Шерлок Холмс пускается в погоню (сборник) - Мэтью Эллиотт

Брэдстрит достал из кармана окровавленный нож со сломанным кончиком. Я выхватил оружие у него из рук.

– Спасибо, инспектор, – поблагодарил я. – Один ваш коллега в Пэнгборне будет весьма рад заполучить его.

Брэдстрит пришел в замешательство, а Холмс воспользовался этим, чтобы снова напуститься на него:

– Мы бы не позволили этим дьяволам сбежать, инспектор, но сначала они должны были привести нас к объекту. Ваше нетерпение может стоить нам много дней тяжелой работы.

– Не знаю ничего ни о каком «объекте», мистер Холмс, – буркнул Брэдстрит. – Знаю только, что какой-то кровожадный иностранец – свинья этакая! – напал с ножом на моего сержанта, а значит, место им за решеткой.

– Мы зря теряем время! – заныл Сантини. – Нужно немедленно начинать поиски!

Брэдстрит только теперь заметил нашего спутника.

– А это еще кто? Выглядит как один из них, – прорычал он.

– Спокойно, инспектор, – урезонил я его. – Мистер Сантини наш клиент – в каком-то смысле. У него есть законный интерес к тому, что спрятано в этом доме. Я предлагаю сейчас направить все наше внимание на поиски. Так что? Холмс? Инспектор?

– Спасибо, что согласились присутствовать при наших поисках, Брэдстрит, – произнес Холмс, совладавший с досадой. – Будет лучше, если свидетелем их выступит официальное лицо, способное пресечь любые опрометчивые действия. – С этими словами он посмотрел на Сантини, который озабоченно озирался.

Коридор в Крофтлендсе был несколько больше, чем в Филд-хаусе, и я сделал вывод, что миссис Картнер не занималась его убранством, которое отличал ужасный вкус.

Даже с этого места, откуда мало чего удавалось разглядеть, было видно, что Эктор Мирас и его сообщники разгромили весь дом: сдернули картины со стен, порвали в клочки холсты и разбили рамы; разгромили всю мебель; даже перила отодрали и распилили.

Миссис Картнер открыла рот, но не смогла издать ни звука. Сдавленный крик ужаса, похоже, застрял у нее в горле. Я взял ее похолодевшую руку в свою, но даже если она заметила мой жест, то не подала виду.

Было ясно, что последние обитатели Крофтлендса имели большой запас времени, чтобы заниматься поисками, и вели их вполне методично. Не уверен, что Шерлок Холмс справился бы лучше.

– Ну, мистер Холмс, – произнес Брэдстрит, потирая большие руки, – мне понятно, что мы ищем нечто спрятанное в этом доме. Судя по всему, комнат здесь должно быть не меньше десяти.

– Пятнадцать, если мне не изменяет память, инспектор, – подсказала наша пришедшая в себя клиентка.

– Где предлагаете начать?

В глазах Холмса блеснул веселый азарт, просыпавшийся в минуты полной уверенности.

– Думаю, нам следует спросить об этом хозяйку Крофтлендса. Миссис Картнер, это здание немного больше, чем Филд-хаус, и, пока его не разнесли молодчики, орудующие ножами, оно, на мой взгляд, пребывало примерно в том же состоянии. Почему вы предпочли тот дом, а не этот?

Леди сдержанно ответила:

– Женский каприз, мистер Холмс. По правде сказать, мне были противны эти шелковые драпировки на стенах, а денег их поменять я не имела. Я ничего не имею против желтого цвета, но вот эти коричневые полоски нахожу…

– Отвратительными? – подсказал я.

– Верно, доктор.

Миссис Картнер одарила меня приятной улыбкой и высвободила свою руку из моей.

– Дом всегда имел такое убранство? – осведомился Холмс, вызвав протесты Сантини, возмущенного выбором такой странной темы для расспросов. Мой друг, однако, заставил его замолчать, подняв руку.

– Не могу сказать, мистер Холмс. Этим всегда занимался мистер Сойер.

Встав на корточки, Холмс начал водить пальцами по драпировкам. Мы трое молча смотрели на него. Спустя минуту сыщик снова заговорил.

– Скажите, мистер Сантини, – спросил он, – какие цвета имеет флаг Сан-Педро?

– Конечно, зеленый и белый. Любой школьник это знает.

– А каким он был до изгнания президента Мурильо?

– Как я вам и говорил, мистер Холмс, коричнево-желтым… – Сантини запнулся и охнул.

Мы все уставились на драпировки, взглянув на них новыми глазами. Затем иностранный дипломат поспешил присоединиться к Холмсу, который пытался аккуратно ухватить край драпировки.

