Моторы заглушили на Эльбе - Василий Белых

— Подбит! — вырвалось у меня.

— Кто? — спросил Емельянов, пристально наблюдавший за действиями экипажей своей батареи.

— Танк! Смотри вправо!

В деревне остановился еще один танк. Емельянов вскинул бинокль.

— С западной окраины Малънова бьют два немецких противотанковых орудия, — немного погодя сказал он.

— Надо выручать танкистов! Скорее!

Емельянов понял меня с полуслова и передал экипажам сигнал «Действуй, как я!». Выбрав удобную огневую позицию, он скомандовал: «Огонь!» За первым снарядом его самоходки на противотанковые орудия противника обрушился огонь всех САУ батареи. Уничтожив вражеские орудия, самоходки догнали цепи стрелкового батальона.

221-й полк, выбив гитлеровцев из траншей и заняв высоту с отметкой 59,4, ударил по деревне с юго-запада и совместно с 218-м гвардейским стрелковым полком, штурмовавшим опорный пункт с востока, овладел Мальновом. Первая полоса обороны противника рухнула.

На второй оборонительной полосе ощетинился огнем всех видов оружия Карциг. Оборона этой деревни усиливалась, наличием высоты с отметкой 66,3, что была северо-западнее Карцига, и фланговым огнем, который вели гитлеровцы из дотов и дзотов, расположенных на ее скатах. Продвижение войск снова застопорилось.

Я уже хотел было ехать на НП полка, но тут в батарею прибыл Колобов и сообщил, что ведется подготовка к атаке деревни Карциг. Главный удар будет наноситься по укрепленной высоте. Задача по овладению ею возлагалась на 215-й гвардейский стрелковый полк, выдвинутый из второго эшелона, и на нашу 2-ю батарею.

Ну а что же произошло в 1-й батарее? Выстрел орудия САУ и взрыв вражеского снаряда прогремели почти одновременно. Самоходку обдало взрывной волной, землей, осколками. Два больших осколка прошили тонкую броню боевого отделения, но не задели экипаж и механизмы. Воздух внутри самоходки наполнился гарью, дымом, пылью. Когда дым рассеялся, комбат Лебедев увидел в триплекс самоходки своей батареи, продолжающие движение.

— Тавенко, вперед! — скомандовал он механику-водителю. Но тот даже не отозвался.

— Тавенко, вперед! — продублировал Сытытов команду офицера.

Мотор работал, а самоходка стояла как вкопанная. Почувствовав неладное, Сытытов по днищу машины с трудом протиснулся под пушкой к сиденью механика-водителя. Тавенко неподвижно сидел на своем месте. Сытытов тронул его за плечо. Голова Петра качнулась, безжизненно склонилась влево. Сытытов в отчаянии схватил друга за плечи, стал трясти, звать: «Петро! Петя!» Однако механик не отзывался. Протиснуться дальше в отделение управления Сытытов не мог и возвратился в боевое отделение.

— Тавенко мертв! — крикнул он своим товарищам и хотел было выскочить, чтобы пробраться к Петру снаружи, но вспомнил, что люк механика-водителя закрыт. Игорь снова полез по днищу машины, протиснулся между сиденьем механика-водителя и мотором, снял стопор, открыл люк. Затем выбрался из самоходки через боевое отделение и бросился к Тавенко. Большой осколок фашистского снаряда пробил боковую броню самоходки и поразил Тавенко в живот. Петр руками охватил зияющую рану, да так и застыл. Нога его по-прежнему давила на газ, и мотор продолжал работать. Рычаги управления остались в заднем положении, и потому самоходка не могла сдвинуться с места. Кровь залила сиденье, забрызгала механизмы управления. Сытытов, не раздумывая, начал вытягивать тело друга через люк. Он старался делать это осторожно, словно любое неловкое его движение еще могло причинить боль Петру. За Игорем выскочил из самоходки и комбат. Вместе они внесли тело Тавенко в боевое отделение.

— Действуйте у орудия, я поведу самоходку! — крикнул офицеру Сытытов и снова выскочил из машины.

Снаряды продолжали рваться вокруг, но не так часто, как в начале артиллерийского налета. Игорь, взявшись за ствол пушки, закинул ноги в люк, чтобы и самому скрыться в нем, как вдруг что-то сильно дернуло его левую руку. Уже сев на место механика-водителя, он ощупал ее: по ней струилась теплая влага. «Недавно в правую, а теперь в левую», — машинально отметил он.

Раздумывать не было времени.

— Мы еще отплатим за тебя, Петро! — громко крикнул Игорь, как будто его мог услышать друг или тот, дому он, Сытытов, грозился отплатить.

