираясь на трость, медленно пошёл к себе. Не хватало ещё здесь вырубиться. Тогда иллюзия спадёт почти наверняка, и они все узнают, в каком плачевном состоянии я нахожусь.

Придя к себе в комнату, я заперся, сбросил с себя облик молодого Малфоя, и, откинув трость, начал судорожно раздеваться. Нагота подарила немного ощущения облегчения, особенно в том плане, что к моим увечьям ничто не прикасалось, не раздражало их, причиняя мне дополнительные страдания.

Я сделал шаг вперёд и почувствовал, как комната гибкой кошкой прыгнула на меня, увлекая меня к полу. Рукой я успел немного затормозить падение, но она скользнула по кровати, зацепила одеяло, и вместе с ним я повалился вниз.

***

Сон не отпускал меня, даруя спасение и забытье, но вот ощущение холода во всём теле упорно звонило в колокол, который своим громким звуком вытаскивал меня из дремы.

Я открыл глаза. Всё-таки спать голым на полу было не самой лучшей затеей. Однако эта небольшая передышка укрепила меня, в теле, помимо холода, чувствовались ещё и отголоски былой силы.

С трудом поднявшись, я направился в душ. Тёплая вода окончательно привела меня в себя, но в отместку мои раны снова начали кровоточить, хотя боль и не была такой сильной – видимо, в Азкабане в меня влили ещё и слабое обезболивающее.

Осторожно вытершись, я натянул простые спортивные штаны и набросил сверху белый халат. Это было, несомненно, удачная идея – на кровавые раны набрасывать белую материю, но у меня не было ничего другого под рукой, а в дверь комнаты уже кто-то настырно стучал.

Я вышел из ванной и взмахом палочки открыл дверь, забыв накинуть на себя иллюзию.

- Грейнджер? – я вопросительно поднял бровь, когда в комнату вошла гриффиндорка.

- Как ты? – спросила она, пристальным взглядом рассматривая меня.

- Не сдох и ладно, - мрачно ответил я. Моё состояние улучшилось, но вот на настроении это почти не сказалось. Блядские отравляющие мысли всё ещё плавали в безмятежном озере электрическими скатами, готовые вот-вот поразить меня своим разрядом.

Гермиона прошла в комнату и села, видимо, не собираясь её покидать ближайшее время. Я же подошёл к кровати и плюхнулся на неё.

«И что говорить?»

Отчего-то неловкость сковывала нас обоих, а меня ещё и жалили собственные переживания.

- Там, в Азкабане… - начала девушка. – Охранники сняли шум, мол, кто-то хотел покончить жизнь самоубийством. Его еле откачали…

Она прямо посмотрела на меня, но я выдержал этот взгляд, нацепив на себя привычную маску.

- Привычное дело для такого места.

- Да, но не повязка на твоём запястье, - к слову, после душа я снова замотал руку теперь уже чистым бинтом.

Тонкий укол раздражения пронзил мою грудь. Таки заметила! Молодец!

«Чтоб ты так другие вещи замечала, Грейнджер!»

- Грейнджер, зачем ты это всё делаешь? – напрямую спросил я, немного резко, от чего девушка вздрогнула.

- Что делаю? Переживаю из-за того, что ты захотел прекратить свою жизнь? – её тон тоже начал подниматься.

Я вскочил и начал мерить комнату шагами.

- Это в том числе! Но зачем ты делаешь всё это? - бессилен выразиться более чётко словами, я обвёл комнату рукой. Она молчала, очевидно, решив, что я спустя пару минут успокоюсь, и объяснюсь, но меня только дальше прорвало. – Ты слышала когда-нибудь о таком состоянии, как Стокгольмский синдром?

- Стокгольмский синдром? Стоп! Что? – теперь и она вскочила, смотря на меня, о Мерлин, с яростной обидой.

«Я-то тут причём? Что я спросил не так?»

