Паутина прошлого - Дмитрий Корсак

Брагин шагал по пустынным, свободным от автомобилей улицам города, и ему казалось, что он попал в какой-то другой Петербург. Город будто бы вернулся назад на столетие, а то и два. Но достаточно было увидеть под тусклым фонарем вывеску «Шиномонтаж», как иллюзия рассеялась.

Надо же, как фантазия разыгралась, удивился себе подполковник.

Он миновал красное кирпичное здание и, как только в примыкающем к нему заборе обнаружился проход, свернул во двор и направился в сторону, где, по его мнению, находился особняк Брусницыных.

Луч фонарика прогулялся по старому полуразрушенному флигелю, по припаркованной на ночь у мусорных контейнеров «Газели», по скособоченным самодельным сараям из профлиста, по черной в темноте листве кустов.

Сам особняк возник неожиданно – встал стеной с мрачными провалами окон. Печать на обшарпанных дверях черного входа не сорвана – это хорошо.

Брагин аккуратно отклеил бумагу и поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж. Старый особняк жил своей жизнью: стонали рассыхающиеся доски, потрескивал паркет, шуршали ночные насекомые, а иногда, казалось, слышался топоток мышей.

Подсвечивая фонариком дорогу, Брагин нашел курительную комнату – начинать нужно отсюда. Мельком взглянул на пятна крови и отметки криминалистов на полу, прикрыл глаза и постарался представить особняк в ту роковую ночь. Как опытный кукловод, он расставил фигуры: Лена с Зайцевым в курительной, Маврин в Белом зале, Лапушкина в гостиной. Сосредоточился, стараясь отринуть все мешавшее. Постепенно пространство наполнялось звуками, едва заметными запахами, перед закрытыми глазами мелькали тени и пятна света, фигуры в его воображении стали оживать – двигаться, жить своей жизнью.

Первым резануло слух «Пошел вон!», и одна из двух теней бросилась из курительной. Смешалась с другой, подглядывавшей за дверью. «Ты нас снимал?! Ну ты и сволочь!» Удар по лицу, второй, затем под дых. Сделав несколько шагов, тень упала. Зайцев, догадался Брагин. «Ах ты дрянь!» – а это уже Лапушкина. Ударив Лену, она бросилась в другую комнату и, обняв Зайцева, застыла рядом с ним. Ее боль, не физическая, душевная, передалась Брагину. Получается, не лгала, что была рядом с парнем.

Приоткрыв глаза, Брагин посветил фонариком на дорожку из застывших капель крови и двинулся по следам, проходя путь раненой Лены. Через Белый зал прошел в прихожую. Остановился. Здесь на Лену напали во второй раз. И действительно – появилась еще одна тень. Глухой звук ударов, какая-то возня на полу, стоны. Тень исчезла, Брагин успел только уловить чувство удовлетворения, смешанного со страхом: тень получила то, за чем приходила.

Долгая пауза, наполненная помутнением рассудка и болью, завершилась, Лена поднялась. Брагин не понимал, куда она идет – то ли хотела уйти из этого страшного дома, то ли позвать на помощь, то ли затуманенное наркотиком сознание просто гнало ее неизвестно куда.

Лапушкина с Зайцевым так и не тронулись с места, присутствие Маврина ощущалось где-то далеко. Значит, был кто-то еще? Сейчас, наконец, станет ясно, что здесь произошло…

Со стороны парадного входа раздался посторонний звук – кто-то открыл входную дверь. Брагин не сразу понял, что звук создала не виртуальная картинка в голове, он прозвучал реально: кто-то осторожно поднимался по лестнице, подсвечивая дорогу телефоном.

Стараясь наступать неслышно, подполковник ретировался в прихожую и, выключив фонарик, застыл в ожидании. Он слышал, как ночной гость поднялся по лестнице и надолго остановился на верхней площадке с камином.

Брагин почти потерял терпение и уже собирался выйти навстречу, но шаги послышались вновь, темный силуэт показался в дверном проеме. Брагин позволил ему продвинуться на пару метров вперед и напал сзади. Заломал правую руку, швырнул к стене, прижал плечом.

– Стоять! Следственный комитет!