Заглохнувший было мотор взревел, самоходка рванулась с места. Лейтенант Лебедев приготовился вести огонь из орудия, но машина неслась без остановки. Искусно обходя воронки и преодолевая траншеи, Сытытов вел самоходку вперед… Лебедев дал команду сделать остановку, но за шумом мотора и пулеметной стрельбой Сытытов ее не расслышал. Офицер понял состояние своего подчиненного: на месте Сытытова он сейчас делал бы то же самое. Так как стрелять из орудия на ходу нельзя было, Лебедев открыл пулеметный огонь. Самоходка вырвалась на гребень высоты. Сытытов принялся утюжить траншею. Потом круто развернулся и стал поливать пулеметным огнем фашистов, убегавших по западным скатам высоты.

За машиной командира батареи устремились вперед и другие самоходки. Подоспела пехота. Вместе с ней САУ тронулись в обход деревни Мальнов.

Решительным наступлением с трех сторон 215-й полк овладел высотой с отметкой 66,3 и повернул свои боевые порядки для атаки деревни Карциг с северо-востока. Наступавший с востока 218-й полк занял первую траншею противника, но, встретив сильное сопротивление, дальше не продвинулся. Ночь прошла в подготовке к новой атаке.

Наутро по всему переднему краю опять заговорили орудия. Под прикрытием их огня батарея Емельянова с десантом учебной роты дивизии обошла деревню Карциг с севера и ворвалась на западную окраину, завязав бой. Враг, оказавшись перед угрозой окружения, дрогнул. Командир 3-й батареи лейтенант Газдынов, посадив на самоходки десантом стрелков-гвардейцев, организовал преследование. Обходя места горячих схваток, батарея вырвалась на западную окраину деревни и соединилась с десантом Емельянова. Затем, прикрываясь складками местности и используя лощину северо-восточнее Нидер-Езар, Газдынов повел батарею вперед. Самоходки с ходу ворвались в деревню Нидер-Езар. Разгорелись уличные бои. К исходу дня пал и этот опорный пункт обороны гитлеровцев. 2-я и 4-я батареи, продолжая преследование, на плечах отступавших ворвались в Альт-Малыш и овладели им. 20 апреля после двадцатиминутного артиллерийского налета полки гвардейской стрелковой дивизии, поддержанные огнем самоходчиков, штурмом овладели сильным опорным пунктом Дебберин. Вторая полоса обороны гитлеровцев пала, началось преследование отходившего в панике врага.

В жестоких боях, кровавых схватках с отчаянно оборонявшимися фашистами брали советские солдаты каждый населенный пункт, улицу, дом, каждую высотку, окоп и огневую точку. Берлин был густо опоясан оборонительными рубежами. Прорвав едну оборонительную позицию или заняв населенный пункт, советские части наталкивались на новый рубеж сопротивления. Делали короткую остановку: подтягивали артиллерию, вызывали авиацию, перегруппировывали силы. Затем таранили вражескую оборону, прогрызали в ней брешь и продвигались еще на один шаг вперед. Какими же многотрудными были эти последние шаги к победе! В пекло войны враг бросал все, что только мог. Силы у него еще были немалые. На месте сгоревших в этом пекле гитлеровских полков и дивизий появлялись новые — снятые с других участков фронта. Фашисты знали: с востока к ним неумолимо приближается смерть. Жернова развязанной нацистами войны перемалывали последние резервы гитлеровской Германии. Кольцо вокруг Берлина сжималось все больше и больше, и одновременно все туже затягивалась петля на шее бесноватого фюрера.

Город и крепость Франкфурт-на-Одере советские войска давно обошли стороной. Под ударами стрелков-гвардейцев и самоходчиков пали опорные пункты гитлеровцев Шмерль-Мюлле, Регенмантель, Штайнхефель…

Командир корпуса генерал Труфанов передал самоходно-артиллерийский полк на усиление 41-й стрелковой дивизии. Совместно с другими частями ей предстояло овладеть крупным узлом сопротивления гитлеровцев — городом Фюрстенвальде, прикрывавшим подступы к юго-восточной окраине Берлина. Самоходный полк совершил марш и сосредоточился в районе Мольненберга.

После непрерывных семидневных боев наш полк впервые собрался вместе. Светлого времени оставалось немного, и экипажи не мешкая принялись готовить машины к бою. Вечером бойцы навещали друзей в других батареях. Многих недосчитались: кто в тылу залечивал раны, а кто навечно остался лежать в этой обильно политой кровью советских солдат земле.

Газеты еще не успели в полной мере рассказать о подвиге войск, штурмовавших Берлин, но бойцы знали: советский солдат уже ступил на его порог. Во имя этого были принесены тяжкие жертвы, зато и цель была уже близка.

Командиры знакомились с обстановкой, изучали задачу, изыскивали наилучшие варианты ее выполнения, готовили экипажи. Пузанов, Шамонов и я находились в батареях, инструктировали партийный и комсомольский актив. Подолгу беседовали с теми, кто в последних боях заменил выбывших из строя парторгов и комсоргов батарей, провели заседания партийного и комсомольского бюро, приняли отличившихся в боях воинов в партию и комсомол, обсудили задачи коммунистов и комсомольцев в бою за город. Особое внимание было обращено на формирование штурмовых групп, индивидуальную работу с офицерами, коммунистами и комсомольцами, агитаторами, включенными в их состав.