Список ликвидатора - Фридрих Незнанский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Герман же поднялся со скамейки и зашагал к пустырю.
«Ну все… – стучало у него в голове. – Теперь-то я их наконец сожгу…»
Очень скоро он снова стоял на пустыре, – правда, уже не в центре, а с краю. Игры в жреца Редникову надоели, ему хотелось только одного: поскорее спалить документы. «И сразу к Тане…» – думал он.
Вытащив бумаги из папки, он сложил их кучкой, открыл коробок и чиркнул спичкой. «Все! – сказал он себе. – Поехали!»
В этот самый момент пламя с шипением погасло. Редников почувствовал, как по голове и плечам застучали редкие, но крупные капли дождя. Он задрал голову вверх. Над пустырем висела аккуратная маленькая тучка. Все остальное пространство небосвода оставалось при этом чистым.
«Ну это уж точно знак! – подумал Герман. Он быстро собрал бумаги, сунул их обратно в папку и пошел прочь. – Сама природа запрещает мне их сжигать!»
Возле Таниного дома, к которому вернулся Редников, дождя не было. «Но я же не смогу объяснить ей, почему не уничтожил документы! Она просто поднимет меня на смех! Или, что еще хуже, посчитает дураком!» – Герман поежился и посмотрел на папку.
– Что же мне с тобой делать? – тихо и тоскливо произнес он.
Не уничтожить нельзя, потому что такова воля Тани. Уничтожить тоже, вроде бы нельзя, потому что такова воля природы.
Редников подумал и решил, что воля Тани для него все-таки важнее воли природы. «Зайду в какой-нибудь подъезд и сожгу их там!» И Герман направился в сторону соседней жилой башни.
Зайдя внутрь, Редников решил подняться на последний, девятый этаж и там, если повезет, пробраться на чердак, а если нет – устроить небольшой костер прямо у мусоропровода.
Дождавшись лифта, он шагнул в его кабину, нажал кнопку и поехал на самый верх.
«Только бы не застрять!» – думал Герман, справедливо полагая, что электрический ток тоже относится к силам природы, а его внезапное отключение сделает дальнейший подъем невозможным.
Однако все прошло благополучно, и через минуту Редников вышел на междуквартирный пятачок девятого этажа. Шагнув к ведущей на чердак лестнице, он быстро поднялся и с облегчением обнаружил, что решетчатая металлическая дверь открыта.
«Обманул я тебя, мать-природа!» – несколько самодовольно подумал он и двинулся в глубину чердака.
Было так темно, что Герману пришлось зажечь спичку. Он вытянул руку с мерцающим огоньком перед собой… и чуть не вскрикнул от неожиданности.
Метрах в трех от него спешно натягивали на себя штаны мужчина и женщина бомжеватого вида. Рядом с ними лежал матрац, с которого они, судя по всему, только что и вскочили.
– Зин, – сказал вдруг мужчина, щурясь и вглядываясь в Редникова. – А это ведь не облава!
– А чего же это? – спросила женщина.
– А хрен его знает! – ответил мужик. – Додик какой-то!
В этот момент спичка обожгла пальцы Герману, и, вздрогнув, он отбросил ее в сторону. Однако бомж тут же вкрутил в патрон висящую рядом с ним лампочку, и чердак озарился тусклым светом.
– Эй, ты! – обращаясь к Герману, довольно нагло крикнул мужик. – Ты кто такой? Ты чего тут делаешь?
– А вы что тут делаете? – пробормотал тот.
Женщина подбоченилась и выдала:
– Сексой занимаемся! Че, присоединиться, что ль, хочешь?
– Я ему ща присоединюся! – угрожающе произнес мужчина и направился в сторону непрошеного визитера. – А ну пшел отсюда!
Неожиданно сам для себя Герман рыкнул:
– А ты какое право имеешь мне указывать?! – И, шагнув навстречу бомжу, который был в два раза шире его, Редников сжал кулаки: – Я тебя спрашиваю, какое право?!
Такое случилось с ним первый раз в жизни. Он даже удивился: «Что это я?…»
А дальше произошло то, о чем он никогда и мечтать не мог. Такой агрессивный еще несколько секунд назад мужчина вдруг как-то обмяк и голосом, из которого мгновенно улетучились угрожающие интонации, произнес:
– Да ты чего, парень, а? Я ж просто так… Понимаешь, мы тут это… Ну уединились и думали, что облава ментовская… а это, оказывается, ты… Ну я и это… погорячился… Ты уж извини… – совсем миролюбиво закончил бомж. – Я ничего такого не хотел…
Герман опустил кулаки и сказал:
– Да ладно… Чего уж там…
В его душе звучали фанфары и бил победный салют. Впервые в жизни он не отступил перед реальной опасностью ввязаться в драку.
«Еще секунда, и я бы первый шлепнул его по носу! – с восхищением думал о себе Редников. – Вот это да!»