Послышался глухой удар – человек уронил телефон, но вырваться не пытался.

– Отпустите, – наконец послышался знакомый голос.

– Арина? – Брагин настолько удивился, что даже не сообразил убрать руки. – Что ты здесь делаешь?

– Сама не знаю… Отпустите, пожалуйста. – Арина попыталась высвободиться из тесных объятий подполковника.

Брагин отошел на шаг. Хорошо, что вокруг темно, не видно, как у него пылают уши.

Арина нагнулась и подобрала телефон. Легко сморщилась и растерла правое запястье.

– Не могу сидеть дома, когда Олежка там, – она выделила голосом последнее слово. – Думала, что-нибудь найду здесь, что может ему помочь. А вы? Почему вы здесь? Вы что-нибудь нашли?

Как же ему хотелось ее обнадежить, но он был вынужден покачать головой.

– Нет. Пока ничего.

– Мне уйти?

– Останься.

Широкий подоконник в Белом зале легко вместил их двоих. Они так и просидели всю ночь до самого утра, спохватились, когда уже рассвело.

Подвезя Арину до работы, Брагин едва успел заскочить к себе переодеться. Позавтракать времени не оставалось, но отказать себе в чашке кофе он не смог. Ожидая, когда над джезвой поднимется коричневая шапка пены, он старался уложить в голове последние события. Ночь выбила его из привычного состояния. Губы сами растягивались в глупую улыбку, и настроение под стать – как у влюбленного юнца. Только бы сегодня свидетель оказался дельным, тогда, глядишь, и Олег окажется вне подозрений, а там… Брагин мечтательно прикрыл глаза.

Но дальше все пошло наперекосяк.

Первый нехороший звоночек прозвенел в проходной, куда Брагин ворвался на всех парусах.

– Припозднились, Викентий Сергеевич, ваши, небось, уже опознание закончили, – удивился пожилой дежурный.

– Путаешь, Петрович, нет у меня сегодня опознаний.

– Может, и попутал, – легко согласился дежурный, но, судя по тону, думал он иначе.

Дурное предчувствие сдавило сердце. Не дожидаясь лифта, Брагин бегом бросился вверх по ступеням, ловя по пути сочувствующие и заинтересованные взгляды. В кулуарах Следкома витало напряженное ожидание. Казалось, все окружение застыло в предвкушении. Так зрители в театре ожидают финального твиста в пьесе – пришло на ум сравнение, да только они не в театре, а он не актер. И тем не менее что-то назревало. Что-то плохое. Слухи в Следкоме всегда разносились со скоростью света и редко оказывались неверными.

С Олегом Серебряковым Брагин столкнулся в коридоре – его как раз выводили под бдительным присмотром прапорщика. Тут же в коридоре стояли Зайцев, Беркович и еще двое незнакомых парней примерно одного с ними возраста. Чуть в стороне адвокат Маврина с кем-то разговаривал по телефону.

– Что происходит? Куда его? – Брагин бросился к прапорщику.

Сам Олег Брагина не узнал и вообще, похоже, находился под воздействием седативных препаратов. Он выглядел заторможенным, его взгляд скользил по лицам окружающих, губы то и дело кривились, как будто он собирался заплакать.

– В СИЗО, – скупо бросил прапорщик.

– Как? Почему?

– Постановление, – коротко буркнул прапорщик.

Ничего не понимая, Брагин встретился с таким же растерянным взглядом Руслана Зайцева, наткнулся на пристальный и слегка удивленный взгляд Берковича, потом поймал снисходительную ухмылку адвоката. Чуть не уронив в спешке, вытащил из кармана телефон и набрал Юбереву.

– Что происходит? Что за опознание? – взревел он, зато голос Маши был спокоен:

– Вас Шипов хотел видеть. Срочно.

– Почему меня не предупредила об опознании? Где этот свидетель?

– В кабинете со мной.

К дьяволу шефа!

В свой кабинет Брагин ворвался почти бегом. Громыхнул дверью, чего за ним никогда не водилось, срисовал взглядом щуплого лохматого парня неопределенного возраста, неловко примостившегося на стуле возле Машиного стола. Грязноватая ветровка, дешевые джинсы, подпоясанные облупившимся ремнем