- Так ты думаешь, что я помогаю тебе и… э… принимаю твою близость из-за того, что привязана к тому Малфою, что меня… - она осеклась, а я возьми и ляпни:

- Да, именно так я и думаю. И это причиняет мне неимоверную боль! Потому что это даже не жалость. Это, сука, намного хуже! – последние слова я прокричал.

Она опустила глаза, замотала головой, и я уже наверняка знал, что это её собственный способ справиться со злыми слезами, которые вызвали мои слова.

Я почувствовал укол сожаления. Ведь при любых раскладах она не виновата в этой ситуации. Никто не виноват. Кроме того ублюдочного меня из этого измерения.

- Какой же ты… придурок, Малфой! – она подняла на меня глаза. – Я не хочу, чтоб ты умирал. Именно ты! Тому Малфою я, возможно, в душе даже желаю смерти. Но не тебе, - она смахнула ладонью дорожки слёз со щёк.

Я выдохнул, уже сожалея о том, что начал этот разговор, однако, во мне включился защитный механизм, и уже спокойней, но всё же я проговорил:

- Может, у тебя просто происходит подмена образов, и ты этого не замечаешь? Сама подумай, внешность-то фактически одна и так же.

Она замотала головой.

- Дурак… - прошептала девушка, и я, признаюсь, и почувствовал себя таковым. Гермиона снова казалась мне такой беззащитной и хрупкой, а я снова довёл её до слёз.

Пересекая расстояние между нами в полтора шага, я осторожно привлёк девушку к себе. Она уткнулась мне носом в плечо, и моя рука сама по себе начала гладить её по спине.

- Ты права, прости… Начитался всякой мордредовой херни, вот и подумал такое.

- Я чётко осознаю, что это ты. Это как с Фредом и Джорджем – внешность одна, но люди разные. У меня нет никакой болезненной привязанности к тому Малфою, - проговорила гостья мэнора мне в плечо, и я, скривившись сквозь лёгкую улыбку, произнёс:

- Ну, спасибо за сравнение с Уизелами. Так меня ещё не называли.

- Драко, у тебя кровь! – Гермиона отстранилась и осторожно потянула за края халата, распахивая его. Как только её взору предстала моя окровавленная грудная клетка, которая после душа больше напоминала месиво из-за смешивания воды и крови, она ахнула. – Мерлин, Драко…

- Мда, дерьмо случается, - резюмировал я, сузив глаза, потому как предвкушал, что сейчас начнётся адовый ад.

- Тебе становится хуже. Ты точно не ошибся с якорем? – я встретился взглядом с глазами цвета топлёного шоколада и как-то грустно улыбнулся.

- Точно. Я, правда, не знаю, как это работает, но в том, что у меня было только одно, так сказать, незавершённое дело, я уверен на все сто.

- Но почему тебе становится хуже? – она смотрела на мою изувеченную грудную клетку так, словно та хранит какие-то секреты, и вот-вот должна о них поведать.

- Я не знаю, - откровенно говоря, я лукавил, были у меня некоторые соображения на этот счёт, но я решил не озвучивать то, что чем больше Грейнджер приносит мне боли, тем быстрее идёт эта реверсивная херня. Странно, что назад она не возвращается.

- Надо кому-то сказать! Надо обратиться в Мунго! Или снова навестить Идачи! Нужно что-то делать…

- Грейнджер, - я положил обе руки ей на плечи. – Остановись! Ничего из этого не поможет…

- Но ты ведь умираешь, - её глаза снова были на мокром месте, а на лице была написана паника.

- Всё нормально, Грейнджер, - я невесело улыбнулся, - каждый день кто-то да умирает.

- Но, Драко… - кажется, от моего тона становилось только хуже, её тело начала пробивать мелкая дрожь – я чувствовал это руками.

- Забей. Просто забей. Не хочу, чтоб последние дни, сколько у меня там их в запасе, были омрачены чем-то. Хорошо?

Она кивнула, не переставая дрожать, но, кажется, назревающая истерика была уже позади.