Принцесса для киллера - Анна Гур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подстраиваюсь. Лечу по серпантину с небывалой скоростью, на одном из виражей тачку заносит, выруливаю, чуть не сиганув в пропасть.
– В крови утоплю. Не уйдешь, падла.
Вжимаю педаль до упора.
Тараню тачку и прижимаюсь.
Мы балансируем на грани, танцы со смертельным исходом. Еще раз бью по тачке, пуская гада в вираж.
Впереди техника, трактор. Водитель бэхи особо не заморачивается и таранит преграду.
Слышу взрыв, грохот, пламя, взметнувшееся к небу. Все это остается позади.
Автоматная очередь по лобовому вынуждает пригнуться и вести машину почти вслепую.
– Ты достал.
Стекло не выдерживает и лопается под градом бронебойных пуль. Осколки врезаются в лицо огненными укусами, расползаются по шее. Не чувствую боли. Перед глазами только влажные изумруды, блестящие от слез и испуга.
Не отстаю от черной тачки.
Смерть стала привычной тварью, с которой я пью на брудершафт уже не первый год, но она всегда приходила за теми, кто давно играет в русскую рулетку. Такая уж тропка попалась. А тут девчонка под пулями оказалась, принцесса, безобидная, светлая, которой просто не повезло родиться в семье авторитета и носить фамилию Кац…
– Все сука, выбесил.
На повороте опять врубаю педаль газа на максимум и иду на таран бэхи. Если сдохну, то не один, прихвачу с собой киллера.
Влетаю на всей скорости в тачку, крутимся в смертельном танце на краю пропасти и машина врага отправляется в полет, а я ловлю нехилый удар, который приходится на грудную клетку…
Срабатывают подушки безопасности.
Странно, какой идиот придумал назвать этот таран “подушкой”?! Вмазывает так, что кажется, булыжниками огромными для начала в грудную клетку запустили, а потом перемололи.
Меня знатно корежит. Впрочем, как и железо. От гелика остается воспоминание.
– Черт, Джокер, соберись.
Двигаюсь, пытаюсь выбраться из переломанной тачки. Каждый миллиметр тела ощущается одной сплошной раной. Значит, шок словил. Ничего, скоро отпустит.
Открываю дверцу и выпадаю на асфальт. Шлепаюсь как мешок с картошкой, или яйцами. Хрен пойми, что у меня в мозгах. Все расплывается, и я начинаю дышать. Использую определенную технику. Задействую ресурсы организма.
Я много раз “почти” подыхал. Возвращать себе контроль над телом – первостепенная задача в любой экстремальной ситуации.
Когда у тебя схватка и ты получаешь удары от врага, ты можешь выжить только за счет быстрой реакции, но важнее всего умение прийти в себя, когда ты словил сокрушительный удар.
Дыши, Фил. Вдох-выдох и вот перед глазами проясняется, а боль отходит на второй план. Она не исчезает. Я конкретно чувствую натяжение в каждой мышце, ощущаю, как рвутся сухожилия. Фантомные явления. Может, сотрясение. Но это не важно.
В башке звон. Заставляю себя очухаться. Не время подыхать. Совершаю невозможное – встаю на свои две ноги. Не сломал, значит. Я, блядь, неубиваемый сукин сын.
Моя цель – достать снайпера, я делаю первые шаги и с каждым последующим Фил Гринвуд превращается в машину, безэмоциональную систему, нацеленную на конкретную задачу.
Спускаюсь к тачке и замечаю снайпера на земле в отдалении. Значит, вылетел через лобовое, приложился основательно.
Мне нужно, чтобы эта тварь была живой, у меня к нему вопросы. И добить хочется самому, чтобы пар спустить.
Сам порешу. Так решил.
Подхожу к наемнику. Сажусь на корточки и присматриваюсь. Он в черной маске с акульими клыками, нарисованными на месте рта.
Смешно.
Сейчас ржать буду, если легкие позволят.
Символично, блядь.
Тяну за пропитанный кровью кусок ткани и открываю морду убийцы.
– О как. Труп не совсем труп.
Злорадствую. Полудохлый. Значит, говорить будет. Все выложит, все заставлю вспомнить. Даже в какой палате родился. Душу выну, но имя заказчика он мне назовет.
– Кто заказ дал, падла?
– Пошел ты. Думаешь, такой крутой, что взял меня?!
– Ты больно разговорчивый для полутрупа.
Смотрит на меня заплывшими глазами, вся рожа в крови. Мерзкое ощущение испытываю, когда убийца почти мертвый взгляд на горле моем останавливает.
– Ассасин. Ты сам киллер. Знаешь же, мы люди сподручные, что приказывают, то и делаем.
– Да. Ты прав. Но ты не тот заказ взял. Слушай, башка звенит и мне тут не до трепа твоего. Сдам Кацу. Рядом с ним я сейчас практически твоя добрая фея-крестная. Не думаю, что Ваня будет базарить. Что Кровавый с тобой сделает, как думаешь?
Сплевывает кровью, со свистом воздух тянет. Легкое пробито, ребра сломаны. Отсчет на минуты пошел.
Нужно продавливать.
Иногда самое болезненное оружие – это слово. Им можно пользоваться, как хлыстом, и бить в самое сердце, ломать, выгрызать и вырезать.
Слово может быть больнее каленого железа, которое вливается огненной лавой в тело и выедает все. Я чувствую страх киллера. Мужик дезориентирован и мне легко удается пробивать сознание.
– Ты выдашь все и всех, лезвие скальпеля острое и кожа под ним режется мягко, как масло.
Паника в глазах, руками водит по земле, на рефлексах отползти пытается.
Как и сказал, ломать можно и без ударов. Иногда после одного-единственного разговора ты сдыхаешь.
Все боятся смерти. Но в определенных случаях – она спасение. Мужик напротив это четко понимает. Трусит перед тем, что живым в руки Кровавого попадет.
Осипший, подрагивающий голос снайпера подтверждает догадку:
– Много легенд про ножички Вани ходит… Кровавый любит потрошить заживо… – хохочет, как псих, окровавленным ртом с выбитыми зубами.
– Все прочувствуешь на своей шкуре, и я поучаствую. В пытках могу потягаться в мастерстве со старшим, а учитывая, что ты, красавчик, меня сильно взволновал, то царский прием в подвалах я тебе гарантирую.
– Тебе ведь нравится… кайф ловишь от истязаний?
Наклоняюсь и шиплю прямо в рожу твари:
– Еще какой. Я зверею, когда покушаются на мое. Ты сделал именно это. А знаешь что? Не колись. Не обрубай веселье. Чем дольше продержишься, тем больше наслаждения словлю.
Рукой вяло за пушкой тянется. Вмазываю по харе.
Хрипит, кровью харкает.
– Был в курсе, что ассасин работает на Каца, но то, что ты такой же отбитый на голову, как и твой хозяин, не знал.
– Зарубку ты себе про мой неадекват сделал и что?
– Дай сдохнуть, пусти пулю в обмен на инфу. Я живым в руки все равно не дамся… Лучше сдохну сейчас.
Ухмыляюсь. Киллер и так труп. У него походу позвоночник перебит.
– Хочешь умереть как мужик, а не зассавшая псина? С чего мне быть таким добреньким?
Бросает на меня странный взгляд.
– Потому что я всего лишь исполнитель, которому отдали приказ. И
