Апостол Германии Бонифаций, архиепископ Майнцский: просветитель, миссионер, мученик. Житие, переписка. Конец VII – начало VIII века - Игумен Евфимий (Моисеев)

Именование франкских майордомов словом princeps передается здесь по-русски условно словами «князь», «правитель» или «предводитель».

1 (9). Винфрид призывает ученика Нитхарда к изучению наук (716–717)

Нитхарда[278], дражайшего товарища и возлюбленного друга, которого соединил со мною не преходящий дар временного злата и не остроумие льстивых слов, но близость духовного родства связала нетленными узами, приветствует Винфрид с пожеланием вечного спасения во Иисусе Христе!

Молю выдающееся дарование твоей юности смиренными письменами моей посредственности, дражайший брат, неленостно вспоминать речение премудрого Соломона: Во всех делах твоих помни о конце твоем, и вовек не согрешишь (Сир. 7, 39), и еще: Ходите, пока есть свет, чтобы не объяла вас тьма (Ин. 12, 35), ибо все нынешнее быстро пройдет, а вечное настанет скоро, и все драгоценности мира сего, будь то красота золота и серебра, будь то сверкание самоцветов, будь то изысканное разнообразие роскошных яств или изящных одеяний, не иначе проходят, как тень, исчезают, как дым, истаивают, как пена, по вернейшему слову псалмописца: Человек – словно трава дни его, и как цвет полевой, так он отцветет (Пс. 102, 15), и еще: Дни мои – как уклоняющаяся тень, и я иссох, как трава (Пс. 101, 12).

И потому все, кто жаден до золота и отвернулся от священных наук[279], строят засады и растягивают легко рвущиеся паучьи сети, чтобы уловить ничтожное, словно тонкий ветер или прах; ибо, по словам псалмопевца, они сокровиществуют и не знают, для кого собирают (ср.: Пс. 38, 7). А когда смерть, взимательница долга, посланная ненавистным Плутоном[280], хищно лязгая окровавленными зубами, залает у порога, тогда они в трепете, лишенные всякой Божественной помощи, внезапно утрачивают как драгоценную свою душу, так и обманчивое свое сокровище, которому они в своей жадности служили днем и ночью. И после этого, схваченные дьявольскими руками, они попадают в мрачнейшие пределы Эреба[281] и подвергаются там вечному наказанию.

Так как все это истинно без малейшей тени сомнения, я умоляю тебя настойчивыми и усиленными братской любовью просьбами, чтобы ты, весьма ясно узрев все это, поспешил пробудить то изящное природное дарование, которое у тебя есть, и не угашал познания благородных наук и духовно полыхающий огонь Божественного разумения влажным брением и мокрым прахом земного похотения, но чтобы ты памятовал слова псалмопевца о блаженном муже: В законе Господа воля его, и о законе Его размышляет он день и ночь (Пс. 1, 2), и еще: Как люблю я закон Твой, Господи, весь день размышляю о нем (Пс. 118, 97), и еще то, что сказал Моисей во Второзаконии: Да не отходит сия книга закона от уст твоих; но поучайся в ней день и ночь (Нав. 1, 8). Совершенно удалив все препятствующие тебе бесполезные занятия, старайся прилежать умом к изучению священных наук и достичь в том достославной и истинной красоты, то есть Божественной премудрости, которая блистательнее золота, приятнее видом серебра, огнезрачнее карбункула, сиятельнее горного хрусталя, ценнее топаза (ср.: Иов. 28, 17, 19), и, по утверждению многоумного проповедника, все драгоценное не стоит ее (ср.: Притч. 3, 15; 8, 11). Ибо что более пристало, дражайший брат, искать юным и чем почтеннее обладать старцам, как не знанием Священного Писания? Оно совершенно безопасно управляет корабль нашей души и приводит его к берегу прекраснейшего рая и непрестанному радованию вышних ангелов. О нем вышеупомянутый мудрец сказал: «Премудрость побеждает злобу, она простирается мощно от края и до края и располагает все с приятностью. Ее возлюбил и взыскал я от юности моей, и стал почитателем красоты ее; она прославляет благородство, имея общение с Богом, Господь же всех возлюбил ее, ибо она научает познанию Бога (см.: Прем. 7, 30–8, 4)».

Посему, если пожелает всемогущий Господь, чтобы я когда-нибудь вернулся в эти края, я обещаю быть тебе во всем этом верным другом и в изучении Божественных Писаний преданнейшим помощником, насколько мне достанет сил[282].

2 (10). Винфрид аббатисе Эадбурге из Танета о видении одного монаха в монастыре Венлок (716)

Блаженнейшую деву и возлюбленнейшую госпожу Эадбургу[283], исполнившую правило монашеской жизни, – недостойный Винфрид приветствует с искренней любовью во Христе.

Ты просила меня, дражайшая сестра, поведать и изложить в письме, как я узнал то со слов досточтимой аббатисы Хильдемеды[284], дивные видения, которые были явлены тому воскресшему из мертвых, который недавно умер в монастыре аббатисы Мильбурги[285] и вернулся к жизни. Прежде всего я приношу теперь благодарность всемогущему Богу за то, что могу с Божией помощью исполнить твою просьбу тем полнее и точнее, что я сам говорил с этим ожившим братом, когда он недавно прибыл в нашу сторону из заморских краев и собственными словами изложил мне поразительные видения, которые он наблюдал в духе, будучи восхищен из тела.

Он говорил, что из-за боли от сильного недуга он вдруг совершенно отрешился от тяжести тела. Это было весьма сходно с тем, как если покрыть глаза живому и бодрствующему человеку плотнейшим покровом, а затем внезапно удалить покрывало, – и тогда все, что было раньше невидимо и скрыто, становится ясным. Так и у него по удалении покрова земной плоти предстал перед взором сразу весь мир, так что он мог обозреть одним взглядом все страны, народы и моря. И тогда его, вышедшего из тела, приняли ангелы столь светлые и блистательные, что он из-за чрезвычайного сияния никак не мог на них взглянуть. И они пели приятными и согласными голосами: Господи! не в ярости Твоей обличай меня и не во гневе Твоем наказывай меня (Пс. 37, 2).

«И они подняли меня, – говорил он, – вверх на воздух. И вокруг всего мира я видел огнь горящий и пламя огромной величины, пышущее и страшно поднимающееся вверх, почти столь великое, что оно могло бы охватить все мироздание одним огненным шаром, если бы его не укротил святой ангел, напечатлевший знамение святого креста. Ибо когда он напечатлел на пути грозного пламени знамение креста Христова, тогда пламя стало уменьшаться и сильно утихло. И страшный жар этого пламени доставлял мне нестерпимые мучения, особенно из-за того, что моим глазам было горячо и бил в них свет сияющих духов, покуда светозарный ангел не прикоснулся наложением своей руки как бы в защиту моей головы и не оградил меня от повреждения пламенем».

Кроме того, он рассказывал, что в то время, как он был вне тела, такое великое множество душ, отходящих от тела,