Восторг Германа был настолько сильным, что на какое-то время он даже забыл, зачем, собственно, поднялся на этот чердак.
– Ну че, Зин, пошли, что ли, отсюда… – растерянно сказал своей подруге бомж.
– Пошли… – пробурчала та.
Редников великодушно махнул рукой:
– Да чего уж там… Оставайтесь… – И, подмигнув, он кивнул на матрац: – Занимайтесь своими делами…
«Ну я даю! – изумился Герман. – Сроду таким пошляком не был!»
Несмотря на то что перед ним стояли бомжи, ему стало неудобно. И, поправив очки, он с некоторым смущением сказал:
– Ну, бывайте…
– Ага, покеда… – отозвался мужик.
Редников развернулся, шагнул к двери и спустился по лестнице. Уже оказавшись в самом низу, он вспомнил про папку, которую продолжал сжимать в руке.
Странное дело, но Герман вовсе не расстроился из-за того, что ему снова не удалось сжечь ее содержимое. Новое, только что испытанное им чувство победы доставило ему такое удовольствие, что он хотел испытать его снова.
«Ну что я, в самом деле, бегаю по пустырям да чердакам! – поморщился он. – Веду себя как последний трус! Не надо жечь эти бумаги!»
Как только Редников подумал это, перед ним возник образ Тани, грозящей ему пальцем и предупреждающей: «Запомни: или я, или папка!»
Герман потупил было взгляд, но тут же воспрял духом и возразил образу:
– Как же так? Ведь ты заставляешь меня быть ничтожеством!
Полупрозрачная Таня от неожиданности вздрогнула и пробормотала:
– Не ничтожеством, а благоразумным человеком…
– Нет, ничтожеством! Ничтожеством!
Образ девушки захлопал глазами и, не найдя что ответить, растворился в воздухе.
«Я сумею убедить ее, что сжечь папку – это не выход! – уверенно подумал Редников. – Сумею!»
Затем он спустился на первый этаж и вышел из подъезда.
Прошедший невдалеке дождь принес свежесть и на окрестные территории. Редников с наслаждением вдохнул воздух, на секунду прикрыл глаза и вдруг улыбнулся.
«И что я мучаюсь? – подумал он. – Ведь есть элементарный выход из ситуации! Причем выход достойный! Надо отнести эти бумаги в милицию!»
Он удивился, как такая мысль не пришла ему в голову раньше.
«Впрочем, кажется, она приходила… Только я не мог ее принять, из-за того что трусил…»
Герман решил сдать папку в дежурную комнату милиции, находящуюся на ближайшей станции метро. Во-первых, это недалеко, а во-вторых, кошмарное позавчерашнее событие имело отношение как раз к данному виду транспорта. Правда, случилось оно в центре, но какая разница: милиция-то и здесь и там одна и та же…
И Редников направился к метро, воображая, как он зайдет в отделение и, храбро бросив папку на стол дежурного, или кто у них там, произнесет: «Тут очень важные бумаги государственного значения! Я получил их при страшных и загадочных обстоятельствах!»
Герман задумчиво покрутил мочку уха: «Нет, пожалуй, это будет слишком напыщенно…» В его мозгу сразу же возник новый план, сопровождающийся не менее красочным, чем первое, видением: «Я войду в отделение, встану и, сделав мужественное лицо, скажу, что судьба страны, быть может, в этой папке. И спас ее я!»
«Нет, так тоже не очень… – Редников взялся за другую мочку. – Надо бы поубавить форсу…» Он чуть подумал и решил еще более кардинально изменить сценарий своего появления в милиции: «Лучше я войду, сяду и спокойно расскажу обо всем, что произошло. А потом отдам документы».
Это было менее эффектно, зато по-деловому.
Редников еще немного помял ухо и вдруг решил: «А еще лучше так. Я просто вручу папку милиционеру, который дежурит в вестибюле, и скажу, что нашел ее».
Однако тут ощущался перегиб в другую сторону. Данный способ передачи документов был начисто лишен героизма, и Герман понял, что не может поступить подобным образом. «Я должен вести себя как настоящий мужчина, а не как тряпка!» – подумал он.
И вдруг ему снова стало страшно.
«А ну успокойся! – приказал он себе. – Немедленно успокойся!»
Но страх только усилился.
– Да что же это такое! – со злостью произнес Редников, не замечая, что находится в окружении пешеходов, шагающих, как и он, по тротуару в направлении метро.
– Пьяный, что ли? – шарахнулись от него две тетки. – Точно пьяный! Сам-то дохляк дохляком, а выпил и думает, что ему море по колено!
«Пьяному море по колено!» – сколько раз слышал Редников эту фразу! Удивительно, но ему никогда не приходилось проверить истинность данного постулата на себе. Те минимальные дозы спиртного, которые Герман позволял себе на праздники, не давали должного представления об укрепляющем боевой дух действии алкогольных напитков.