– Пожалуйста, осторожнее, сэр, – спокойно попросил Холмс. – На карту поставлено вознаграждение моей клиентки.

Мой друг и Сантини поднялись, медленно отделяя драпировку от стены. И, когда отошедшее от стены шелковое полотнище упало перед нами, я увидел, что с обратной стороны к нему прикреплено несколько десятков кусочков бумаги.

С первого взгляда становилось ясно, что это деньги, крупные купюры, хоть они немного уступали размерами английским банкнотам и для печати использовалась темно-красная краска.

– Пропавшая казна Сан-Педро, – объяснил Шерлок Холмс. – Мурильо сбежал с ней, фактически обанкротив страну. Брэдстрит, будьте любезны, помогите мистеру Сантини собрать клад. Судя по тому, какая обширная площадь отделана этими отвратительными драпировками, здесь наберется приличная сумма.

– Боже мой! – воскликнул я. – Холмс, когда же вы поняли, что именно ищет мистер Сантини?

– Помните, Уотсон, я заподозрил, что он не был честен, когда пришел ко мне за консультацией. Но, должен признать, суть вопроса мне стала понятна лишь после того, как миссис Картнер пересказала нелепую историю Валентайна. В своей речи он намеренно использовал ключевые слова, призванные натолкнуть миссис Картнер на мысль обратиться ко мне за помощью.

Сантини же бессознательно проговаривался, используя слова, относящиеся к финансам, например слово ценный. Как ни старался, он не мог выбросить из головы мысли об украденном сокровище.

На самом деле, в какой-то момент он чуть не выдал себя, когда описывал объект своих поисков как бумаги. Ведь именно ценные бумаги Мурильо украл у своей страны и спрятал в этом доме, когда снимал его у вороватого поверенного покойного мистера Картнера. Сомневаюсь, что мистер Сантини или его соотечественники способны оценить юмор, заключенный в том, что одним из последних деяний Тирана-Висельника стало развешивание шелковых драпировок.

– Но что мешало нынешнему правительству Сан-Педро просто напечатать новые купюры?

– Валюта этой страны практически обесценилась бы, стоило кому-то обнаружить сокровища Мурильо. Банк Стокгольма вызвал финансовую катастрофу в Швеции семнадцатого века, выпустив слишком много банкнот. Такая же проблема возникла во Франции менее чем полвека спустя. Зачем так рисковать? Проще найти тайник Мурильо.

Конечно, припрятать сокровища таким способом – мысль куда более оригинальная, чем сложить их в сундук и закопать. Полагаю, нам бы следовало его с этим поздравить.

Сан-Педро отчаянно нуждается в деньгах. Помнится, кто-то говорил мне – со слов своего сведущего в финансах знакомого, – что этой стране сулит большие надежды добыча олова, которая будет развиваться при достаточной поддержке государства и нескольких добросовестных инвесторов.

– Нужно иметь деньги, чтобы делать деньги, – напомнил я ему.

– Все так говорят. А вот нашей клиентки это правило не касается. В настоящий момент у нее нет денег, однако при хорошем валютном курсе доллара Сан-Педро она, без сомнения, из бедной вдовы превратится в одну из самых богатых невест Англии.

Я смотрел на эту красивую женщину, которая молча наблюдала за Брэдстритом и Сантини, отдирающими драпировки от стен. Груда банкнот все росла. Если бы я заговорил с миссис Картнер в тот момент, думаю, она бы меня не услышала.

– Ладно, Уотсон, – шепнул мне Холмс. – Только не говорите, что собирались приударить за нашей клиенткой.

– Не говорите глупостей, – мрачно ответил я. – Второй миссис Уотсон не будет никогда.

– Вот и славно. Не для того я восстал из мертвых, если можно так выразиться, чтобы вернуться к своему одинокому существованию. А теперь нам пора возвращаться на Бейкер-стрит. Здесь никто не заметит нашего отъезда. Кажется, вам предстоит еще распаковать свои вещи, старина?

Необычный жилец

– Но, мистер Холмс, Кэти просто умирает от желания вас увидеть!

– Очень надеюсь, что до этого не дойдет, миссис Хадсон, – произнес Шерлок Холмс.

Мои записки могли создать у читателя ложное впечатление, будто мой друг никогда за всю карьеру детектива не применял свои великие дарования на благо нашей многострадальной домовладелицы. На самом деле по ее просьбе он раскрыл несколько дел: преследование кузины миссис Хадсон Матильды, убийство жениха ее племянницы Мэри и зловещий секрет школьных подруг, сестер Смаллет[50]. Но среди происшествий, на которые обращала наше внимание эта добрая женщина, самым поразительным оказалось, без сомнения, дело мистера Теодора Хартнелла и его необычного постояльца.